- За этим тоже присмотрю, не переживай. Арина, будь на связи. – Это уже мне.
Киваю, как робот.
Хлопает дверь за нашей спиной. И какое-то время мы спускаемся по ступенькам держась за руки. Медленно, будто не доверяя собственным ногам.
С каждым этажом уходит напряжение. И вскоре мне кажется, что нет ничего естественнее, чем идти вот так, переплетя пальцы.
Когда заканчиваются ступеньки, Кир резко останавливается. Заправляет мне локон за ухо, подушечками пальцев мягко очерчивает контур лица.
- Ты не представляешь, какой это был ад, когда я бросил тебя там... В Испании. Я чувствовал твоё горе. Проще было самому сдохнуть... Прости меня, что сделал тебе больно...
Хочу сказать, что не надо извиняться, но горло схватывает спазмом.
- Я люблю тебя... – произносит одними губами, но я явственно слышу каждое слово.
Я забываюсь, млею от его прикосновений, от его взгляда и от этого признания. А он смотрит на меня с такой невыразимой нежностью, что дыхание перехватывает.
Порывисто прижимает меня к своей груди, и я чувствую, как тяжело он дышит. Тихо охнув замираю. Рука Кира ложится мне на затылок, и он медленно наклоняется к моему лицу.
Я знаю, что сейчас произойдёт, шею, руки и плечи мгновенно осыпает мурашками. С тихим стоном прикрываю глаза, когда его губы впиваются в мои.
Глава 36.
Ты - это все, что мне когда-либо понадобится
Арина
Осыпающаяся штукатурка и стёртые ступени нашего подъезда никогда не видели таких страстей. Чтобы на разрыв, на самом острие эмоций.
Я погружаюсь в свои чувства, как в омут. Будто прыгаю в бездну.
Столько сдерживаться, запрещать себе даже думать, а тут можно всё! Это не передать словами.
Боже, я и не припомню, каково это – ощущать что-то так полноценно и живо, что захватывает дыхание. Так, что остаётся только удивляться, что сердце способно выдержать это всё и не вырваться наружу от волнения.
Поцелуи Кира сводят меня с ума и распаляют. Я будто умираю от жажды и мне достаются лишь жалкие капли. А хочется окунуть голову в источник и пить жадно и долго. Я сама тянусь к нему, сама целую.
Он, кажется, не в силах себя сдержать — с жаром вбирает меня, захватывая одновременно верхнюю и нижнюю губы, целует горячо и иступлено, почти до боли. Кир крепко вжимает меня в себя, его руки беспокойно исследуют моё тело. Цепляюсь за его плечи, чтобы удержаться на ослабевших ногах. И кажется, что он падает в бездну вместе со мной.
Наши языки сталкиваются, мы задыхаемся от страсти и нет силы, способной разорвать эту связь...
Скрип двери и глухое ворчание доносится, как сквозь вату.
С трудом отлипаю от Кира и, будто пьяная, смотрю на Марью Степановну – злобную горластую фурию с первого этажа. Если есть сила, способная нас с Киром заставить оторваться друг от друга, то это только она.
- Совсем стыд потеряла, я вот матери скажу! – Разоряется Марья Степановна.
Она кричит, а у меня улыбка на лице, а в груди – огненный вихрь и губы горят огнём.
- Марья Степановна, - говорю ей, пытаясь не рассмеяться, - говорите, кому хотите! Мне всё равно!
И это правда! Мне абсолютно наплевать, что думает по поводу моего поведения мама, соседка, депутаты гордумы, космонавты на орбите. Вообще мне плевать!
Я свободна! У меня ощущение, словно я сильно и долго болела. И наконец-то мне дали лекарство. По моим венам сейчас бежит шампанское, внутри такая лёгкость, что вот-вот взлечу.
- Ты погляди, - голос соседки переходит в истеричный визг. – Только наркоманов отвадила, теперь тебя гонять и мужиков твоих!
Внушительная грудь Марьи Степановны наступает и Кир преграждает ей путь.
- У вас очень романтичный подъезд. Не сомневайтесь, больше вы нас здесь не увидите. – Тянет меня на улицу. – Пойдём.
Мы выбегаем на улицу, держась за руки. Будто вернулась в прошлое, словно я подросток. И Мария Семёновна воспринимается не как злыдня, а как часть юношеского антуража.
И да, мы не вернемся в этот подъезд, потому что прошлое с нами сегодня только на эту ночь. Я не знаю, откуда это ощущение. Но чётко понимаю, что этот подъезд, Мария Семёновна и запах кошек скоро канут в прошлое навсегда.
Меня покачивает, ноги словно ватные, но я бегу.
Куда?
- Сейчас уедем, подожди.
И я сама удивляюсь тому, что Кир слышит мой вопрос. Или я задаю его вслух?
Он на минуту расплетает наши руки, чтобы открыть приложение с такси, и за эту минуту я успеваю замёрзнуть без его ладони.
Я не спрашиваю, куда мы едем и зачем. Я просто живу, здесь и сейчас.
Мне хочется отпустить тормоза и расслабиться. Дышать его запахом, ловить на себе его взгляд и ощущать, как он нежно сжимает мои пальцы.
В такси из динамиков негромко льется музыка, что-то незнакомое и мелодичное. В салоне пахнет кожей, ароматизатором и Киром. Я чувствую его, и украдкой втягиваю запах, от которого млею.
Наверное, окрик Марии Степановны заставляет нас немного повзрослеть, потому что в такси мы сидим прилично. Или нам просто нравится это томительное ожидание. Мы только оглаживаем друг друга взглядами и улыбаемся краешками губ, но не расцепляем руки.
Ехать бы и ехать так... С ним... Вдвоем... Бесконечно долго!
Я понимаю, куда мы едем задолго до того, как такси останавливается. Мы едем в музей, где были когда-то. Прошло шесть лет, но ощущение такое, словно это происходило в прошлой жизни.
А когда подъезжаем и останавливаемся неподалёку, то меня окончательно захлёстывает чувство, что мы вернулись в эту самую прошлую жизнь.
Мы идём к воротам, и я прижимаюсь лицом к чугунной ограде. Тот день воскресает в памяти так ярко, словно время и вновь повернулось вспять. Только сейчас тепло, а тогда у меня зубы стучали. И он дал мне свою куртку. А еще, сейчас я могу ходить.... Я помню, о чем мы говорили, над чем смеялись. И, как я боялась и нервничала, когда он вёз меня с повязкой на глазах.
А ещё я помню свой восторг, который охватил меня в зале. И стыд за то, что мне потребовалась помощь Кира, чтобы прийти в музей. Будто за годы до этого момента я не могла сходить самостоятельно.
И сейчас мне снова неловко за себя. Я ведь так любила искусство и живопись, а сейчас, глядя на ворота музея, чувствую себя так, словно предала старого и хорошего друга. И понимаю, как я соскучилась. До щемящей тоски.
По эху, которое гуляет в залах музея, по огромным окнам, высоким потолкам и умиротворяющей обстановке. По теням, спрятанным в углах и пятнам света на стенах, по запаху лака, дерева и растворителя. По шёпоткам посетителей и гулу экскурсий...
- Я проведу тебя, подожди! – Кир бросается в сторону. Наверное, всё понимает, по моему отрешённому лицу.
И я понимаю, да проведёт! Всё сделает, но уговорит, подкупит, нарушит... Но проведёт меня внутрь, чтобы было уж точно так, как раньше! Он просто сделает!
- Стой, не надо! – Успеваю схватить его за рукав. – Не надо! - Прикрываю глаза, делаю глубокий вдох и на выдохе продолжаю. – Ты и так достаточно сделал.
- Хочу поразить тебя, как и шесть лет назад, - Обхватив мои щёки ладонями, заставляет поднять лицо и, наклонившись, целует меня в нос.
- Ты уже поразил. Вернул мне меня. - Мягко улыбаюсь и обхватываю его руками за талию. – Спасибо. Кажется, я знаю, что должна делать дальше.
- В следующий раз я подготовлюсь лучше.
- Шесть лет назад наш совместный поход в музей закончился мужиками в балаклавах и нашим расставанием. Я так больше не хочу. – Отстранившись, заглядываю ему в глаза.
- Мы больше не расстанемся, я обещаю! – Порывисто привлекает меня к себе и повторяет. – Обещаю!
- Поехали в наш дом, - шепчу, уткнувшись ему в грудь.
Удивительно, но он слышит мои слова. А я чувствую, как его сердце стучит часто и резко.
Глава 37.
Любовь — это когда запретное становится необходимым
