— Тогда не стоит проводить время с подчиненными в романтических поездах! — выкрикнула Лариса.
Они замолчали, тяжело дыша. Слова повисли в воздухе, тяжелые, ядовитые, настоящие. Они перешли все границы, вывалили друг на друга всю накопившуюся горечь и раздражение.
Глеб первый пришел в себя. Он выпрямился, поправил идеально прямой галстук. Его лицо снова стало каменной маской, но в глазах тлели угли.
— Вы правы, Лариса Дмитриевна, — произнес он ледяным тоном. — Это была ошибка. Моя ошибка. Я попытался проявить… снисхождение. Найти общий язык. Я забыл, что со змеей нельзя договариваться, ее можно только или задавить, или обойти.
Лариса почувствовала, как будто он окатил ее ледяной водой.
— Прекрасная метафора, — прошептала она. — Очень человечная.
— С сегодняшнего дня все возвращается на круги своя, — продолжал он, не обращая внимания на ее слова. — Никаких совместных проектов. Никаких обедов. Никаких дискуссий. Вы получаете приказы. Вы их выполняете. Вопросы?
Она молчала, сжав губы.
— Вопросы? — повторил он громче.
— Нет, Глеб Викторович, — выдавила она.
— Отлично. Тогда, я полагаю, на этом наше… общение закончено.
Он развернулся и вышел, снова хлопнув дверью. На этот раз стеклянная перегородка задрожала так, что казалось, вот-вот треснет.
Лариса осталась стоять посреди кабинета. Дрожь проходила по всему телу. Ярость сменялась опустошением. Он назвал ее змеей. Он вернул все на круги своя. Война была объявлена снова. И на этот раз линия фронта проходила еще и через ее униженное самолюбие.
Раздался осторожный стук в дверь.
— Войдите, — прошептала Лариса, не оборачиваясь.
В дверь просунулась бледная физиономия Ирины.
— Лариса Дмитриевна… вы… вы в порядке? Мы все слышали… — она кивнула на тонкую перегородку. — Он орал так, что, кажется, слышали на первом этаже.
— Все в порядке, Ирина, — Лариса заставила себя повернуться и сесть в кресло. Руки у нее тряслись. — Глеб Викторович просто высказал свое недовольство… новыми слухами. Очень ярко высказал.
— Ох, — Ирина поняла все без слов. — Так это правда? Что вы поругались из-за этих… разговоров?
Лариса посмотрела на нее усталыми глазами.
— Ирина, единственное, что между мной и Глебом Викторовичем есть общего — это взаимная неприязнь и желание работать в покое. Все остальное — бред больного воображения нашего коллектива. И я буду очень благодарна, если вы донесете это до всех, кто интересуется. Любыми доступными вам методами.
Ирина широко раскрыла глаза, потом ее лицо расплылось в хитрой ухмылке.
— Поняла. Займусь распространением контрпропаганды. Скажу, что вы так ругались, что чуть не подрались. И что Глеб Викторович назвал вас… а как он вас назвал?
— Змеей, — холодно сказала Лариса.
— Ох, — Ирина снова побледнела. — Это жестоко.
— Это реалистично, — поправила ее Лариса. — Теперь, если не возражаешь, я займусь работой. У нас, знаешь ли, планы по оптимизации. Надо оправдывать доверие нашего феодала.
Ирина выскочила из кабинета, и Лариса осталась одна. Она подошла к окну, глядя на серый московский пейзаж. Где-то там, этажом выше, сидел он. Такой же злой, униженный и, возможно, так же несчастный от этой всей идиотской ситуации.
Она поймала себя на мысли, что ей… жаль. Жаль этих хрупких, едва наметившихся мостов, которые они с таким трудом начали строить. Жаль того легкого вечера в Питере. Жаль того момента в лифте, который уже не повторится.
Но это было слабостью. А слабость в войне с Узурпатором была смерти подобна. Она должна была забыть. Должна была снова надеть маску «Грымзы». Холодной, несгибаемой, профессиональной.
Она села за компьютер, открыла почту. Первым же письмом был циркуляр от Глеба Бармина на всю компанию. Тема: «О недопустимости распространения непроверенной информации и поддержании профессиональной атмосферы в коллективе».
Текст был сухим, жестким, полным угроз о «дисциплинарных взысканиях» и «соблюдении субординации». Ни слова о сплетнях, но каждое предложение било точно в цель.
Лариса усмехнулась. Его ответ. Ответ феодала. Приказом, угрозами, давлением.
Она откинулась на спинку кресла. Война была объявлена. Слухи задушены на корню. Все вернулось на круги своя.
Почему же тогда на душе было так гадко и пусто?
Глава 20: Детский бунт
Война, объявленная между четвертыми и пятыми этажами «Альфа-Консалтинг», вступила в фазу холодного противостояния. Глеб Бармин и Лариса Орлова избегали даже случайных встреч в коридоре. Если их взгляды и пересекались, то это напоминало столкновение двух айсбергов в тумане — холодное, беззвучное и чреватое катастрофой для любого оказавшегося поблизости корабля.
Приказы Глеба спускались в отдел кадров в виде безликих электронных писем, подписанных сухим «Бармин Г.В.». Ответы Ларисы были выдержаны в том же стиле: «В работу внесено. Орлова Л.Д.». Даже воздух между их кабинетами казался более морозным.
Идиотские сплетни, к счастью, поутихли, задавленные тяжелым бюрократическим бульдозером циркуляра Глеба и ядовитыми контрмерами Ирины, которая по секрету всему отделу сообщала, что «Глеб Викторович так разъярился на эти слухи, что чуть не отправил Петрова в командировку в филиал на Чукотке для изучения эскимосских методов мотивации».
Все вернулось в привычное, некомфортное, но предсказуемое русло. Пока на сцене не появились они.
Это произошло в пятницу вечером. Лариса, наконец-то закончив с еженедельными отчетами, собиралась выключить компьютер и погрузиться в долгожданные выходные, план которых состоял из трех пунктов: «сон», «еще сон» и «никаких мыслей о работе». В дверь ее кабинета постучали. Стук был не таким, как обычно — не нервным, как у Ирины, и не властным, как у Глеба. Стук был уверенным и… упрямым.
— Войдите, — удивленно сказала Лариса.
Дверь открылась, и на пороге предстали София и Артем. Они стояли плечом к плечу, как два юных конспиратора. На Софии была ее любимая худи с капюшоном, на Артеме — футболка с каким-то сложным математическим мемом. Оба смотрели на нее с непривычно серьезными, решительными лицами.
— Мам, нам нужно поговорить, — заявила София. — Серьезно.
— Мы бы хотели обсудить один вопрос, Лариса Дмитриевна, — добавил Артем, чуть кивнув. Его тон был вежливым, но в нем чувствовалась стальная нить.
Лариса смерила их подозрительным взглядом. Вид у них был на редкость солидарный.
— Выглядите вы так, будто собрались объявить мне ультиматум, — пошутила она, отодвигаясь от стола. — Устраивайтесь. В чем дело? Опять проблемы с солнечной системой? Или вы вдвоем взломали сервер школы?
— Хуже, — сказала София, устраиваясь в кресле для посетителей. Артем остался стоять рядом, скрестив руки на груди — точная копия позы своего отца на совещаниях. — Мы нашли летнюю программу. Для нас обоих.
Лариса почувствовала легкое беспокойство.
— Летнюю программу? Что-то вроде городского лагеря при университете?
— Не совсем, — вступил Артем. — Это языковой лагерь. В Великобритании. Оксфорд, если точнее.
В кабинете повисла гробовая тишина. Лариса смотрела на них, пытаясь осознать услышанное.
— Оксфорд? — наконец выдавила она. — Это тот, который в Англии? Та самая Великобритания, через пролив Ла-Манш?
— Да, мам, не тот, что в Кировской области, — с сарказмом ответила София. — Там трехнедельная программа. Английский, занятия по интересам — у них есть отличный IT-блок и креативное письмо. Проживание в кампусе, полное погружение в среду.
— И это, я полагаю, стоит как крыло от нового Boeing? — спросила Лариса, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги. Она уже мысленно видела стоимость таких программ.
— Мы подготовили сравнительный анализ, — Артем невозмутимо достал из рюкзака планшет, открыл заранее подготовленный файл. — Вот три варианта программ с разным набором опций. Мы считаем, что оптимален вариант номер два. Соотношение цена-качество наиболее сбалансировано. Вот график расходов, включая авиаперелет, визы, карманные деньги и страховку.
