(не) Моя доярушка (СИ) - Боровик Анастасия

— Ну ты сама-то чего? — бежит следом. — Всё ждёшь свою Италию? Вон как исхудала, лица на тебя нет... Бабка только и причитает, что ты вообще собралась в монастырь идти. А Марко твой где? Сбежал, даже не разобравшись. Ты ради кого себя мучаешь?

Резко оборачиваюсь, сверлю взглядом.

— Игорек…

Он сразу смолкает, руки разводит.

— Да, прости… знаю, виноват.

— Отстань, иди куда шёл. С Богом!

— Маш… — голос срывается. — Может, я тебя до сих пор люблю… Вот здесь, — стучит кулаком в грудь.

— Разлюби.

— А можно я на Новый год к вам загляну?

— Нет.

— А я всё равно приду! Хочу тебя ещё раз увидеть перед отъездом…

Я продолжаю идти, игнорируя его. Парень шагает рядом, размахивая руками.

— Ну хочешь, я ему скажу, что соврал? Что не хотел, чтоб ты ему досталась…

Резко останавливаюсь. Он в меня носом утыкается.

— Игорь, — говорю тихо, но чётко. — Ничего не надо. Что было — то прошло. Я тебя простила и отпустила. И ты живи дальше. У тебя всё получится. Ты меня не любишь — если бы любил, не делал бы так больно. Пока, бабушке привет.

Разворачиваюсь — и шагаю прочь.

— Машка! — не сдаётся. — Я, может, только когда потерял, понял, какая ты баба хорошая. Выходи за меня!

Смеюсь, не оборачиваясь, кричу в ответ:

— Поздно спохватился, я-то теперь знаю, какой ты бываешь нехороший.

Да уж, вот это день. Интересно, кого ещё встречу из прошлой жизни? Приближаюсь к дому и не могу поверить своим глазам. Стоит мой Николай Степанович, а козёл его тянет за полушубок, да ещё и рогами подталкивает, словно погоняет.

— Отстань, Марко. Не пойду к ней. Это ты со своей козой с ума сошёл, решил, что все должны жениться. Мы уже старые, нам не до этого, — ворчит дед, отмахиваясь.

Козёл отходит, подбирает с земли охапку сена и суёт деду в руки.

— И чё, думаешь, если я ей это сено скормлю, она сразу, как твоя коза, всё простит?

Подхожу ближе, руки в боки:

— Дед, у тебя тут что творится?

Козёл мне в ответ: «Ме-е-е!» — и снова легонько бодает старика. А я гляжу вдаль — баба Катя маленькой фигуркой семенит, платок набекрень.Спотыкается, но продолжает быстро идти.

— Опять поругались?

— Ой, да ну эту старую, — дед машет рукой. — Говорит, живём во грехе, тащит меня под венец. А я уже был женат, хватит с меня.

— Это не то, что я должна знать… — закрываю глаза ладонями. — А козёл тут при чём?

— А он, видишь ли, поборник морали. Тащит меня жениться. Говорит, один сопьюсь.

— Что? Ты что, с козлом разговариваешь? Дыхни-ка, я сейчас как вызову отрезвитель, достали уже зенки свои заливать. А Митяй где? — злюсь я.

— Вообще-то Митяй его тоже понимает, — бурчит дед, поправляя свои усы. — Это вы, бабы, никакой животины не понимаете и ничего не знаете.

— Ой, разбирайтесь сами, — машу рукой. — А баба Катя права: как блины её есть — так ходишь, а как ответственность взять — так в кусты. Ишь какой проныра нашёлся. Тебя бес в ребро клюнул на старости лет. Горе мне с вами со всеми, — завываю я, причитая, как моя покойная бабка. Потом думаю, что слишком переигрываю, и на одном воздухе выдыхаю: — Вот и живи с козлом. У всех деды нормальные — на лавочке сидят, палочкой кружочки рисуют, а у меня какой-то альфа-самец.

Разворачиваюсь и иду в хлев. Подхожу к своей козочке Мэри — лежит, сено жуёт, животик круглый. Глажу её по шелковистой шёрстке:

— Мэри, ты представляешь, что твой учудил? Дедка жениться заставляет, а сам-то давно к тебе заходил, козлище? Я ему рога пообломаю!

Мэри аккуратненько блеет и тычется мордочкой мне в ладонь. Глажу её, а потом сама начинаю смеяться:

— Вся в деда… Тоже с козлами разговариваю. Одной крови.

Глава 28

За два дня до Нового года

Марко

Сижу на втором этаже и смотрю в круглое окно. Снега нападало так много, что теперь чувствуется новогоднее настроение. Завтра должны приехать ребята: Толик и его подруга Мила. Ей очень подходит это имя, она вся такая миниатюрная, боязливая, интеллигентная. Я даже порой боюсь при ней что-то грубое сказать, а то в обморок рухнет. Не понимаю, чем она Толику приглянулась. Может, он у неё учится, как культурным человеком быть. Они ещё Серёжу с электрички забрать должны, ну а к Новому году, глядишь, и другие подтянутся.

Толик всё-таки получил права на машину и даже поддержанную иномарку купил. Ездит медленно, аккуратно, вроде неплохо. Он никогда не говорил, что боится машин, но это всегда было заметно — ещё с детства, после той аварии. Всегда напряжённо сидел, когда я за рулём или кто-то другой. Удивительно, что смог перебороть страх. Мы все за него порадовались. Вот и на Новый год решили собраться у нас в доме, пока родители снова в Италию улетели.

Ну как решили… Это Изабелла умоляла меня приехать в деревню. Грозилась, что поедет одна, а потом обещала, что всё сама организует.

Обещание сдерживает. Сейчас Белка ходит по дому, убирает, раскладывает, продумывает, где что будет. Раньше за ней такой хозяйственности не замечал. Да и выглядит как-то странно — будто какой-то план задумала, и я уверен, он мне не понравится. Даже суп сварила и уже думает, что готовить завтра. Что она затевает? Если бы не знал, что ждём только моих друзей, решил бы, что кого-то хочет в наше семейное логово затащить.

Ну а я на втором этаже успокаиваюсь у окошка. Точно как Серёжа делает. И ведь правда — становится легче. Когда зашёл в дом, просто закрылся внутри себя и запретил вспоминать… обо мне и Маше. Но долго не выдержал, психанул — кричал, что надо валить отсюда.

— Везде грязь. Кто всё это убирать будет? Готовить? Не хочу здесь находиться.

Сестра успокоила меня: — Я всё сделаю. Иди посиди вон там, просто включи отопление.

Видимо, её план дороже моих нервов.

Мне стало стыдно. Я на Белку постоянно срываюсь — чаще всех в последнее время. И ничего поделать не могу. Следую за ней, отбиваю неадекватных ухажёров, чтобы ни с кем не связывалась. То мажор-додик за ней ухлёстывает, у него появилась машина от папы, а мозгов от отца не досталось. То ботаник закомплексованный, которому мама слюнявчиком рот вытирает. То вроде нормальный пацан, бритый, с понятиями, — а оказывается, по проституткам ходит. Кому её отдавать — ума не приложу. Эта гиперопека уже всех достала.

Мама умоляла ослабить поводок хотя бы на Новый год — дать Белке вздохнуть. Хотя на самом деле сестра просто на меня нажаловалась. Ладно, тут Серёжа будет, вот на него эту ношу скину. А сам, может, кого-нибудь подцеплю и расслаблюсь, а то единственная женщина, что постоянно со мной, — это моя правая рука. С лета не хочу ни с кем быть. Вроде всё нормально, приятная девушка, а потом она как рот откроет… Другая — слишком худая или кривая, третья — с плоской попой, у четвёртой — груди нет… Я прямо как Серёжа стал — жду непонятно чего. Он хоть одну ищет — ту самую. А я… ту, что живёт сейчас неподалёку. Но вряд ли она меня к себе подпустит.

Хлопаю себя по голове. Хочется встать и пройтись мимо голубого дома. На кухне даже банки лежат, которые были бы отличным предлогом, но только всё это в теории. Впереди Новый год, новая жизнь, и я должен снять с себя уже этот целибат.

— Марко, за хлебом сходишь? — заходит в комнату Белла.

— Зачем?

— Ну как, я суп приготовила, а Толик ест только с хлебом суп.

— Они приедут только завтра. Скажу, купят, — грубо отвечаю я.

— Ой, ладно, я схожу, сиди дома. Вообще ничего не можешь, я и дом убрала, и есть приготовила,

спасибо хоть бы сказал, — а дальше Белла уже перешла на ругательный итальянский.

— Да йопт, ладно, схожу, — кричу ей.

— И булочки купи с сыром, и сметану, и еще картошку, и сыр, и жвачку, — начинает производить список сестра.

Ну началось...

Выдыхаю. Нельзя обижать младших, да и мне прогуляться и остудиться полезно.