— Ты понимаешь, о нем я говорю?
Иден пожала плечами.
— Не очень.
Тиммонс натянуто рассмеялся.
— Хорошо, тогда поставим вопрос по–другому.
— Я тебя внимательно слушаю.
— Вот ты — Иден Кепвелл…
Она тоже рассмеялась.
— Очень приятно это услышать.
— Не смейся, я говорю серьезно. Ты — отпрыск одного на самых богатых я влиятельных семейств Южной Калифорнии. Почему вокруг тебя не увиваются герцоги и графы? Почему у твоих нет Дюпонов, Ротшильдов и прочих миллионеров? Почему ты общаешься со следователями–мексиканцами и какими‑то несчастными окружными прокурорами?
Иден непонимающе смотрела на него. В разговоре возникла неловкая пауза, которая, как обычно бывает, была прервана телефонным звонком.
— Извини.
Тиммонс подошел к столу и сиял трубку.
— Слушаю. Да, это я. Ну, я думал, что это дело уже улажено. Хорошо, буду через пять минут.
— Что‑то серьезное? — спросила Иден.
— Да. Боюсь, что я снова буду вынужден покинуть тебя на некоторое время.
— А в чем дело?
— Дело в том, что эта мадам, судья, очень хочет перехитрить меня.
— Есть проблема?
Тиммонс рассмеялся.
— Похоже, она думает, что я что‑то упустил в судебной процедуре.
— Каким же ужасным способом ты нарушил судебную процедуру? — лучезарно улыбнулась Иден. — Насколько мне известно, ты очень строго придерживаешься правил.
Тиммонс с сожалением сказал:
— Ей показалось, что во время проведения суда, я сделал неприличный жест в сторону обвиняемого.
— А это и вправду было?
Тиммонс отрицательно покачал головой.
— Для выпускника Йельского университета это было бы несколько грубовато. Как ты считаешь?
Иден рассмеялась.
— Ну, ладно, — сказал Тиммонс — Надеюсь, ты еще здесь побудешь немного. Я скоро вернусь.
— А для чего тебе мое присутствие? — с улыбкой спросила Иден.
— Хочу услышать ответ на свой вопрос. Ведь мы так и не договорили, не правда ли?
Она выжидательно посмотрела на него.
— А зачем отвечать, если ты заранее знаешь все ответы? — с насмешкой промолвила Иден. — Или ты хочешь подтверждение своих слов услышать именно из моих уст.
Тиммонс удовлетворенно улыбнулся и молча вышел из кабинета. Когда дверь за ним закрылась, Иден снова направилась к его столу.
С некоторой опаской поглядывая на дверь, она опять принялась перебирать папки, сложенные возле телефонного аппарата. Одна из них привлекла ее внимание.
Иден открыла обложку и стала внимательно изучать сложенные в папку документы.
В этот момент телефон на столе Тиммонса зазвонил. Иден, чтобы не быть застигнутой врасплох, закрыла папку и положила ее на стол перед собой, а затем сняла трубку.
— Алло.
Звонил Альварес. Однако, Иден не знала его голоса.
— Мне нужен мистер Тиммонс, — едва слышно произнес он.
— Да, вы попали в его кабинет, — ответила Иден.
— А это его прямой телефон? — спросил Альварес.
— Да. Но мистер Тиммонс вышел. Я могу вам чем‑то помочь?
— Пусть перезвонит мне.
Иден потянулась за карандашом и сказала в трубку:
— Что мне передать?
— Пусть перезвонит мне, — сказал Альварес. — Телефон — 555–87–49.
Иден аккуратно записала телефон на листке из блокнота и спросила:
— А кто звонил?
В ответ на ее вопрос из трубки донеслись короткие гудки.
Иден недоуменно посмотрела на телефон и, пожав плечами, положила трубку. Затем она задумчиво посмотрела на листок бумаги и пробормотала:
— Интересно, кто это может быть? Такого телефона я не знаю… что‑то очень подозрительное.
Когда Мейсон пришел домой, Мэри уже не было. На столе в гостиной лежал густо исписанный мелкими буквами листок бумаги.
— Мэри… — на всякий случай позвал Мейсон. — Ты дома?
Ответом ему послужила тишина.
Мейсон подошел к столику и поднес листок к глазам:
— Мейсон, я ушла в «Ориент Экспресс». Встречаюсь с Джулией. Не сердись. Ведь должен быть способ положить этому конец, пока у нас все не рухнуло. Верь мне, пожалуйста. Мэри.
Мейсон смял листок в руке и, сунув его в карман, быстро вышел из квартиры.
Мэри и Марк Маккормик стояли на крыше отеля «Кэпвелл» возле раскачивающейся под порывами ветра огромной буквы Си.
Марк прохаживался из стороны в сторону, заложив руки за спину.
— Ты уже выиграла, Мэри. Хотя, судебное дело в общем еще и не началось.
— Почему ты так думаешь?
— Потому, что я уже лишился своей защиты. Даже адвоката нет.
— Почему? — недоуменно спросила Мэри. — Ведь тебя взялась защищать Джулия Уэйнрайт. Между вами что‑то произошло?
— Она ваялась за мое дело, чтобы проиграть его, — хмуро ответил Марк. — Она уже отказалась от него.
— Ну что ж, если такой адвокат как Джулия Уэйнрайт, отказалась от ведения дела, то, я думаю, тебе некого винить, кроме самого себя, Марк. Если ты не смог наладить с ней отношения, то хуже от этого будет только тебе.
— Я не смогу сражаться с тобой в суде, — сокрушенно произнес Марк. — Сейчас сложилась такая ситуация, что я даже не могу себя защитить. Все эти судебные процедуры, утряски, перетряски, все это так тяжело для меня, что я готов отказаться от всего.
Услышав эти слова от Маккормика, Мэри немного воспряла духом.
— Марк, ты прекрасно знаешь, что я не хотела суда, — уверенно заявила она.
Он недоверчиво посмотрел на Мэри.
— Так почему же, черт возьми? — он всплеснул руками, а затем, догадавшись, воскликнул. — А, понимаю, это все Мейсон!
Он раздраженно махнул рукой и отвернулся.
— Послушай, Марк, ты не должен ни в чем обвинять его. Мейсон просто пытался защитить меня и нашего ребенка. Он считает, что суд в этом деле — единственный способ разрешения проблемы. Я даже не знаю, смогу ли я отговорить его сейчас прекратить это дело.
Маккормик покачал головой.
— Мэри, я пришел сюда для того, чтобы поговорить с тобой. Я устал. Понимаешь? Я согласен на все, я готов принять любое твое условие.
Мэри не поверила своим ушам. Она, конечно, надеялась на такой благополучный исход дела, однако, не ожидала, что все произойдет так быстро и безболезненно. Если Марк согласен безболезненно, как он говорит, на любое ее условие, значит, судебное дело будет прекращено, и они избавятся от необходимости вытаскивать все грязное белье на суд скучающей публики.
Это было именно то, что она хотела услышать от Марка. Может быть, такая легкая и быстрая возможность все уладить отняла у Мэри чувство реальности. Она мгновенно уцепилась за последние слова Марка.
— Хорошо, — возбужденно проговорила она. — Ты подпишешь предложенные мной бумаги и откажешься от всех прав на ребенка. Это мое условие. Если ты не согласен, то будет суд.
Маккормик некоторое время подавленно молчал, а затем кивнул головой.
— Хорошо, я подпишу все, что ты предложишь.
Марк всем своим видом продемонстрировал, как нелегко ему принять подобное решение. Он отвернулся, тяжело дыша.
И тут Мэри совершила ошибку. Ей, очевидно, следовало на этой закончить разговор и удовлетворяться тем, чего она смогла добиться от бывшего — хотя, впрочем, пока не бывшего — мужа. Однако она поторопилась вырвать из него еще одну уступку.
— Марк, мне еще нужно, чтобы ты признал, что изнасиловал меня. Он резко обернулся.
— Что это значит? В каком виде я должен это признать?
Мэри подалась вперед.
— Ты должен рассказать об этом всем Мейсону.
Марк стал дышать еще тяжелее, словно разъяренный бык. Глаза его налились кровью, губы плотно сжались.
— Нет, — решительно заявил он. — Этого я не сделаю.
— Я не стану лгать, Мэри.
Мэри сорвалась.
— Марк, ты продолжаешь лгать! — вскричала она.
— Ничего подобного, — повышенным тоном заявил Маккормик. — Я просто занимался любовью со своей женой. И это никогда в жизни не может считаться насилием!
Мэри в отчаянии схватилась за голову.
— Ты не признаешься в этом даже сейчас. Даже самому себе.
