Разрушенная (ЛП) - Бишоп Энн

— Что, блядь, она сказала тебе в ванной? — шепчет мне Уэс.

Ателия щелкает пальцами, и мы все поворачиваемся к ней спиной. Ебать. Неужели она действительно так хорошо нас держит?

— Это я должна рассказать, — она выглядит так, будто хочет сказать что-то ещё, но тут в её телефоне раздается приглушенный женский голос.

— Привет, Энджи. Ты ничего не слышала о Хейвен сегодня утром? Или вчера вечером, после десяти?

Я с тревогой наблюдаю, как хмурится Ателия. Хейвен — её лучшая подруга. Если она пропала, то Ателия не сможет успокоиться, пока её не найдут.

— Хорошо, — устало говорит Ателия. — Спасибо, Эндж.

— Ничего не слышно? — спрашиваю я.

Ателия качает головой. Беспокойство не покидает её лица, но она говорит:

— Я уверена, что она появится. Возможно, она ещё спит или что-то типа того.

Келлан коротко выдохнул.

— Слушай, я не хочу тебя торопить. Но…

— Ты должна рассказать нам, что он с тобой сделал, — заканчивает Уэс.

Глава двадцать четвертая

Ателия

Я уже подумываю повременить с этим, чтобы ещё больше разозлить Уэса. Но моё тело словно готово разорваться. Мне нужно выплеснуть всю эту боль и обиду, пока она не разрушила меня.

— Профессор Каммес был моим руководителем с первого курса, — тихо начинаю я.

— Мы это знаем, — нетерпеливо говорит Уэс.

Кэл ударяет его локтем в живот, и это его вполне устраивает.

— Я также ходила на один из его предметов в первом семестре, и в этом семестре он снова у меня. После первого же занятия с ним он написал мне письмо, чтобы договориться о встрече.

— В тот день, когда на тебе было зеленое платье, — пробормотал Уэс.

— Что? Я не помню, что на мне было надето.

Он качает головой.

— Неважно. Просто продолжай.

Я хочу спросить, почему он помнит, во что я была одета в случайный день более трех лет назад, но не настаиваю.

— Как только я осталась одна, он стал мне угрожать. Мне было восемнадцать, я испугалась и не знала, что ещё сделать, поэтому я… — мои глаза закрываются, а к щекам приливает кровь, — вы знаете.

— О Боже, — шепчет Келлан.

— Я пыталась обратиться к руководителю его кафедры, но он сказал, чтобы я не разрушала свою карьеру, испортив репутацию из-за обвинений мужчин в сексуальном насилии. Он не поверил мне ни на долю секунды. — Беспомощность, которую я ощутила в тот день, закрадывается в моё сознание, но я отгоняю её. — Это именно то, о чем мне говорил Каммес, но я должна была попробовать.

— Чёрт, — бормочет Уэс. Он потирает лицо.

— Я не хотела продолжать. — Почему-то я смеюсь. — Очевидно. Но профессор Каммес позаботился о том, чтобы у меня не было выхода. К концу нашей первой… встречи он придумал, как меня уничтожить. А дальше…

— Что у него на тебя есть? — спрашивает Кэл.

Когда я смотрю на него, он сидит на полу, прикрыв рот обеими руками.

— Он не…

— Что он имеет на тебя, Ателия? — голос Келлана тёмный. Угрожающий. Но я не думаю, что он направляет его на меня.

— Видео, — шепчу я. — Ни одна школа не возьмет меня на работу, если они будут опубликованы.

Кэл выглядит так, будто все его силы уходят на то, чтобы не забраться ко мне в постель и не обнять меня. Похоже, прикосновения — его основной способ утешения. И для меня тоже — просто я не думаю, что хочу этого от них.

Они не менее виновны во всем этом.

— Дальше, — продолжаю я, — всё пошло по нарастающей. Он стал назначать больше встреч, чем нужно. Потом он заставил меня приходить к нему домой по утрам в воскресенье, когда его жена была на позднем завтраке.

И Кэл, и Келлан смотрят в сторону Уэса. К этому моменту я уже собрала все кусочки воедино. Жена профессора Каммеса — мама Уэса.

— Я была слишком напугана, чтобы сказать «нет», — прижимаю Милдред к груди, мягкий материал её ушей трется о мой подбородок.

— Он угрожал, что, если я позволю другому мужчине прикоснуться ко мне, он узнает, и это будет иметь последствия, — делаю неопределенный жест в сторону своего тела. — Я не знала, какими они будут, до сегодняшнего дня.

— Мне очень жаль, Ателия, — голос Кэла звучит надломлено. Я не хочу верить, что кто-то из них способен чувствовать, но он никак не мог притворяться с таким уровнем вины.

— Я твердила себе, что прошло всего четыре года. Что я справлюсь. Но в последнее время он становился хуже, и я… — я не утруждаю себя продолжением.

Не нужно.

Они видели синяки.

Уэса трясет. По-настоящему трясет. Он сжимает кулаки, отчего вены на его руках вздуваются.

— Почему ты не сказал своей маме? — спрашиваю его. — Он ей изменяет. Как давно ты узнал?

— У них открытый брак, — категорично заявляет он. — Она бы никогда не одобрила, если бы он трахнул такую молоденькую, как ты, но, честно говоря, это не Моё чёртово дело. Если бы я знал, что это было не по обоюдному согласию, то я бы…

— Как это может быть по обоюдному согласию? — кричу я. От этого у меня болят ребра, но мне всё равно. — Он мой профессор, ты, гребаный идиот. Один только фактор власти…

— Он сказал мне, что ты к нему приставала, — огрызается Уэс.

— Ну, я этого не делала, — кричу я и с моих губ срывается болезненное хныканье, и я внутренне ругаю себя за слезы, заливающие глаза.

Не смей плакать.

— Перестань её расстраивать, — приказывает Кэл. — Ей нужно отдохнуть, а не нервничать.

Уэс игнорирует его.

— Каммес видел нас с тобой. Видел меня с тобой. Мы флиртовали и хорошо проводили время, но Каммес уже выделил тебя. Я тогда ещё жил с ним и мамой, и однажды он застал меня дома и сказал, чтобы я оставил тебя в покое. Что ты его. Что ты… хочешь его, а не меня.

Я качаю головой, и от этой силы слезы падают на щеки.

— Никогда.

Даже сейчас, после всего, что они сделали, я бы в одно мгновение выбрала их, а не профессора Каммеса. Мне не приходится выбирать, поэтому, как только с этим будет покончено, я вышвырну их вон. Но суть остается в силе.

— Он показал мне видео, которое снял с тобой в первый раз, — говорит Уэс. — Ты выглядела так, будто хотела этого.

Сначала я вздрагиваю, потому что это звучит так, будто он обвиняет меня во лжи. Но когда я смотрю на него, его глаза остекленели, и он выглядит оцепеневшим.

— Подожди, — медленно произносит Келлан. — Он всегда тебя бил?

Я качаю головой.

— Он просто очень грубый. Это очень больно, но он заставлял меня притворяться, что мне это нравится. Наверное, так ему было легче.

Уэс издает обеспокоенный звук и поворачивается лицом к двери. Он снова трет лицо.

— Не могу поверить, что я, блядь, повелся на это.

Глаза Келлана сужаются.

— Этот синяк не просто от грубого секса, Ателия.

— Он сделал это, потому что увидел засос, который я ей поставил, — говорит Кэл. Чувство вины и стыда не покидало его лицо все это время, а теперь его выражение ещё больше портится. — Он избил её из-за меня.

Я не говорю ему обратного. Это правда.

— Ебаный ад, — Уэс снова поворачивается ко мне лицом, и я вжимаюсь в подушки от абсолютной ярости в его глазах. — Ты никогда не хотела его?

— Ни секунды, — шепчу я.

Я хотела тебя.

Уэс делает два шага в мою сторону, но замирает. На долю секунды в его глазах вспыхивает сожаление, прежде чем он поворачивается лицом к Кэлу и Келлану.

— Он умрет сегодня.

Мои глаза выскочили из орбит.

— Ч-что?

Келлан — единственный, кто встречает мой взгляд. Забота на его лице такая мягкая, что кажется, будто это настоящее прикосновение.

— Никто не причинит тебе вреда и не останется в живых, ma belle.

Он подходит к кровати. Кэл пытается остановить его, но Келлан отталкивает его.

— Ателия, — говорит Келлан так близко, что возвышается надо мной. — Я знаю, что ничего из того, что я скажу, никогда не будет достаточно. Ни одно извинение не будет достаточно искренним. Но, пожалуйста, послушай меня, когда я скажу, что мне очень, очень жаль.