Измена. Простить, отпустить, отомстить? (СИ) - Шевцова Каролина

- Я специально выбрал такой фильм, где его, - презрительно процедил Никита, - почти не видно. Ты бы узнала, а остальные нет.

- То есть нужно сказать тебе спасибо за заботу?! – Всплеснула я руками.

- Было бы неплохо.

- Спасибо, спасибо, сынок, что растоптал и унизил меня вместе со всеми остальными.

Я подскочила и бросилась к подоконнику, чтобы, наконец, закрыть, замуровать, забетонировать чертово окно! Нельзя больше в таком холоде! Если я останусь тут хоть ненадолго, то замерзну так, что никто и ничто больше не отогреет меня! Никогда!!!

- Я хотел, чтобы ты снова была свободной. Чтобы отец оставил тебя в покое.

- Да тебе-то какая от этого радость, благодетель мой?!

- Потому что я тоже люблю! - От его крика, казалось, задрожали стекла в рамах. Никита встал и в два огромных шага догнал меня, а потом с грохотом закрыл оконный замок, с которым не могли справиться мои онемевшие пальцы.

- И кого же ты любишь? – прошептала я, и снова посмотрела на своего мальчика. Нет, не мальчика, мужчину. Дурного, но уже взрослого.

- Я не могу сказать.

- Даже так…

- Я клянусь, что это не Женя, я бы никогда не смог так поступить по отношению к тебе. Но я не могу рассказать про свою любимую, пока она не захочет этого сама, хорошо? Просто… я знаю, какого это, когда ты что-то чувствуешь. – Он приблизился ко мне и постарался обнять, но я отстранилась. Не нужно, милый. Все еще болит. – Я бы ни за что не обидел свою женщину, даже не смотря на то, что мы не вместе, я бы ее оберегал. Хотя нас не связывают никакие обязательства, а отца связывают. И он на них положил, большой и толстый. И предал тебя! И я решил восстановить справедливость, сделал так, чтобы ты обо всем узнала и ушла от него, наконец.

- Наконец…

- Да! Он всю жизнь тебе мозги дурил, а ты и не замечала. А теперь вон, глаза хоть раскрыла.

- А ты не подумал о скандале, который мог случиться?

- Да плевать!

- Хорошо. А о клинике и репутации?

- По хер на репутацию, ты что не понимаешь?

- Ладно, а о том, что от таких откровений моей бабушке или свекру могло стать плохо? Что у них могло прихватить сердце и закончилось бы все не разводом, а панихидой, об этом, мой дорогой Робин Гуд ты тоже не подумал?

Никита насупил голову:

- Ну не случилось же.

- Ладно, а моя работа?

- Уволишься!

- Деньги?

- Я заработаю!

- Интересно где, но ладно! Томка и дом, в котором мы с тобой сейчас находимся?

- Томку выпорю, а дом… я сниму квартиру и перевезу тебя с собой.

Я понимающе закивала. Спокойно и размеренно, как санитары психушки при виде очередного буйного пациента.

- Отлично, отлично…

- Не надо цепляться за все эти свои якоря. Это тебя отец вниз тянул, а теперь ты свободная! Я найду работу, договорюсь с квартирой, да хоть к бабе Саре переедем. Женюсь, детей рожу, а ты с внуками сидеть будешь, так что не страшно, что на работу больше не устроишься.

- А ты спросил меня, мне все это нужно, милый?

Никита удивленно округлил глаза, будто и правда не подумал о такой мелочи как мое мнение.

- Ну… тебе же сорок. Что ты еще хочешь? – Растерянно переспросил он. - Внуков нянчить и варежки вязать?

- Конкретно сейчас я хочу дать тебе материнского леща!

Встав на цыпочки, я со всей силы отвесила наследничку царскую оплеуху.

- Ай, за что? - Никита схватился за затылок. - За то, что я тебя спас?

- И за это тоже. – Второй чапалах прозвучал еще сочнее, отчего сын взвыл и дернулся в сторону.

- Хватит драться, ты чего?

- А это за то, что назвал меня старой.

- Да не старая ты, не старая! Ну, возрастная! Не хочешь внуков, так и скажи, я тебе билет в санаторий куплю, будешь в Пятигорске воду вонючую пить, оздоравливаться!

- Лучше закрой рот, - прошипела я, и заозиралась в поисках чего-то потяжелее. Просто рукой эту дурь из чада не выбить. Он ведь всерьез думает, что мое главное увлечение после развода сериалы и прогулки с палками для скандинавской ходьбы. Ну и внуки, упаси от такого счастья! Как назло, рядом ни порядочного дрына ни завалящей кочерги.

- Бить будешь? – Нахально улыбнулся сын, чувствуя, что я больше не злюсь. Напрасно.

- Не выход, - парировала я в ответ. И посмотрев на него, серьезно добавила: - Прости, Никит, я реально иногда забываю, какой ты взрослый. А знаешь, что делают взрослые люди?

- Что же?

-Помимо охренительных решений, которые они принимают, взрослые несут за эти решения ответственность. Давай прокрутим демо версию всего, что произойдет, когда я с Савранским разведусь, как ты хотел. Денег нет, так что надо работать, - я слегка толкнула его в правое плечо. – Квартиры тоже нет, придется снимать или кантоваться у друзей. – И снова тычок, на этот раз в левое. Никита пятился назад, я наступала. Задрав голову вверх, потому что он был сильно выше, умудрялась орать на этого дуралея: - И образования нет, потому что кое-кто бросил вуз, так как это не твое! И мамочки, которая вытрет сопли, тоже нет, потому что ты ее обидел!

- Да я же единственный на твоей стороне! – Взвыл сын.

- Ты верно заметил, предательство я прощу, а задетую гордость никогда. А ее растоптал не только мой муж. Но и сын, который решил, что все обо мне знает. Ты был не прав, Никита. Измена Кеши большая подлость, но это наше дело, не твое, понимаешь? У тебя сейчас заботы другие. Стать наконец взрослым, раз ты сам так себя называешь!

- Ты что, выгоняешь меня из дома, - наконец, когда мы уже подошли к порогу, Никита понял, куда я его толкала. Закрутил головой, как будто искал, за что ему удержаться.

- Психологи называют это сепарацией.

- Кастрацией! Ты чего, мне же идти некуда!

- Не пропадешь. Друзьям позвонишь, если надо.

- А вещи? Дай вещи собрать!

Я наклонилась, чтобы поднять до того огромные, что они казались клоунскими, ботинки сына и выкинула их в открытую дверь. Вслед за ними полетела куртка, шапка и шарф.

- Пришлю по почте, когда ты мне скинешь адрес. Только печатай большими буквами, возраст как-никак, могу не разглядеть, что там накарябано!

- Мам, ты чего…

Дослушать его я не успела. Вытолкала и закрыла на замок тяжелую дверь.

Еще минуту мы так и стояли, по разные стороны одного разрушенного нами мира. Я, прижавшись лбом к двери, Никита, колошматя ее изо всех сил:

- Мам, ну прости! Прости меня, мама! Я же как лучше хотел, чего ты?!

Ничего. Я… ничего…

Шатаясь, не чувствуя под собой опоры, я еле добрела до спальни. Там упала в кровать, как есть, не раздеваясь. Перевернулась на живот и до боли в челюсти прикусила подушку, чтобы та хоть немного заглушила мой крик.

Кричала.

Кричала.

Кричала.

Растерзанная. Преданная. Нелюбимая. Я осталась без всего – без мужа и без детей, которых сама же выгнала из дома.

И в первый раз, в первый за этот страшный месяц раз, я разрешила себе плакать. Так сильно, как никогда раньше.

Навзрыд. До суха. Без остатка.

Глава 26

В какой-то момент закончились не только силы, но и слезы.

Я накрыла голову подушкой и несколько минут пролежала так - в темноте и вакууме. Тело еще вздрагивало после недавней истерики, судорогой пробивало ноги и желудок. Последний тревожно урчал. От голода. Но потом успокоился и он.

И именно тогда, в этой неправильной, почти аномальной тишине, я расслышала телефонный звонок.

«Не буду подходить», - решило сознание. Я еще сильнее прижала подушку к уху, но теперь, когда я знала, откуда доносится звук, мелодия из Простоквашино не давала покоя.

Кабы не было зимы… - действительно, надоели эти пуховики и ботинки-говнодавы…

А все время лето… - вот уж спасибочки, не надо. Комары, кондиционеры, и, когда ляжки потеют, то больно натирают друг друга. А в джинсах жарко, а брюки еще купить нормальные надо…

Мы б не знали кутерьмы, новогодней этой… - угу. Зато какая экономия на подарках! У меня. Потому что мне дарить некому, я всю семью из дома выгнала. Никиту, Томку, Засранского этого. Заведу кота, чтоб тот сожрал елочный дождик и под бой курантов поеду в ветеринарку. Всяко веселее, чем дома одной.