Они отступили. Оба. К привычным ролям, к безопасной дистанции, к работе. Звонок Софии был как ледяной душ — отрезвляющий и необходимый.
Но что-то изменилось. Трещина в льду стала шире. И теперь было гораздо страшнее. Потому что подо льдом была не просто вражда. Там было что-то неизвестное, глубокое и пугающе притягательное.
Она вздохнула, взяла телефон и набрала номер дочери.
— Ну что, космонавты, доложите обстановку?
Глава 19: Сплетни
Возвращение в московский офис «Альфа-Консалтинг» после питерской командировки напоминало высадку десанта на враждебную территорию. Воздух был густым, липким и откровенно зловещим. Лариса Орлова, войдя в здание, сразу же почувствовала это на себе — десятки взглядов, быстрых, украдкой, полных неподдельного любопытства и того особого шипящего интереса, который возникает только в одном случае: когда по офису ползет сочная сплетня.
Первой ее встретила Ирина, ее заместительница. Та стояла у кофемашины с видом человека, ожидающего казни, и делала такие виноватые глаза, что Ларисе сразу стало ясно: что-то случилось. И что-то плохое.
— Лариса Дмитриевна, вы… как в Питере? — выдавила Ирина, сжимая свой стаканчик так, будто это была граната.
— Сыро, — сухо ответила Лариса, снимая перчатки. — Конференция прошла продуктивно. Документы я вышлю вам через полчаса.
— А… а с Глебом Викторовичем все хорошо? — Ирина не сдавалась, ее взгляд выпрашивал детали, крохи, любую зацепку.
— Глеб Викторович жив, здоров и, как обычно, полон планов по оптимизации всего, что движется и даже того, что нет, — парировала Лариса, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. «Что она хочет услышать? Что мы вместе завтракали? Что он нес мои документы в номер? Черт!»
Она брезгливо отряхнула несуществующую пылинку с рукава и двинулась к своему кабинету. По пути ее остановила Маргарита из бухгалтерии, женщина с лицом доброй, но чрезмерно любопытной феи.
— Лариса Дмитриевна, родная! Вы вернулись! А мы тут без вас скучали! Говорят, в Питере просто чудесно! Особенно вечерами! Ресторанчики, мосты…
— Маргарита Васильевна, если вы о северной Венеции, то да, мостов много. Если о чем-то еще — мне нужно срочно погрузиться в отчетность, — отрезала Лариса, стараясь обойти ее.
Но бухгалтер была неуступчива.
— Конечно, конечно! Я понимаю, вдвоем работать всегда продуктивнее! Особенно в таком красивом городе! — она подмигнула так многозначительно, что Ларисе стало физически плохо.
Она буквально ворвалась в свой кабинет, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. Сердце бешено колотилось. «Вдвоем. Продуктивнее. Ресторанчики. Вечерами». Обрывки фраз складывались в одну ужасающую картину. По офису ползла сплетня. И сплетня эта была о ней и о Бармине.
«Как? Кто? — лихорадочно думала она, срывая с себя пальто. — Мы были вдвоем только на выступлении и на ужине… который, черт возьми, длился три часа. И он заходил ко мне в номер… О, господи. Его видели. Кто-то видел, как он выходил от меня. Или горничная что-то проболталась… Или…»
Ее мысли прервал стук в дверь. Резкий, властный. Так стучал только один человек.
Лариса глубоко вздохнула, выпрямилась и открыла.
На пороге стоял Глеб Бармин. Его лицо было темнее тучи, нависшей над Москвой. Брови сдвинуты, глаза метали молнии. Он вошел, не дожидаясь приглашения, и захлопнул дверь с такой силой, что стеклянная перегородка задрожала.
— Вы слышали этот бред? — прошипел он, не здороваясь. Его голос был низким, хриплым от сдерживаемой ярости.
— Доброе утро вам тоже, Глеб Викторович, — холодно парировала Лариса, возвращаясь за свой стол. Она чувствовала, как начинает закипать. — Если вы о творчестве нашего дружного коллектива, то да, имела несчастье прикоснуться к этому фольклору.
— Они судачат! Как уборщицы в подъезде! — он ударил ладонью по столешнице, заставив подпрыгнуть ее любимую чашку «HR: Хаос — Моя Стихия». — Я только что от Петрова из ИТ! Этот идиот осмелился спросить, понравилось ли мне в Питере, и сделал такие глаза… Я чуть не оторвал ему голову!
— А я от Маргариты Васильевны только что выслушала лекцию о красоте питерских вечеров, — сказала Лариса, чувствуя, как ярость подкатывает к горлу. — Видимо, у всего отдела обострилась ностальгия по Северной столице.
— Это не смешно, Орлова! — рявкнул Глеб. Он начал метаться по кабинету, как тигр в клетке. — Они обсуждают нас! Меня! Вас! Наше… общение! Они ставят под сомнение мой авторитет! Мои решения! Они думают, что я… что мы… — он не смог договорить, лишь сжал кулаки.
— О, ваше самолюбие страдает? — вскипела Лариса, вскакивая. Ее собственная злость, сдерживаемая до этого, вырвалась наружу. — А вы не думали о моей репутации? О том, что все мои профессиональные достижения, вся моя борьба за этот отдел теперь будут сведены к одной дурацкой сплетне? «Ах, Орлова? Ну да, та, что с Барминым крутит роман! Наверное, поэтому он ее до сих пор не уволил!» Вы думаете, мне приятно?
— Ваша репутация? — он резко обернулся к ней. — Вы думаете, мне важно, что они там болтают о вас? Мне важно, что они лезут в мою личную жизнь! Что они позволяют себе строить догадки! Я — директор! Мое слово — закон! А они… они…
— Они люди! — крикнула Лариса. — И они видят, что их директор и начальник отдела кадров внезапно стали проводить много времени вместе, вернулись из командировки и выглядят… странно!
— Странно? — он сделал шаг к ней. — Как это «странно»? Мы выглядели профессионально! Мы работали!
— Ага, работали! — фыркнула она. — А то, что вы вломились ко мне в номер в отеле с документами — это часть работы? А наш трехчасовой ужин в ресторане — это стратегическое планирование? Вы сами подали им повод, Глеб Викторович! Своим внезапным, нехарактерным вниманием!
Он замер, пораженный. Его ярость, казалось, наткнулась на стену.
— Мое… внимание? — он произнес это слово с таким недоумением, будто впервые слышал его.
— Да! — не сдавалась Лариса, тыча пальцем в него. — Раньше вы на меня только рычали и бросали ультиматумы! А тут вдруг совместные выступления, ужины, визиты в номер! Вы что, думаете, люди слепы? Они видят перемены! И они делают самые простые и самые идиотские выводы!
— Так вы обвиняете меня в этом? — его голос стал тихим и опасным. — В том, что я… проявил «внимание»? Я пытался наладить рабочий процесс! Найти точки соприкосновения! Чтобы мы перестали, наконец, грызть друг другу глотки и начали работать на общий результат!
— Путем ужинов при свечах? — язвительно бросила Лариса.
— Там не было свечей! — прогремел он. — Был нормальный деловой ужин! И я зашел к вам в номер, чтобы отдать документы, а не для того, чтобы… чтобы…
Он снова запнулся. В воздухе повисло невысказанное «это». Лариса покраснела до корней волос. От злости, от унижения, от этой дурацкой, нелепой ситуации.
— Чтобы что, Глеб Викторович? — выдохнула она, глядя на него в упор. — Закончите мысль. Чтобы обсудить баланс рабочего времени? Или чтобы сделать то, о чем теперь трезвонят на всю контору?
Они стояли друг напротив друга, оба красные, оба взъерошенные, оба до смерти злые. В кабинете пахло перегаром скандала и дорогим парфюмом Глеба.
— Вы… вы невыносимы, — прошипел он наконец. — Вы ищете подвох в каждом моем жесте! Вы видите только то, что хотите видеть! Вы зациклены на своей гордости и своей репутации! Вам плевать на то, что этот бред может навредить компании! Вам важно только то, что подумают о вас!
— А вам плевать на компанию! — парировала Лариса. — Вам важно только то, что посягнули на вашу священную персону! Вы разгневаны не из-за сплетен, а из-за того, что кто-то посмел обсуждать вашу личную жизнь! Вы как средневековый феодал, который видит в каждом взгляде покушение на свою власть!
— Да! — неожиданно крикнул он. — Да, я феодал! И это моя вотчина! И я не потерплю, чтобы мои вассалы обсуждали, с кем я разделяю трапезу и с кем провожу время! Это мое личное дело! Мое!
