Развод: Новая жизнь в 50! (СИ) - Шамс Сур

Первым порывом было схватить телефон и вызвать полицию. Но пальцы замерли над экраном. Что-то внутри протестовало, не давало сделать этот простой, логичный шаг. Может, страх? Или глупая надежда, что всё это — просто игра воображения?

Вместо звонка решила проверить, не исчезло ли что-то важное. Осторожно, почти неслышно прошлась по комнатам. Всё на своих местах. Документы? На месте. Деньги? Не тронуты. Украшения, часы, даже мелочь в вазочке на тумбочке — всё в порядке.

Значит, не кража. Значит…

По спине пробежал ледяной холодок.

— Это что, просто предупреждение? — шёпотом спросила сама себя, но голос прозвучал слишком громко в этой удушливой тишине.

Кому понадобилось залезать в квартиру не ради наживы, а ради страха?

Телефон завибрировал, будто нетерпеливо требуя внимания. Экран засветился, высветив короткое, но тревожное сообщение от Артёма: «Мы должны поговорить. Это важно.»

Пальцы автоматически потянулись, чтобы заблокировать экран и притвориться, будто ничего не было. Но внутри уже зарождалось беспокойство. Артём не из тех, кто разбрасывается словами. Если пишет «важно», значит, действительно что-то серьёзное.

*****

Через полчаса сидела напротив него в небольшом кафе неподалёку от галереи. Место было почти пустым — идеально для разговоров, которые не предназначены для чужих ушей.

Артём выглядел... другим. Не таким, как всегда. Ни следа от его обычной самоуверенности. Плечи чуть ссутулены, пальцы нервно барабанят по столу, а взгляд упрямо прикован к чашке с кофе.

— Я должен рассказать тебе правду, — выдохнул он, не дожидаясь ни вопросов, ни приветствий.

Внутри что-то сжалось.

— Слушаю, — голос прозвучал спокойнее, чем ожидалось.

Артём провёл ладонью по лицу, точно смахивая несуществующую усталость. Сделал глубокий вдох.

— Моя мать... — Он запнулся, словно не верил собственным словам. — Она была с Геннадием.

Тишина повисла между нами, густая, как утренний туман.

Его слова обрушились, как гром среди ясного неба. Будто молния ударила прямо в грудь, оставляя после себя только жгучую пустоту. Теперь всё сходилось: его странный интерес к галерее, навязчивая настойчивость, даже те полупрозрачные угрозы, от которых тогда пробежал холод по спине. Всё это было не просто так.

— Зачем ты здесь? Чтобы отомстить? — голос сорвался на злую усмешку, но внутри всё сжималось от предчувствия.

Он посмотрел прямо в глаза, и там больше не было той ледяной злобы, что казалась неотъемлемой частью его существа.

— Да. Я думал, что ты виновата во всём. Думал, если бы не ты… он был бы с нами.

Голос задрожал. И в этот миг он впервые показался живым. Настоящим. Не фантомом из прошлого, не угрозой, а человеком.

— Но потом я узнал тебя, — выдохнул он, отводя взгляд. — Увидел, как ты борешься за свою галерею, как помогаешь художникам, как цепляешься за каждый день. И понял, что мои выводы… они ошибочны.

Молчание вытянулось между ними, как натянутая струна. Хотелось злиться, хотелось кричать, разорвать это напряжение. Но внутри осталась только пустота. Просто слушала.

— Я не оправдываюсь, — он провёл ладонью по лицу, будто смывая с себя остатки прошлого. — Но хочу помочь. Исправить то, что натворил.

Сердце дрогнуло.

— Как? — голос прозвучал тише, чем хотелось.

Он сунул руку в карман, порылся там мгновение и вытащил сложенный вчетверо листок. Бумага была помятая, с заломленными краями, словно её долго носили с собой, не решаясь показать. Он развернул её, провёл пальцем по строчкам, будто перечитывая в последний раз, затем поднял взгляд. В глазах — напряжение, какая-то тревога.

— Я знаю, кто стоит за всем этим, — голос был низким, почти шёпотом, но в нём слышалась твёрдость. — Угрозы, попытка сорвать выставку... Это не просто случайность. Человек, который за этим стоит, работает с Геннадием.

— Геннадий? — внутри всё похолодело. Слишком знакомое имя, слишком много воспоминаний.

— Да. Он хотел вернуться к тебе. Планировал это давно. Но у него есть... скажем так, партнёр. И вот этот человек ненавидит тебя. Он хочет использовать тебя, чтобы получить доступ к твоей галерее.

— Зачем? — голос чуть дрогнул.

— Ты же знаешь, какие картины у тебя. Какие связи. Это не просто искусство, это... влияние, деньги, власть. А ты оказалась помехой.

Голова закружилась. Всё звучало слишком дико, но интуиция кричала, что в этом есть правда. Каждый кусочек пазла вдруг стал вставать на место.

— И что теперь?

— Нам нужны доказательства, — он сжал листок в руке. — Давай найдём их. Вместе.

Внутри что-то дрогнуло. Это могло быть ошибкой. Могло быть ловушкой. Но разве был выбор?

Глава 30

Работать с Артёмом оказалось далеко не самым простым испытанием, но в то же время это было чем-то странным, почти болезненным, словно очищением через огонь. Будто с каждой новой зацепкой в расследовании не просто приближались к истине, а будто шаг за шагом сдирали застарелые раны, вынуждая снова и снова переживать всю ту боль, что, казалось бы, давно утратила свою силу. Предательство, которое вроде бы осталось в прошлом, вдруг снова давало о себе знать, обнажая всё, что так старательно пытались забыть.

Артём копался в информации с каким-то почти маниакальным упорством. Вытягивал из своих источников такие детали, о которых не то что говорить — даже думать не хотелось. Иногда возникало ощущение, что для него это не просто дело, не просто очередное расследование, а что-то гораздо более личное. Будто, разбирая чужое прошлое, он одновременно копался и в своём собственном.

*****

Однажды вечером, когда напряжение в воздухе можно было резать ножом, Артём неожиданно прервал молчание. Разложил передо мной стопку бумаг, потрёпанных, с заметками на полях.

— Есть кое-что, — голос был сухим, без эмоций, но в глазах читалось что-то тревожное. — Это отчёт частного детектива.

Бумаги были тяжелыми. Не физически, а морально. Пальцы сами по себе замерли на первой странице, не решаясь перевернуть.

— Какого ещё детектива? — слова прозвучали глухо, будто где-то под рёбрами свело холодом.

Артём глубоко вдохнул, будто собирался с духом, и выдал:

— Геннадий нанял его. Он следил за тобой.

Мир вдруг качнулся. Будто кто-то невидимый взял и дёрнул реальность за края, оставив только это узкое пятно света, в котором горели жёлтые страницы отчёта.

Сердце замерло, словно его стиснули ледяные пальцы. В висках гулко стучала кровь, а дыхание стало прерывистым. Хотелось зажмуриться, оттолкнуть эти бумаги подальше, сделать вид, что ничего не произошло. Но взгляд, словно загипнотизированный, впился в строчки.

Детектив не упускал ни детали. Поездки, встречи, случайные разговоры – всё было изложено холодным, бесстрастным языком. Слежка длилась давно.

— Зачем? — Голос дрогнул, но пришлось спросить.

— Чтобы дискредитировать тебя, — Артём вздохнул, склонив голову. — Он хотел доказать, что ты не справляешься с галереей. Что тебе нельзя доверять.

Слова хлестнули по сердцу, как плеть. Внутри всё перевернулось. Никогда бы не подумала, что всё зайдёт так далеко. Геннадий… Человек, с которым когда-то делила жизнь, доверяла, любила… Теперь он выглядел чужим. Опасным.

— Но зачем? — Голос стал хриплым.

Артём медлил. Казалось, подбирал слова, которые не ранят слишком сильно.

— Возможно… Он боялся потерять то, что считал своим. Даже если это давно принадлежало тебе.

Тишина в комнате сделалась удушающей. Хотелось кричать, бить посуду, разорвать эти бумаги в клочья. Но руки оставались скованно неподвижными. Только взгляд впился в листы, и внутри что-то медленно, неумолимо ломалось.

— Хватит. — Голос прозвучал неожиданно твёрдо. — Я больше не позволю прошлому управлять моей жизнью. Никогда.

Артём кивнул. В глазах читалось понимание.

— Ты сильнее, чем думаешь.

И от этих слов стало чуть легче. Самую малость.