Марк, как обычно бывало с ним в подобных ситуациях, перешел на крик.
— Что вам еще нужно от меня? Что вы от меня хотите? Почему вы не можете оставить меня в покое? Я уже отдал вам все, что мог. Посмотри, что я имею в результате! Я потерял работу, и больше вряд ли смогу ее найти, люди говорят со мной только по необходимости, и не иначе. Я обещаю, что не буду искать встреч с тобой и с ребенком тоже. Этого, что — недостаточно? Как по–твоему?
— Нет! — в ярости выкрикнула Мэри.
ГЛАВА 4
Провал Альвареса сильно беспокоит окружного прокурора. В разговор Марка и Мэри вмешивается Джулия Уэйнрайт. Мейсон появляется в ресторане «Ориент Экспресс». СиСи безуспешно пытается остудить пыл сына.
Когда окружной прокурор вернулся в свой кабинет Иден беззаботно расхаживала вдоль стен, разглядывая повешенные на них картины.
Увидев Тиммонса, она обернулась и с улыбкой сказала:
— За то время, пока ты отсутствовал, тебе звонило, наверное, пятнадцать человек…
Кейт рассмеялся.
— Держу пари, что ты не ожидала, что тебе придется поработать секретарем в мое отсутствие?
— Да. И это несколько удивительно, потому что звонили они именно сюда, а не Кристине.
— Что ж, — пожал плечами Тиммонс. — Это как раз неудивительно, потому что номер своего телефона я даю такому большому количеству народа, что из них вполне мог бы получиться небольшой город, вроде Санта–Барбары. Ну и что, было что‑нибудь важное?
Иден пожала плечами.
— Вроде бы нет. Все говорили, что перезвонят позже, а вот один звонок был очень срочный и, похоже, важный.
— Что за звонок? — сразу же заинтересовался окружной прокурор. — Я надеюсь, что это был приятный женский голос.
— Нет, ты ошибаешься, — рассмеялась Иден. — Это был хриплый голос с испанским акцентом.
Тиммонс едва заметно переменился в лице. В глазах его блеснула подозрительность.
— И кто же это был?
— Не знаю, мне незнаком этот голос.
— Что же хотел этот таинственный испаноязычный человек?
Иден развела руками.
— Не знаю. Он просил тебя срочно перезвонить ему и оставил телефон.
— Где он?
— Я написала его на листке из блокнота. Лежит вон там, у тебя на стиле.
Тиммонс быстро подошел к столу и взглянул на бумажку.
— А что ты сказала ему?
— Я сказала ему, что ты сейчас вернешься. Он, наверное, ждет твоего звонка.
Тиммонс озабоченно взглянул на Иден.
— Тебя что‑то беспокоит? — поинтересовалась она. С некоторым смущением он произнес:
— Я думаю, что мне следовало бы сделать этот звонок одному. Ты не возражаешь, если я попрошу тебя покинуть мой кабинет на несколько минут?
— Конечно. Пойду попрошу твою безответно влюбленную в тебя секретаршу сварить мне кофе. Надеюсь, она не откажется это сделать — из любви к тебе, — язвительно сказала Иден, закрывая за собой дверь.
Тиммонс проводил ее взглядом, полным холодной подозрительности. Оставшись один в кабинете, он быстро набрал номер и поднес трубку к уху.
Иден демонстративно громко прошлась по коридору, изобразив звук затихающих вдали шагов. Затем она осторожно, на цыпочках, подобралась к двери Тиммонса и приложила ухо к дверному косяку, чтобы лучше слышать.
Спустя несколько секунд в кабинете раздался раздраженный голос Тиммонса.
— Алло, Зачем ты оставил мне номер своего телефона?..
Иден вытянула шею, стараясь получше расслышать каждое слово Тиммонса.
— Ты ведь даже не знал, кто она такая. Ты что, полный идиот? Ладно.
Спустя несколько мгновений Иден услышала, как окружной прокурор громко стукнул кулаком но столу и заорал в трубку:
— Черт побери! Когда это случилось?
Он мгновенно понял, что совершил ошибку, позволив своим чувствам вырваться наружу, и торопливо проговорил в трубку:
— Подожди меня, не отключайся. Я сейчас, — с этими словами Тиммонс бросил трубку на стол и быстрым шагом направился к двери.
Услышав его последние слова. Иден торопливо покинула свой наблюдательный пункт и исчезла за углом. Спустя мгновение после того, как она укрылась, дверь кабинета окружного прокурора распахнулась и оттуда высунулся Тиммонс. Он подозрительно осмотрел окрестности и, не обнаружив там никого и ничего, что могло бы заставить его насторожиться, закрыл дверь.
Вернувшись к своему столу, он взял трубку, и скривившись от злости, сказал:
— О чем ты проболтался Кастильо?
Услышав ответ, окружной прокурор тяжело вздохнул.
— Прекрасно, но больше сюда не звони. Ты забыл, что знаком со мной… Понял?
Он положил трубку и в бессильной ярости несколько раз вполголоса выругался:
— Черт возьми! Черт бы все это побрал!
Смяв бумажку с номером телефона Альвареса, он швырнул ее в урну, но маленький бумажный комочек, не долетев, упал на пол.
Рекламный щит с установленными на нем гигантскими буквами раскачивался все сильнее и сильнее. Плохо завернутые болты в основании букв едва удерживали их. Проволочные растяжки с каждым порывом ветра трещали все сильнее и сильнее.
Марк расхаживал по крыше, возбужденно размахивая руками.
— Мэри, не думай, что я признаюсь во всем, чем угодно, только ради твоего удобства. Это не в моих традициях. Ты хочешь, чтобы я признался Мейсону в изнасиловании, и снял с тебя всю вину?
— Марк, послушай меня…
— Так вот, снимай с себя свою собственную вину каким‑нибудь другим способом! Я тебе в этом деле не помощник! Если ты надеешься, что я стану добровольно оговаривать себя, то ты сильно ошибаешься. У меня и без того достаточно неприятностей, чтобы я вешал на себя всех собак, каких тебе только захочется на меня повесить. Я уже и так согласился на многое, что мне неприятно, а ты хочешь, чтобы я был по уши завален обвинениями, обязательствами, договоренностями и прочей ерундой…
Он умолк, повернувшись к ней спиной.
Мэри потеряла самообладание.
— Я бы хотела узнать, как тебе удалось избавиться чувства собственной вины, Марк? — выкрикнула она ему в спину. Он обернулся.
— Мое преступление состоит только в том, что я слишком сильно любил тебя!
— Ах, вот как? — возбужденно закричала она. — Значит, Мейсон прав: тебя может остановить только суд! Марк я больше не желаю с тобой разговаривать!
Мэри повернулась, чтобы покинуть крышу, но он схватил ее за локоть.
— Подожди, Мэри.
Она закричала, отбиваясь от него кулаками.
— Пусти меня, не трогай меня! Какое право ты имеешь это делать?
B этот момент дверь на крышу открылась и там показалась фигура Джулии Уэйнрайт. Увидев, как Марк схватил за руку Мэри, Джулия отчаянно завизжала:
— Отпусти ее! Не трогай Мэри, мерзавец!
Джулия бросилась к ним, словно мать вступается за обиженного ребенка. Она оттолкнула Марка в сторону и встала между ним и Мэри.
— Не смей ее трогать! — угрожающе воскликнула она. Тяжело дыша, Джулия обернулась.
— Мэри, ты в порядке?
Она ощупала ее плечи.
— Да, Я пыталась поговорить с ним. Думала, что все можно уладить как‑то иначе, но я ошиблась.
Возбужденно размахивая руками, Джулия воскликнула:
— Такие люди не заслуживают права жить в одном мире с нами, их нужно изолировать от общества.
Марк столь же возбужденно закричал:
— Тебе не удастся меня изолировать! Потому что Мейсон отзовет свой иск. Ведь так, Мэри? Правда, процесса не будет? Ведь в этом нет никакого смысла.
Мэри вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она стояла, раскрывая рот, как выброшенная на берег рыба, и не могла проронить ни слова.
Пользуясь этим, Марк завопил:
— Вот видишь, Джулия! Я прав, она даже не собирается ничего возражать!
— Это же мерзавец! Не дай ему улизнуть! си опять изнасилует кого‑нибудь!
— Мэри, не слушай эту авантюристку! — завопил Маккормик. — Она хотела меня подставить! Взялась защищать, а на самом деле, хотела сделать меня козлом отпущения. Она хотела отыграться на мне за Дэвида Лорана, а также всех остальных своих мужчин!
