Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 (СИ) - Туманова Кира

– Кто это? – Лев вскидывает бровь, в глазах – любопытство и… подозрение?

Пересыхает в горле, слова застревают, как ком.

– Откуда такая информация? – Стараюсь говорить ровно, сухо, официально, но голос дрожит.

– Мне бабушка сказала… Вернее, я нашел свою бабушку. Она говорит, что моя мать родила меня от другого. То есть, ты как бы дочь моего отца, а я – нет. То есть, я не сын, а ты – дочь. – Кир тяжело вздыхает. - Прошу тебя, давай сделаем тест ДНК. Это важно!

Я жмурюсь, впиваясь ногтями в телефонную трубку. Бабушка ему сказала?! Звучит, как полный бред.

– Ты пьян? – выдыхаю в трубку.

Взгляд Льва становится тяжелее, давит, требует. Он молчит, но я чувствую его напряжение.

– Арина, это важно, – голос в трубке звучит отчаянно.

– Да, конечно, очень важно, что ты решил мне позвонить и сказать эту чушь именно сейчас! – Огрызаюсь, чувствуя, как предательски дрожит подбородок.

– Я могу перезвонить позже…

– Не нужно! – выпаливаю резко.

Лев берет со стола мою руку. Не целует, просто держит. Крепко. Так, что кости ноют. Смотрит прямо в глаза, и в этом взгляде – смесь злости и ревности.

– Кто это, Арина? – вкрадчивый вопрос режет, как бритва.

– Ошиблись номером, – вру, глядя ему в глаза.

– Да? – Он не верит. Я это знаю.

Лев чуть наклоняется вперед, и его дыхание опаляет мое лицо.

– Положи трубку, Арина. Сейчас же.

Внутри все протестует. Хочется кричать, убежать, рассказать… Но я боюсь. Боюсь этого взгляда.

– Хорошо, – шепчу я, сломленная.

Сбрасываю звонок. Экран гаснет. В тишине слышно только мое сбивчивое дыхание и тихое, торжествующее дыхание Льва. Я чувствую, как он расслабляется.

– Кто это был? – Повторяет он, уже мягче.

Я молчу.

Лев берет мой телефон, легко, непринужденно. Пролистывает журнал вызовов, останавливается на номере, который только что видела я.

- Кир Рейгис, - читает имя контакта. – Твой брат? Что ты так разволновалась?

- Да так, просто... – пожимаю плечами. – Кажется, он напился. Нёс какую-то чушь. – Вздыхаю. – Про бабушку.

Да, именно так. Мне позвонил брат и говорил про бабушку, ничего особенного.

- Он тебя раздражает? Мне не нравится, когда тебя кто-то раздражает.

- Нет, всё в порядке. – Стараюсь улыбнуться, хотя мне не нравится, что Лев держит в руках мой телефон.

- Пожалуй, я его удалю. Нечего тебя расстраивать, на тебе лица нет.

- Нет! – вскидываюсь.

Но, мило улыбаясь, Лев нажимает кнопку. И Кир исчезает, словно ничего и не было. Словно не было этой новости, этого голоса.

Лев кладет телефон обратно на стол. Его пальцы гладят мое запястье, там, где он только что сжимал его до боли.

– Все хорошо, Ариночка.

Внутри – пустота, и только на дне этой пустоты медленно зреет страх.

Вновь склоняюсь над бифштексом, а глаза щиплет от глупой обиды. Ничего ведь не случилось. Лев всё сделал правильно – давно пора было удалить Кира. Как наркоманка я несколько раз в день заходила, чтобы проверить, когда в последний раз он был в сети. Пора заканчивать с этим!

Хорошо, что он удалил контакт, сама бы я не решилась. Но почему-то неприятно, будто без моего согласия удалили часть меня.

Тоскливо так, словно внутри меня выцвели все чувства. Как на старом негативе. Даже плакать хочется. Ещё не хватало при нём разрыдаться!

- Давай музыку включим? – А вот Лев сидит расслабленный, даже умиротворенный.

- Не надо, – слова даются с трудом. – У меня голова болит… – Прикусываю губу, собираясь с силами, словно перед прыжком в бездну. – Ты… Ты спрашивал, стоит ли тебе уйти? – Поднимаю на него глаза.

Лев вытягивается, как струна, смотрит в упор, изучающе, словно видит меня впервые.

- Да? – в его голосе – ледяная сталь.

- Да, – кладу нож на стол, и звук этот кажется оглушительным. Выпрямляюсь, насколько это возможно. – Я хочу побыть одна. Пожалуйста…

Лев резко хватается за нож и вилку, крепко зажимает их в кулаках. Потом аккуратно укладывает их на салфетку, будто нет ничего важнее порядка в столовых приборах.

- Не подумай ничего плохого, - торопливой скороговоркой добавляю, боясь его обидеть. – Правда, это всего лишь мигрень.

- Без проблем, – произносит медленно. – Я же сказал, буду ждать сколько угодно. Только дело не во мне, правда? – В его голубых глазах едва уловимая насмешка. – Твой братец расстроил тебя. Хорошо, что я его удалил, правда?

- Всё, нормально, - пытаюсь улыбнуться, а внутри все дрожит, вот-вот разлетится на осколки. – Завтра увидимся, правда?

Что я делаю? Наверное, я мазохистка?

Провожая Льва, получаю сухой поцелуй в щёку. Смотрю, как он садится в машину, и наблюдаю, как на тёмной дороге исчезают красные огоньки габаритных огней.

Кутаюсь в шарф, наброшенный на плечи и грустно поворачиваю обратно к дому. Вот я опять одна...

Что со мной происходит? Почему Кир всегда врывается в мою жизнь и переворачивает всё с ног на голову? Почему бы ему не позвонить сейчас?

За спиной шорох шин по гравийной дороге. Схожу на обочину и, обернувшись, прикрываю глаза от яркого света фар.

Машина притормаживает рядом со мной и я невольно шарахаюсь. Окошко водителя приоткрывается.

- Девушка, это дом Рейгиса? – не вижу лица, только мужской голос.

- Да... – блею испуганно. Господи, кого это ещё принесло?

- Кириллу Станиславовичу, передайте, пожалуйста. Дозвониться не можем никак.

Не успеваю ничего сказать, как мне протягивают коробку. Обычную, пластиковую. Я в таких на работе когда-то хранила сменную обувь.

Инстинктивно вытягиваю руки и с удивлением наблюдаю, как ещё одни кроваво-красные огоньки исчезают вдали.

Глава 32.

Ночь кажется бесконечной, когда сердце живёт новым днём

Дома я бросаю коробку на банкетку в прихожей. Стараюсь не смотреть в её сторону. Вряд ли там что-то полезное. Скорее всего какая-нибудь дребедень от бывших дружков Кира.

Заглянуть ужасно хочется, но чуть ли не бью себя по рукам. Не моё дело!

Достаю стыдливо спрятанные за рядами модельной обуви тапочки с заячьими ушками и с наслаждением опускаю в них ноги.

Шлёпаю на кухню и грустно смотрю на неубранный стол. Завтра уже ничего не будет мне напоминать о неудачном ужине, прислуга всё вычистит. Жаль, что горничная не может так же качественно убрать у меня в голове.

Проснуться бы завтра в своей кровати, в нашей старенькой квартире, где пахнет пылью и деревом. И чтобы мама жарила пирожки на кухне, а в телефоне уже ждало сообщение от верной Таньки: «Ну что, какие планы на сегодня?»

Шесть лет назад казалось, что вся жизнь впереди. Что я стану красивой, богатой, и у меня будет тридцать пар дорогой обуви. У меня всё это есть, но я одинока, как никогда прежде!

Долго ворочаюсь, пытаясь свить комфортный кокон из одеяла, но не могу уснуть. По привычке рука тянется к телефону, хочется проверить, в сети ли Кир. Меня этот нехитрый ритуал как-то поддерживал на плаву. Иногда тыкала в контакт брата и смотрела время его захода в мессенджер. Он где-то есть, я не одна. И меня это успокаивало.

Вспомнив, что Лев лишил меня и этого, опять злюсь. Мозгами понимаю, что давно нужно отвыкнуть от наркотика по имени Кир, но гадко от того, что позволила Льву распоряжаться своим телефоном.

Почему я такая бесхребетная и пугливая? От того, что одна? От того что так отчаянно хочу кому-то поверить и довериться?

Нет, так больше нельзя! Нужно что-то делать. Иначе я просто сойду с ума.

Крадусь вниз тихо, будто я не в своём доме, а пробралась в чужой. Мне хочется подышать свежим воздухом.

В прихожей, в полумраке, ждёт коробка. Остановившись у дверей, смотрю на неё, как на змею, свернувшуюся кольцами. Последняя весточка моей первой запретной любви. Ужасно хочется посмотреть!

Рука сама тянется к крышке, но я отдёргиваю её. Нет! От Кира не стоит ждать приятных сюрпризов. Только всё равно смотрю на коробку, как завороженная. Сквозь полупрозрачные стенки рассматриваю острые бумажные уголки.