Беспощадный король (ЛП) - Торн Айви

Если бы я знал, что есть возможность просто послать к черту наших отцов и городские традиции, я бы, возможно, принял предложение Афины подарить мне свою девственность с самого начала. Кроме…

Я бы этого не сделал, потому что знаю, какой опасности она себя подвергает. Опасность, о которой она теперь тоже знает слишком хорошо. И всё же, она всё равно решает идти вперёд, даже после жестокого предупреждения, которое едва не стоило ей жизни. Это невероятно глупо и в то же время достойно восхищения. Но как бы я ни уважал её за то, что она не поддалась страху перед всем этим, я также не собираюсь позволять своим чувствам быть привязанными к другой женщине, которая в конечном итоге покончит с собой.

Однако это легче сказать, чем сделать. Особенно когда Афина спускается по лестнице, чтобы встретить меня, чтобы мы могли отправиться на бои, одетая идеально для этого случая. На ней обтягивающие рваные черные джинсы, черные туфли-лодочки, обтягивающая черная майка и черная кожаная куртка, накинутая поверх неё, а под глазами у неё густые, сердитые черные полосы. Её обычно распущенные черные волосы заплетены на затылке в тугую французскую косу, как будто сегодня вечером она собирается драться, но я знаю, что это не так.

Я просто надеюсь, что она это понимает.

— Ты же знаешь, что тебя сегодня нет в списке приглашённых, верно? — Спрашиваю я, приподнимая бровь, когда она спускается по ступенькам. Я заставляю себя не думать о том, как всего несколько ночей назад она стояла здесь, так близко от меня, вызывающе вздёрнув подбородок и положив руку мне на плечо, и о том, как я мог бы заключить её в объятия и поцеловать, провести руками по её телу и затащить обратно в свою комнату чтобы попробовать на вкус каждый его дюйм.

Она бы позволила мне. Я знаю, что она бы позволила. И это труднее всего пережить каждый раз, когда я заставляю себя сопротивляться ей или отказывать.

— Я знаю, — говорит Афина, перекидывая косу через плечо. — Но я подумала, что должна выглядеть соответственно.

— Что ж, у тебя это получилось. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, не подавая виду, как сильно на меня действует её вид, или как сильно я хочу прекратить ссору, затащить её наверх в свою постель и держать там, пока не доставлю ей удовольствие более полное, что с Дином или Кейдом о таком ей можно было только мечтать. Мой член уже пытается подняться, несмотря на мои боксеры и обтягивающие джинсы, но я прогоняю эту мысль прочь. Попытка покататься на мотоцикле со стояком – это не шутка.

— Пошли. — Я киваю головой в сторону двери. — Давай уйдём, пока Дин или Кейд не передумали насчёт твоего присутствия.

Мне не нужно повторять дважды. Она молча следует за мной, пока мы не добираемся до моего байка, и я протягиваю ей запасной шлем.

— Придётся немного повозиться, — предупреждаю я её. — Похлопай меня по плечу, если я буду ехать слишком быстро.

Афина ухмыляется мне, застёгивая шлем под подбородком.

— Не волнуйся. Для меня не существует такого понятия, как «слишком быстро».

Я верю ей. До сих пор Афина показывала, что в основе своей бесстрашна, даже когда, может быть, даже особенно когда, противостоит тем, кто хочет причинить ей боль.

Ощущение её рук, обнимающих меня, когда я включаю передачу, приятнее, чем могло бы быть. Я стараюсь не думать о том, как они сжимаются, когда мотоцикл набирает скорость, или о том, как я чувствую её тёплое дыхание у себя на затылке. Я говорю себе, что это просто ветер, но ветер холодный, и это тёплое дуновение воздуха заставляет меня думать о том, как близко её губы к моей шее. Как будто, если бы она чуть наклонилась вперёд, они могли бы коснуться моего затылка, отчего мягкие волосы на нём встали дыбом.

Прошло так много времени с тех пор, как я прикасался к кому-то, кто был мне небезразличен, или с тех пор, как я хотел, чтобы кто-то прикасался ко мне. Это похоже на нечто большее, чем простое возбуждение, на похоть. Это боль, которую я долгое время пытался не чувствовать, притворяясь, что не чувствую, но, когда Афина здесь, её руки обвиваются вокруг моей талии, а её вес прижимается к моей спине, это чувство почти невозможно отрицать.

Мне было бы нетрудно найти девушку для секса, если бы это было всё, чего я хотел. Я мог бы пойти в университетский городок и найти кого-нибудь, это несложно. Но мне этого уже недостаточно. Особенно после встречи с Афиной. Не после того, как узнал, каково это хотеть её.

Обычно от такой поездки у меня прояснялось в голове, холодный ветер обдувал мой шлем и проникал внутрь, тёмная ночь окутывала меня, асфальт ускользал из-под моих колёс с опасной скоростью. Но Афина, которая так близко от меня, заставляет меня думать только о том, как сильно я хотел бы, чтобы она была моей, и как сильно я скучаю по той женщине, которая была когда-то, по той, которая вот так обнимала меня, хотя и клялась, что ненавидит мотоциклы, которая визжала от страха и цеплялась за меня, когда в первый раз мы катались на одном из них, которая позже запрокидывала голову и выла на луну, как девочка, превратившаяся в волчицу, смеясь от восторга, когда мы огибали повороты по дороге к нашему месту.

Это из-за неё, из-за того факта, что я никогда больше её не увижу, из-за того, что меня преследует её бледное лицо и окровавленный асфальт под ней, я не могу заставить себя прикоснуться к Афине.

Я паркуюсь немного в стороне от склада, где сегодня вечером проходят бои. Обычно все немного расходятся, чтобы никто, слоняющийся поблизости, не заметил скопления припаркованных поблизости мотоциклов и транспортных средств и не заподозрил, что что-то происходит. Фонари на фасаде не горят, поэтому вокруг темно. Осенний ветер завывает и гонит листья по тротуару, ночь кажется близкой и жутковатой, как будто надвигается что-то зловещее.

Даже Афина держится ближе ко мне, чем обычно, когда мы пересекаем парковку, её губы сжаты в тонкую линию, когда мы подходим к двери. Я стучу в неё один раз, а затем три раза подряд, и после короткой паузы дверь со скрипом открывается.

— Это Джексон, — говорю я тихим голосом. — И я привёл друга.

Дверь открывается чуть шире, и стоящий там дородный мужчина прищуривает глаза, пока, конечно, не видит Афину. Затем его глаза расширяются, светясь признательностью, и я испытываю собственническое желание врезать ему прямо в челюсть, когда его взгляд опускается к её сиськам.

— Она моя, — рычу я. — Не для того, чтобы её лапали.

Афина издаёт недовольный звук, но я скашиваю на неё глаза, бросая на неё острый взгляд, который ясно говорит: «Позволь мне разобраться с этим».

Как только мы оказываемся внутри, я хватаю её за локоть и притягиваю к себе.

— Мне плевать, как ты относишься к «принадлежности» мне или кому-то ещё, — говорю я ей, низко наклоняясь, чтобы прошептать ей на ухо. — Но это для твоей же безопасности. Ты новичок, и если они уловят малейший намёк на слабость или на то, что ты можешь стать их мишенью, у тебя будут проблемы, и я, возможно, не смогу тебе помочь, — я делаю паузу, наклоняясь ближе. — И что бы ты, черт возьми, ни делала, не называй им своё настоящее имя.

Афина кивает, вырываясь из моих объятий.

— Я могу постоять за себя, — натянуто произносит она, избегая встречаться со мной взглядом.

— Я уверен, что ты сможешь. Но я отвечаю за тебя. Дин и Кейд сняли бы с меня шкуру, если бы с тобой что-нибудь случилось.

Склад постепенно заполняется. Несколько байкеров установили импровизированный ринг, вокруг уже собралась толпа зрителей. Свет исходит от пары голых лампочек, висящих над рингом, из-за чего большая часть помещения слабо освещена, а воздух уже пропитан запахом дрожжевого пива и густым сигаретным дымом. Вскоре, как только начнутся схватки, к ним примешается запах разгорячённой плоти и пота, наполняя и без того спёртый воздух. Окон здесь нет, а дверь плотно закрыта, так что внутри на добрых двадцать градусов жарче, чем снаружи, и температура постоянно повышается.

— Уф. — Афина проводит рукой по носу. — Это тяжело.