Порочные цели - Кейн Мила

— Для Арианны было огромной честью выступить сегодня, — возразила Клэр.

Я бросила на нее быстрый взгляд и снова покачала головой, не желая, чтобы она вмешивалась.

Поставив цветы на стол, я повернулась и наткнулась на Дейла. Он подкрался сзади. В лицо ударил запах перегара, и я скривилась.

— Мне не нравится, когда мужчины дарят моей сестре цветы, — пробормотал он.

— Это подарок от консерватории.

— Всё равно. Смотри, не возомни о себе чересчур много. Ты и так уже слишком самоуверенна из-за своей музыки.

Я опустила стебли в вазу.

— Сыграешь для меня сейчас? — спросила Лулу. — Можно у нас будет первый урок?

— Конечно. — Я поставила прекрасные цветы обратно на стол и подошла к роялю с Лулу. Это было мое самое ценное владение, подаренное бывшим колледжем. После того как Дейл продал антикварный рояль бабушки, мне приходилось заниматься в музыкальной школе до поздней ночи. Теперь, наконец, у меня снова был свой.

— Сначала сыграй ты. — Лулу смотрела на рояль, будто это был монстр, готовый откусить ей руку.

Я улыбнулась и кивнула. Села, поставила руки в позицию «до» и объяснила Лулу, как правильно расположить пальцы на клавишах.

— Думаешь, я не понимаю, что ты считаешь себя лучше всех? А теперь, значит, ты снизошла до того, чтобы учить мою дочь? Считаешь, что я не могу позволить ей нормальные уроки? — Дейл усмехнулся, появившись рядом со мной.

Я напряглась, но знала, что лучше не показывать страх, поэтому продолжила играть для Лулу.

Дейл пнул мой стул, сдвинув его на сантиметр.

— Я с тобой разговариваю, Арианна.

— Я занята, Дейл, — пробормотала я.

— Хм, всегда занята, не так ли, суперзвезда? Посмотрим, насколько занятой ты будешь сейчас.

Я заметила движение его руки, но не успела предугадать намерения.

Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть его злорадную ухмылку… а затем он захлопнул крышку рояля на моих руках.

— Мисс Мур? — голос декана Иствуда вернул меня в реальность.

Я уставилась на пюпитр передо мной и нераскрытый нотный сборник, ничего не видя вокруг.

Я осознавала, что люди смотрят и ждут, но не могла пошевелить руками. Воспоминание о боли сковало их.

Послышался звук шагов, поднимающихся по сцене, и затем высокая, широкая фигура нависла надо мной.

— Давайте я буду листать ноты для Вас, профессор, — глубокий голос Маркуса успокоил меня. Он произнес слова в микрофон, предоставляя оправдание моему странному поведению.

Маркус наклонился ко мне, чтобы открыть ноты, и его рот оказался прямо у моего уха.

— Я показал тебе мой талант... теперь покажи мне свой.

Я повернулась, приблизив свое лицо к его. Слава богу, открытая крышка рояля скрывала нас обоих от посторонних глаз. С такого расстояния его глаза были чистого орехового оттенка, с вкраплениями золота и зелени. Но еще более завораживающим, чем его красивые глаза, был взгляд в них.

Я сделала глубокий вдох, и скованность в пальцах стала отступать, пока Маркус делал то, что у него получалось лучше всего. Отвлекал меня.

— Тебе нечего бояться, именинница, особенно когда я рядом.

Он выпрямился и отступил на шаг. Я сделала еще один глубокий вдох, и дрожь в пальцах исчезла. Подняв руки над клавишами, я вспомнила все долгие часы занятий и репетиций, все счастливые моменты, проведенные за роялем.

Я взглянула на ноты и сразу узнала классическое произведение, поэтому закрыла глаза и начала играть без них. Я потеряла счет времени. Мои пальцы порхали над клавишами, а скованность в суставах, казалось, исчезала. На мгновение я всё забыла. Забыла о том, что произошло в Калифорнии, об отчаянном переезде через всю страну. Забыла страх, боль и уверенность в том, что если я ничего не сделаю, кто-то умрет. В голове закружились цвета – яркие и ослепительные. Все оттенки желтого и красного. Музыка будоражила, а выступление впервые за долгое время перед другими людьми лишь заставляло мои обостренные чувства взмывать все выше и выше.

Последние ноты затихли, и раздались аплодисменты. Они были оглушительными. Я приоткрыла глаза, а затем повернула голову и увидела ее.

Моего призрака. Бабушку. Она сидела в стороне и аплодировала мне.

Я моргнула, встала и чуть не споткнулась, неуклюжая из-за нахлынувших эмоций. Крепкая рука обхватила мой локоть, не давая упасть. Маркус.

Я натянуто улыбнулась ему, сознавая, что взгляды всех присутствующих обращены на нас. Проходя мимо, чтобы вернуться на свое место, я услышала его одобрительный шепот:

— Невероятно… Прямо как ты.

Стадион «Геллионов» был построен по последнему слову техники. Я слышала, что Сорен Андерсон, чей сын играл в хоккейной команде, был очень щедрым спонсором. Это место определенно было лучше тех площадок, где мы с дедушкой смотрели игры местных команд, когда я была маленькой.

Толпа буквально пронесла меня через входные двери. Люди были в предвкушении игры. Черно-зеленых цветов «Геллионов» было подавляюще больше, чем сине-желтых – цветов команды гостей.

— Эй! Вот, возьми. — Салли возникла рядом со мной, набросила мне на шею белой-зеленый шарф и просунула руку под мою. — Пошли, Кенна придержала для нас места.

Я пыталась отказаться идти на игру, но, похоже, это было не по-командному, особенно когда пытаешься влиться в новый коллектив. Преподаватели ходили на игры «Геллионов». Это было само собой разумеющимся. Я протестовала, пыталась придумать отговорку, но ничего, кроме правды, в голову не приходило: я пытаюсь держаться подальше от одного из игроков, а поход на матч лишь усложнит задачу. Да, в этом я не могла признаться никому, даже Кенне.

Мы поднялись по лестнице вместе с толпой, мимо лотков с закусками и напитками, и вышли на трибуны.

— Я слышала, твое выступление было потрясающим, — сказала Салли с улыбкой. — Теперь мне точно нужен твой автограф.

— Это очень мило с твоей стороны, но я давно не играла, и это заметно.

Я размяла кисти, и в суставах вспыхнула знакомая скованность. После случившегося я так и не смогла по-настоящему играть снова, а затем оставила свою прежнюю жизнь позади. И сегодня я сполна ощутила последствия в нерешительности пальцев. Вместо плавных движений они были медлительными и непослушными. Из-за этого хотелось плакать обо всем, чего я лишилась. Потеря способности играть с легкостью и необходимость оставить мир музыки позади было самым болезненным.

— Ты была потрясающей. Все так говорят. А теперь садись, я нанесу на тебя немного наших цветов.

Салли принялась рыться в своей сумке, пока мы устраивались на местах рядом с Кенной и Биллом.

— Привет, — помахал Билл. — Ты была великолепна. Я записал это на видео. Мама в восторге. Возможно, я уже выложил его на сайт университета. Надеюсь, ты не против, у нас там редко бывает что-то действительно стоящее.

Я уже собиралась возразить, но Салли взяла меня за подбородок и повернула к себе.

— Твоя мама, наверное, мой самый любимый человек на свете, — сказала Кенна Биллу.

— Да, ну, думаю, ты нравишься ей больше, чем я, так что… — Билл рассмеялся.

— Да ладно, мы все знаем, что больше всех ей нравлюсь я, как, впрочем, и любой представительнице женского пола с половиной мозга и работающими глазами, — Уэйд пробрался через заполненные трибуны и сел рядом со мной, в конце нашей группы.

— Мечтай, профессор Казанова, — крикнула Кенна.

— Профессор Казанова? — переспросила я, дернувшись чуть сильнее, чем хотелось бы Салли.

— Сиди смирно, я работаю, — пробормотала она. Я почувствовала прикосновение холодной влажной кисти к щеке. — Нарисуем тебе цвета «Геллионов» и номера Ледяных Богов.

— Ледяных Богов? Кто это такие?