Спецназ. Притворись моим (СИ) - Алекс Коваль

— Слушай, за городом, говорят, открылся новый горнолыжный комплекс, где можно покататься на тюбингах. Что думаешь?

— Что это чертовски травмоопасно.

— А если мы аккуратно?

— Мы можем аккуратно погулять по городу.

— Погулять? Тебе что, пятьдесят⁈

— Нет, я просто дорожу своим позвоночником.

— Сотников, ну пожалуйста! Я так хотела туда попасть! Давай устроим мне праздник, м? — строю глазки своему фальшивому жениху, в умоляющем жесте складывая руки на груди.

— Тебе? Почему тебе? И когда тогда будет мой праздник?

— Завтра! Все, что пожелаешь. Пожа-а-алуйста! Поехали? Всего на часик. Туда-обратно. Ники-и-ит…

Сотников держится ровно пять секунд.

Потом сдается, нехотя бросая:

— Твоя взяла. Но только без глупостей, Ириска! Посещение травмпункта в этом отпуске в мои планы точно не входило!

— Класс! — взвизгиваю я, подскакивая из-за стола. — Тогда выдвигаемся!

Глава 18

До места назначения мы добираемся на такси. Комплекс тут оказывается огромный. На территории целых три лыжных трассы с разными уровнями сложности. Подъемники, кафе, ресторан, гостиница и отдельно стоящие шале в аренду для особо богатых гостей. А еще небольшой каток, СПА с открытым и закрытым бассейном и она! Гора для спуска на тюбингах.

На лыжах и сноуборде я кататься не умею. С моей координацией — это безлимитный абонемент в травмпункт. А вот от надувных плюшек тащусь уже давненько. Жаль, кататься получается редко. Да и в Питере ехать до ближайшей оборудованной трассы далеко.

— А ничего так город расширяет туристические направления, — присвистывает Сотников, пока мы идем по территории комплекса к прокату спортивного инвентаря.

— Еще десять лет и догоним Сочи, — поддакиваю я.

— Поразительная вера в Урал, Ириска.

— А что? Ты посмотри, какие у нас тут шикарные горы! А озера в окрестностях? Базы отдыха? Полный люкс. Закачаешься!

— Не спорю. Но на Сочи ты сильно лихо замахнулась.

— А ты, кстати, как в Питере оказался?

— По работе уехал.

— Обратно на малую родину не тянет?

— Возможно, после выхода на пенсию я об этом подумаю. Пока нет.

— Пенсия… Боже, все время забываю, какой ты старый.

— Эй, щас как дам по жопе за старого!

— Ага, ты сначала догони! — отскакиваю на пару метров вперед.

— Нарываешься, шмакодявка! — ворчит Ник.

— Боже, ты уже даже ругаешься как пенсионер! — хохочу, на этот раз подрываюсь с места и улепетываю от мужчины со всех ног.

Сотников догоняет меня в пару длинных шагов и сгребает в охапку. Я визжу. Он мягко кидает меня в огромный пушистый сугроб. Так, что я оказываюсь в снегу по самые уши. А потом еще берет и шапку мою дергает, на глаза натягивая.

— Посиди тут, подумай над своим поведением, мелочь.

— Я тебе отомщу! — леплю снежок и запускаю в самодовольную моську фиктивного жениха. Промахиваюсь под его веселый хохот.

В прокате мы берем две большие плюшки. Мне розовенькую, Никите брутально (скучно!) черную. Работница объясняет нам, как пройти к кассе, купить билеты, и где находятся подъемники.

Выходной день и комфортные плюс пять делают свое дело — народу сегодня тьма! Кто-то стоит у фуникулеров с лыжами и бордами. Кто-то уже резво рассекает склоны. А кто-то, как мы, катит свои плюшки на гору.

Из динамиков на столбах играет новогодняя музыка. Из кафе ароматно пахнет свежей выпечкой и кофе. А у витрины сувенирного магазина детей развлекает маскот в костюме снеговика. И я ловлю себя на ощущении, будто оказалась где-то в Швейцарской горной деревушке. Уютно, атмосферно, прямо как в фильмах показывают.

Первые пару спусков с горы мне буквально приходится уговаривать Сотникова не быть такой букой. Задушить свое «командирское я» и просто оторваться. Ведь, если покопаться, в каждом из нас живет маленький ребенок, который, черт побери, любит кататься зимой с горок! Однако, откопать ребенка в душе сурового подполковника — задачка со звездочкой. Сдается мне, этот брутальный качок уже вечность не дурачился как мальчишка. И сейчас, отпустить себя кажется ему предательством собственных принципов. Ну, чушь же! Конечно, я допускаю, что при работе, звании и возрасте Никиты жизнь имеет несколько иную палитру красок, чем у двадцатилетней меня без царя в голове. Но! Я буду не я, если этот парень сегодня не улыбнется!

Я накидываю на своего хмурого спутника свой бесконечный поток веселья и оптимизма. Топлю его старческое ворчание в радости. Врубаю на максимум обаяние. А еще задираю, швыряясь снежками. И подкалываю, толкая в сугробы. Пару раз мне даже удается его повалить, подставив вовремя подножку! И, возможно, со стороны это выглядит, будто я — капризный ребенок, требующий внимания взрослого, — но спустя час пребывания на базе Сотников наконец-то начинает оттаивать. Спустя полтора я вижу его первую улыбку, к слову, больше похожую на оскал. А спустя два часа мы уже угараем в голос над всякой ерундой и шепчемся, прикалываясь над другими посетителями.

Вот тогда-то и начинается самая жара!

Я сбиваюсь со счета, сколько раз за день мы поднимаемся на гору и слетаем на плюшке вниз. Визжим и смеемся. Дурачимся. Ввязываемся в снежную битву (разумеется, оказавшись в противоборствующих группировках!). Фоткаемся на память с парнем в костюме снеговика. Участвуем в конкурсе за маковый калач и выпиваем по огромной чашке какао с маршмеллоу. Покупаем себе по браслету с логотипом комплекса на память. А когда начинает смеркаться и по всей территории загорается вечерняя иллюминация, случайно попадаем на выступление уличных музыкантов. Словно по заказу из небесной канцелярии ребята начинают наигрывать одну из моих любимых старых песен, и совсем уже расслабившийся боец даже не отказывается со мной потанцевать. Снова медляк, на минуточку! Выходит не менее романтично и чувственно, чем в ресторане. Мы даже снова срываем аплодисменты толпы! И именно в тот момент, когда мы кружимся в центре импровизированной площади, под перемигивание разноцветных лампочек и медленно парящие в воздухе снежинки, я впервые задумываюсь о том, как страшно не хочется, чтобы этот классный день заканчивался.

Да и наша игра в «жениха и невесту» тоже…

День на горнолыжной базе пролетает как скоростная ласточка «Питер-Москва». Когда окончательно темнеет, мы возвращаемся в город. Прогуливаемся по украшенному центру и заходим в бомбическую (по словам Сотникова) шаурмечку. Место скромное и совсем не примечательное, в глубине улиц.

Пока Никита забирает заказ, я занимаю один из немногочисленных столиков у окна. Скидываю с себя куртку и шапку. Бросаю взгляд на свое отражение в стекле.

Ух, какая растрепанная!

Слегка приглаживаю ладонями торчащие во все стороны волосы. Щеки красные с мороза. Глаза блестят. Губы улыбаются. Счастливая, довольная кошечка.

— Держи, — падает за столик напротив Ник. — Твоя без перца и лука.

— Выглядит аппетитно, — облизываю губы, поднимая свою огромную шаурму. — Ты сегодня ответственный за еду, получается?

— Получается. А ты за развлечения, значит?

— Ну, скажи спасибо, что не за приключения на наши задницы. А то я могу…

— Спасибо! — хмыкает Сотников и начинает уминать за обе щеки свой вредный ужин.

Я тоже вгрызаюсь зубами в лаваш, откусывая небольшой кусочек. Свежий огурчик с капустой похрустывают на зубах, а нежный кетчунез в идеальных пропорциях радует вкусовые рецепторы.

— Это вкусно!

— Я же говорил. Я в этой забегаловке всю свою молодость желудок просиживал.

— Охотно верю. Конечно, не так шедеврально, как твои оладушки с бананами, но тоже вполне достойно.

— Я и шаурму, если что, готовить умею. Ты только свистни холодным, одиноким вечером, и я тут же прилечу со своей сковородкой, Агапова.

— Звучит заманчиво. А что еще ты умеешь готовить? Можно озвучить сразу весь список, чтобы было из чего выбрать?

— Много чего. Но готовлю редко.

— Почему? Некогда?