Мастер и Жаворонок (ЛП) - Уивер Бринн

— Но… она сказала…

— Да. Она хотела со мной переспать. Конечно, я бы никогда не стал соглашаться, но она плохо воспринимает отказ. Это не в ее характере.

— Так… это не потому, что я испортила тебе свидание с Клэр…?

— Нет, Ларк.

Мне требуются все силы, чтобы понять смысл, стоящий за ее словами. Я не понимаю, почему она так беспокоится о Клэр. И не понимаю, почему вдруг ей стало так важно знать историю того дня.

Ларк опускает взгляд на мои губы и прищуривается, словно собираясь с мыслями.

— Ты ненавидишь меня, потому что думаешь, что я лишила тебя шанса вернуть Фионна домой. Тебе пришлось приехать ко мне, и ты не смог присмотреть за ним.

Что-то неприятное скручивается у меня в груди, словно маленькая змейка сжимает сердце.

— Я не испытываю к тебе ненависти. Но хотел бы поговорить о твоем намерении обезобразить лицо Клэр.

Ларк закатывает глаза и хлопает меня по руке, я отпускаю ее горло.

— Точно. Мне нужно идти.

Молниеносным движением она проскальзывает между мной и стеной. Пространство становится холодным и безжизненным. Но ее запах остается, соблазняет, манит. Я моргаю, пытаясь избавиться от этого ощущения, но бесполезно.

— Нам нужно поговорить, — кричу я ей вслед, когда она уже почти вышла из переулка.

— Откажусь, — кричит она в ответ и показывает мне средний палец.

Я долго стою в узком проходе, словно ожидая, что она вернется, прокручивая в голове все, о чем говорили Роуэн и Слоан в ресторане.

Поворачиваю в противоположном направлении и иду к своей машине, чтобы поехать домой и привести себя в порядок. А потом сделать то, что должен был сделать несколько месяцев назад.

Поищу информацию на Ларк Монтегю.

10_ТРОФЕИ

ЛАКЛАН

Когда я вхожу в гостиную, то долго стою в центре комнаты, пытаясь взглянуть на все по-другому. Бентли наблюдает за мной с дивана, сурово оценивая то, что я собираюсь сделать.

— Мне это тоже не нравится, — говорю я ему, хотя, похоже, это его не убеждает. — Но она навлечет на себя неприятности, из которых я не смогу ее выручить, если не найду, что она прячет.

Я даже не снимаю куртку, сразу начинаю поиски. Не знаю, что ищу. Мне просто кажется, что если я так долго искал частички этой женщины, то, возможно, там есть сокровища, которые она не хочет никому показывать.

Открываю шкафы. Выдвигаю ящики и провожу пальцами по дну. Я ищу в местах, которых намеренно избегал последние два дня из уважения к личной жизни Ларк. В ее ванной комнате. В ее спальне. Если она считает, что я ненавижу ее, то может быть, думает, что я никогда не загляну в ее шкаф с бельем? Я легко могу доказать ей обратное, перебирая кружева, шелк и тонкие ниточки. Мой член болезненно твердеет от каждого кусочка ткани, к которому я прикасаюсь, потому что я представляю себе Ларк в каждом из них. Меня немного выводит из себя один темно-синий корсет, который пробуждает все фантазии о герцогине Ларк, которые я безуспешно пыталась подавить. Я смотрю на ткань в своих руках дольше, чем нужно, воображая как выглядела бы Ларк в этих кружевах.

Хотя у меня и возникает желание украсть его, чтобы разыграть свои фантазии в своей комнате напротив, я убираю корсет обратно и, закрыв глаза, задвигаю ящик.

Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь и направляюсь обратно в гостиную.

— Черт возьми, — говорю я собаке, которая равнодушно вздыхает. — На что она обычно смотрит?

Она смотрит на город, сидя на круглом кресле и считает часы между закатом и рассветом. Она видит фотографии друзей и семьи, а также места, где побывала. Она видит сделанный ею золотой столик и стены, украшенные крошечными звездочками из макраме. Она видит огромные постеры фильмов, напечатанные на холсте. Водная жизнь. Битлджус. Акулий торнадо. Константин.

Константин.

Я резко выдыхаю и подхожу к плакату, осторожно снимая его со стены. За ним я, наконец, нахожу то, что искал. Тонкая тряпка прикрывает рваную дыру в гипсокартоне.

К тому времени, как Ларк возвращается в квартиру час спустя, я уже заделал дыру и повесил плакат на место. Но держу в руках маленькую картонную коробку, из-за которой у меня теперь гораздо больше вопросов, чем было в начале. Я хочу получить ответы. И единственная женщина, которая может дать их мне, заходит домой с пронзительным взглядом. Между нами повисает напряженная тишина.

— Привет, — говорю я, когда тишина в комнате становится похожей на черную дыру.

Удерживая поднос, накрытый крышкой, в одной руке, Ларк поднимает взгляд и ставит сумку на стол. Она ничего не говорит, только бросает на меня быстрый измученный взгляд, как будто знает, что что-то надвигается, но слишком слаба, чтобы избежать столкновения.

— Нам нужно поговорить, Ларк. Серьезно.

Она вздыхает и потирает лоб свободной рукой.

— Лаклан, честно говоря, я не хочу сейчас говорить о Клэр или о чем-то подобном. Я просто хочу окунуться в мир кофеина, масла и сахара, — Ларк ставит поднос с кексами на стол и поднимает пластиковую крышку. До меня доносится аромат яблок и корицы. — Сегодня днем я вызвалась вести уроки музыки, и этот парень Хьюго пытается грызть виолончель. Он жуткой странный.

— Это важно.

— Про таинственного убийцу?

— Не совсем.

— Мне сейчас важен лишь кофеин, чтобы забыть о зацикленности Хьюго на занозах во рту.

— Речь о тебе.

Ларк бросает на меня настороженный взгляд.

— Поскольку это твоя самая нелюбимая тема, а я поставила себе цель жизни — причинить тебе как можно больше страданий, на которые способен человек, — говорит она, слегка кланяясь и грациозно взмахивая рукой перед собой, — Пожалуйста, продолжай.

Обычно я бы ответил ей дьявольской ухмылкой. Может быть, подколол бы ее разок-другой, чтобы разозлить. Но на этот раз у меня внутри все переворачивается, когда я тянусь к картонной коробке, зажатой у меня под мышкой, чтобы достать первый попавшийся предмет.

— Что это? — спрашиваю я, поднимая плоский кусок ткани.

Шок на ее лице исчезает так же быстро, как и появляется. Она прочищает горло.

— Похоже на подстаканник.

— Не совсем, — отвечаю я, подходя на шаг ближе. — Это подстаканник, сделанный из очень толстого шнурка от ботинка. И на волокнах есть подозрительные пятна.

Ларк пренебрежительно усмехается, но в ее взгляде мелькает тревога, когда она переводит взгляд со шнурка в моей руке на мое лицо.

— Шнурок от ботинка? А носок и стелька были? — она закатывает глаза и направляется на кухню, а я следую за ней, как призрак. — Это пятно от вина на подставке, Лаклан. Ты мог где угодно замарать.

— Мог бы, но я этого не делал. Я взял ее прямо здесь, в квартире.

Она усмехается, но не смотрит на меня.

Затем я достаю из коробки две палочки с ярко раскрашенными выпуклыми концами.

— А это что такое?

Ее взгляд устремляется на предметы в моей руке. Она избегает моего взгляда.

— Очевидно, маракасы.

Я прочищаю горло для пущего эффекта.

— Маракасы… — Ларк кивает. — А из чего именно они сделаны?

Ларк поворачивается к холодильнику.

— Откуда мне знать?

Я встряхиваю их, и предметы внутри ударяются о лакированные стенки, которые подозрительно напоминают кожу.

— Ты же знаешь, что я мастер по обработке кожи, Ларк. Мне спросить еще раз?

Она отказывается меня замечать.

— Как думаешь, что произойдет, если я… — мои слова улетучиваются, когда я сминаю один маракас в кулаке. В моей ладони оказываются человеческие зубы, несколько штук падают на пол, Бентли подбегает, чтобы проверить, вдруг, это еда. — Я ожидал подобное, но все равно удивлен. Что это за чертова головоломка?

Ларк делает вид, что сосредоточена на кексике, который кладет в микроволновку.

— Ладно… — я наклоняю руку, и зубы падают обратно в коробку. — К этому мы еще вернемся. А пока, — говорю я, поднимая последний предмет. — Что это…?

Ларк переводит взгляд с предмета на столе на микроволновку, когда та звякает. Она пожимает плечами.