Таннер (ЛП) - Регнери Кэти

- Так... ты говоришь, что тебе нравится Четвертое июля? - спрашивает МакКенна с абсолютно невозмутимым видом.

Я прыгаю на ее полуобнаженное тело, щекочу ее под мышками, пока она не начинает хихикать и задыхаться.

- Хватит, Таннер! Пре-прекрати!

- Ты такая дерзкая, - говорю я ей, опираясь на локти, когда прижимаю свой член к ее киске и толкаюсь вперед, мои боксеры трутся о ее трусики.

- Тебе это нравится, - говорит она, вращая бедрами.

Думаю, да. Нет, я в этом уверен.

Я наклоняюсь и целую ее, запуская руку под ее майку, чтобы погладить ее маленькую упругую грудь, которой я стал немного одержим. Особенно тем, как твердеют ее соски, когда я посасываю их. Черт возьми, это безумно сексуально.

Она вздыхает мне в рот, что я воспринимаю как сигнал к продолжению. Я провожу губами по ее подбородку и медленно спускаюсь вниз по шее, целуя ложбинку между ключицами, прежде чем стянуть с нее майку через голову. Втягивая в рот один из ее сосков, я ласкаю его языком, пока она не начинает хныкать, затем перехожу к другому, обводя его языком, прежде чем зажать между губами. Ее пальцы зарываются в мои волосы, впиваются в кожу головы, и я опускаюсь ниже, прокладывая дорожку поцелуев от ее груди к бедрам. Она раздвигает ноги, и я встаю на колени между ними под одеялом, стягиваю ее трусики до колен и зарываюсь лицом в ее киску.

Когда она кончает, я слизываю ее влажное тепло, после чего стягиваю боксеры, прикрывающие мою эрекцию, и располагаю свой член у входа в ее лоно. Приблизив свое лицо к ее лицу, я призываю ее открыть глаза.

- Кенна, детка, посмотри на меня.

Ее отяжелевшие веки медленно приподнимаются, открывая вид на ее карие глаза.

- Ты в порядке? - шепчу я.

Я не рассчитывал увидеть слезы в ее глазах, но заметил, что в последнее время это случается все чаще и чаще, и я решил воспринимать это как безмолвный знак того, что между нами зарождается что-то настоящее, необузданное и экстраординарное, всё более захватывающее дух, потому что никто из нас к этому не был готов. Я радуюсь этим слезам — они говорят мне больше, чем МакКенна может или хочет выразить словами. Я благодарен за них.

Она кивает, скользя ладонями по моей спине. Добравшись до моих ягодиц, она подталкивает меня к себе и приподнимает бедра.

Войди в меня.

Я теряю связь с реальностью, когда проскальзываю в нее. Но обретаю себя, когда закрываю глаза. Я чувствую наше с ней единение, когда начинаю двигаться внутри нее, две части одного целого, две несовместимые части, которые просто идеально подходят друг другу.

В тот же самый миг я ощущаю, как мой оргазм достигает своего пика, чувствую, как слова “Я люблю тебя” готовы сорваться с моих губ. Я стону наполовину от удовольствия, наполовину от боли, когда проглатываю эти слова, но чувствую, как мой член внутри нее начинает извергаться.

- Кенна! - кричу я, хватаясь за ее тело, пытаясь прижаться к ней как можно ближе. - Кенна, Кенна, Кенна...

Произнося ее имя, я оказываюсь в шаге от того, чтобы рассказать ей о своих чувствах.

Я начинаю влюбляться в нее.

Это бесспорно и смешно, но это самая простая истина, которую я когда-либо осознавал. Я буду любить ее так же, как люблю свою семью. Как люблю Аляску. Как люблю смену времен года или полуночное солнце. Я буду любить ее, потому что она - часть того, что делает этот мир местом для жизни, страданий и совершенства. И в тот момент, когда она меня покинет, краски вокруг меня померкнут до серого, а сердцебиение земли замрет. В результате я буду удивляться, как я все еще жив.

Она обхватывает меня за шею, крепко сцепляя пальцы. Ее бедра находятся на одном уровне с моими, удерживая мой член глубоко внутри себя, в то время как стенки ее влагалища сжимаются и расслабляются, выдаивая меня досуха и оставляя измотанным.

С прерывистым вздохом я перекатываюсь на бок, увлекая ее за собой.

Я выскальзываю из нее, слегка крутанув бедрами, но прижимаю ее к себе, когда она устраивается в моих объятиях.

- Детка, - говорю я, - ты в порядке?

- Более чем, - бормочет она, целуя меня в грудь.

- Каждый раз лучше, чем в предыдущий.

- Знаю.

- А что, если...

Заткнись, Таннер.

Я останавливаю себя прежде, чем успеваю попросить ее продлить это лето до конца жизни.

- А что, если... что? - спрашивает она.

Я переворачиваюсь на спину, и она устраивается на моей груди, улыбаясь мне так, как это бывает после секса, от чего мне хочется трахать ее снова и снова.

- Ничего, - отвечаю я, поднимая ее руку и целуя ладонь. - Итак, я говорил тебе, что сегодня мы не работаем, да? Несмотря на то, что у нас в домиках гости, они знают, что мы сегодня ничего не готовим. Ничего не убираем. Не разводим костер. Ничего не делаем. Мы предлагаем трансфер до Скагуэйя утром и обратно на турбазу вечером, на этом всё. В остальном они предоставлены сами себе.

- Мне нравится, что твоя семья сегодня не работает.

- Никогда не работала. И никогда не будет. Четвертое июля, День благодарения и Рождество. Это семейные праздники Стюартов. - Я тихо посмеиваюсь, но выходит печально. - Моя мама часто так говорила.

- Как познакомились твои родители?

- Мама была родом из Орегона, - говорю я ей. - Приехала сюда как-то летом, чтобы заработать денег.

- Как и я, - подмечает она.

- Ага.

- А что потом?

- Влюбилась в моего отца и осталась.

- И родила шестерых, - улыбается мне она. - Почему она назвала вас всех в честь здешних работников?

Я пожимаю плечами.

- Не знаю. Жаль, что я не могу ее спросить.

- Что она изучала?

Я потираю лоб.

- По-моему, английский. Но она бросила учебу. Закончила только первый курс колледжа, когда приехала сюда. Так и не вернулась домой. Забеременела Хантером и осталась.

- Боже, это так романтично.

- Ты так думаешь?

Она бросает на меня взгляд.

- Таннер, это безумно романтично. Возможно, это даже более подходящее определение.

Я ухмыляюсь ей, скользя рукой по ее заднице и сжимая ее.

- Мне нравится, когда вы употребляете громкие слова, профессор Кэбот.

- Заткнись, Таннер, - нахально бросает она, вскакивая с кровати и вытягивая руки над головой. Она такая обнаженная, расслабленная и красивая, что я запечатлеваю ее образ в своей памяти, хотя потом мне будет больно его воскрешать.

- Возвращайся в постель, - говорю я, хотя нам нужно вставать, если мы хотим успеть в город к детскому параду.

- Нет, - отвечает она, улыбаясь мне. Ее грудь порозовела от моей бороды, соски все еще алели от моих губ... При виде следов наших занятий любовью на ее теле у меня снова встает.

- Давай же.

- Забудь об этом. Я не собираюсь пропускать лучшее празднование Четвертого июля в Америке, - заявляет она, стоя в дверях ванной. - Я приму душ, потом ты, а потом мы оба оденемся.

- Жестокая женщина, - бормочу я.

Она подмигивает мне и исчезает. Мгновение спустя включается душ. Я снова ложусь на кровать и поднимаю взгляд на ярко-голубое небо. Я счастлив. Боже, она делает меня таким счастливым. Наверное, именно так чувствовал себя тем летом мой отец — охваченный новизной любви и опьяненный ее возможностями. Как ему удалось уговорить мою маму остаться? Надо будет как-нибудь спросить его.

Ха. Я перевожу взгляд, затем прищуриваюсь. Окно в крыше поцарапано? Но оно ведь стеклянное.

Я встаю на кровать, чтобы получше рассмотреть, и, надо же, так оно и есть. Оно довольно сильно исцарапано. Дерьмо. Должно быть, ветка упала на крышу и поцарапала окно. Мне нужно будет придумать, как его отполировать.

Раз уж я встал, натягиваю боксеры и беру на кухне чашку, готовлю кофе в том числе и для МакКенны. Она пьет его со сливками, без сахара.

- Твоя очередь! - зовет она из спальни.

По пути в душ я подаю ей кофе, целую ее блестящий носик и поражаюсь тому, как сильно я люблю нашу совместную семейную жизнь.

Вот бы только это не заканчивалось.