— Мейсон написал письмо в Медицинскую Ассоциацию Южной Калифорнии, — стал объяснять он. — Мне угрожают лишением лицензии на ведение врачебной практики. Если совет согласится с доводами Мейсона, я останусь без средств к существованию…
— Чем же я могу помочь тебе, Марк? Ведь я не вхожу ни в Медицинскую Ассоциацию, ни в какой‑либо иной общественный орган, занимающийся выдачей лицензий и разрешений на медицинскую практику.
— Да. Я понимаю, — дрожащим голосом сказал Марк. — Однако, все их претензии основываются на доводах Мейсона. Если бы Мейсон забрал назад свой иск, то вопрос мог бы быть улажен гораздо проще.
София пристально посмотрела на Марка и сказала:
— Давай начистоту. Ты манипулировал Мэри, но этот номер со мной не пройдет. Я симпатизирую Мейсону. Иногда мне не совсем понятны его поступки, но, учитывая то, что ему довелось пережить, особенно за последнее время — я целиком на его стороне.
В ее словах звучало столь плохо скрываемое презрение, что Марк, будучи не в силах вынести этот разговор, отвернулся.
— Другими словами, — глухо произнес он, — вы отказываете мне в помощи.
— Совершенно верно, — спокойно ответила София. Неловкую паузу, возникшую в разговоре, нарушил звонок в дверь.
— Извини, — с облегчением сказала София. — я открою.
Оставив Марка посреди гостиной в глубоком paздумьи, она подошла к двери.
На пороге стояла Джина Кэпвелл.
— Что тебе нужно? — холодно спросила София, не поздоровавшись с ней.
— Я разыскиваю Марка, — ничуть не смутившись, ответила она. — Может быть, СиСи подскажет мне, где я смогу его найти?
— Марк здесь. Проходи.
София впустила Джину.
— Спасибо.
Та направилась в гостиную.
— Привет, Марк. Иголку в стогу сена легче найти, нежели доктора Маккормика в Санта–Барбаре. И ведь нельзя сказать, что наш городок хоть чем‑то похож на Нью–Йорк…
— Зачем я тебе понадобился, Джина? — хмуро буркнул Марк, поворачиваясь к ней.
На лице Джины появилась лучезарная улыбка.
— У меня для тебя послание.
Она достала из сумочки конверт, на котором было написано: «Марку Маккормику», и протянула его своему визави.
— В чем дело?
Джина пожала плечами.
— Понятия не имею. Просто Мейсон попросил найти тебя и передать это письмо.
Маккормик развернул конверт, достал оттуда сложенный вдвое листок и прочел, повернув бумагу к свету: «Марк, ты был прав. У меня действительно расшатались нервы. Я предлагаю навсегда зарыть топор войны. Встретимся в ресторане «Ориент Экспресс» в восемь вечера. Мейсон».
Марк прочел письмо и сунул листок назад в конверт.
— Он что‑нибудь просил передать на словах?
Джина пожала плечами.
— Нет. Он попросил меня, чтобы я передала тебе это письмо в собственные руки.
Маккормик подозрительно повертел конверт в руках.
— А почему он сам его не отправил?
Джина рассмеялась.
— Откуда же мне знать? Вероятно, он слишком занят собственными делами.
Марк взглянул на часы. До времени, назначенного Мейсоном, оставалось чуть больше четверти часа. Очевидно, есть смысл встретиться сейчас с ним. В чем сейчас меньше всего нуждался доктор Маккормик, так это в излишней враждебности Мейсона. Если примирение возможно, значит, необходимо стремиться к нему любыми способами. Поскольку Мейсон сам прислал письмо с просьбой встретиться, очевидно, он осознал, что враждебность между ними так же и не в его интересах.
К тому же, разговор с Софией ни к чему не привел. Здесь больше не стоит задерживаться.
— Мне пора, — сказал Марк. — Джина, спасибо за письмо. София, мне очень жаль, что я оторвал тебя от важных дел.
Марк вышел, не попрощавшись.
Джина оценивающе взглянула на стоявший в дальнем углу гостиной столик с двумя столовыми приборами и подсвечником, и на лице ее появилась скептическая улыбка.
— Я вижу — столик накрыт для двоих, — язвительно сказала она, поворачиваясь к Софии. — СиСи уже сделал тебе предложение?
Со столь же ядовитой улыбкой на губах София ответила:
— Я не собираюсь посвящать тебя в свою личную жизнь.
— Отчего же? — парировала Джина. — Ты, что — боишься меня? Не путайся, я целиком на твоей стороне. Я ничуть не осуждаю тебя. Нет ничего страшнее на свете, чем одиночество. Признаюсь, и я начинаю подумывать о замужестве.
— Да? — София улыбнулась еще шире. — Поздравляю. Очевидно, будет нетактичным попросить назвать имя твоего счастливого избранника.
Разумеется, Джина была достаточно опытной женщиной, чтобы даже намеком ничего не выдать.
— Не беспокойся, София. Если мне повезет, ты будешь первой, кто узнает имя моего избранника.
На этом разговор был закончен. Посеяв зерна любопытства, Джина с гордо поднятой головой удалилась.
Прежде, чем уйти из дома на встречу с Марком Маккормиком, Мейсон покопался в одном из ящиков секретера и достал оттуда небольшой сверток. Задумчиво взвесив его на руке, Мейсон сунул сверток в боковое карман пиджака. Очевидно, это было что‑то тяжелое потому что карман заметно оттопырился. Еще раз напоследок, окинув взглядом комнату, Мейсон выключил свет и направился к двери.
Он потянул за дверную ручку и застыл в изумлении, На пороге перед ним стоял Ченнинг–старший с большой картонной коробкой в руках. Лоб его покрывали мелкие капельки пота, на лице было написано немалое удивление и растерянность.
Возникла, легкая пауза.
Мейсон вопросительно смотрел на отца, не произнося ни слова. А тот, в свою очередь, растерянно хлопал глазами, облизывая губы.
— Э… Извини, я не успел нажать на звонок, — наконец пояснил СиСи.
Мейсон холодно смотрел на отца.
— Чего ты хочешь?
— Можно войти?
СиСи прижал картонную коробку к стене, чтобы немного перевести дух.
— У меня мало времени, — равнодушно ответил Мейсон.
Кэпвелл–старший вытер тыльной стороной ладони пот со лба и сказал:
— Роза по моей просьбе собрала кое‑что из вещей Мэри, которые остались в нашем доме. Ты не хочешь забрать их?
Мейсон несколько мгновений раздумывал и, вместо ответа, распахнул перед отцом дверь и показал рукой на столик в гостиной.
— Поставь туда.
Облегченно вздохнув, СиСи с коробкой в руках вошел в комнату и поставил ее на журнальный столик. Мейсон по–прежнему стоял у порога.
— Ты уходишь куда‑то? — спросил СиСи.
— Да. У меня свидание с окружным прокурором, И еще кое–какие дела, которые, впрочем, тебя не касаются.
Услышав упоминания об окружном прокуроре и его ведомстве, СиСи насторожился.
— Скажи мне, Мейсон… — осторожно начал он. — А это имеет какое‑нибудь отношение к иску, который ты возбудил против меня?
Мейсон закрыл дверь и подошел к отцу.
— Что ты имеешь в виду?
СиСи покачал головой.
— Извини меня, Мейсон. Я понимаю горе матери Мэри, однако, без твоей помощи она бы не смогла возбудить это судебное дело против меня. По–моему, ты здорово помог ей в этом деле.
Мейсон криво усмехнулся.
Отец, ты переоценил мои возможности.
— Нет, — покачал головой СиСи. — На этот раз у меня нет ни малейшего сомнения в том, что я прав. Я совершенно не хочу тебе льстить, Мейсон. Ты знаешь, как я к этому отношусь. Однако, сейчас я ни капли не сомневаюсь в том, что все это было сделано с твоей помощью.
— Ну и что?
— Мейсон, на этот раз ты перегнул палку. Завтра утром она бы получила свои два миллиона, но ты явно зарвался, потребовав за нанесенный моральный ущерб двадцать пять миллионов долларов. Это излишняя сумма. Твои аппетиты непомерны. Я отнюдь не хочу сказать, что «Кэпвелл Энтерпрайзес» относится к числу неплатежеспособных фирм. Дела у нас идут нормально. Ты хорошо об этом знаешь. Мы в состоянии заплатить такие деньги, но эта сумма нереальна.
Мейсон пристально посмотрел в глаза отцу.
— Признай, что это — справедливое требование, — твердо сказал он. — Или ты, может быть, сейчас попытаешься доказать мне, что я был неправ, выдвинув этот иск. Что ж, в таком случае, я не боюсь надвигающегося судебного разбирательства. Думаю, что в конце концов правосудие окажется не на твоей стороне.
