Он сидел на кровати поникший и держал свою сумку. Услышав мои шаги, обернулся и опустил голову.
— Пришел добить? Имеешь право, даже сопротивляться не буду.
Я сел с ним рядом и вздохнул.
— С добиванием ты сам справишься. А я хочу узнать, что произошло тогда. Хоть и с опозданием. Как ты узнал, что там будет Игорь?
— Я и не знал. Узнал только, когда ты рассказал, поэтому и не стал признаваться, что соврал насчет того, что не видел их. Ну, точнее, я видел их…
— Толик… — злюсь я, пытаясь держать себя в руках, чтобы все снова не пошло по одному месту.
— Они не целовались и не обнимались. Он к ней подошел и что-то сказал, она покачала головой и ушла. Все… Но я разозлился на нее, что она со всеми общается, такая милая, и сделал свои выводы. Мне тоже улыбалась, а потом…
— Толик, избавь меня от своих оправданий. Неважно, что и как делала она. Важно, как поступил ты. Ты был моим другом и, видя, как мне плохо, врал в глаза.
— Зато ты побежал и встретил ее с ним, значит, я оказался прав. Понятно. Бабам верить нельзя.
— Мне тебя жаль. А я дебил, что потратил столько времени впустую.
— Ты меня простишь?
— Нет.
— Никогда?
— А ты бы простил предательство?
— Не знаю.
Глава 31
Марко
Воздух в парилке густой, обволакивающий, пахнет дубовым веником и эвкалиптом. Я обливаюсь водой, и горячие капли стекают по коже.
Скрип двери. Тихая поступь Маши. Она осторожно ступает ко мне, её длинные волосы, белоснежные и струящиеся, прикрывают грудь, а ниже — нежные светлые кудряшки. Я глотаю ком в горле. Она закрывает дверь, набирает в ковш горячую воду и льёт её на камни. Нас обдаёт волной пара. Машенька встаёт напротив меня, мы сейчас полностью обнажены не только телом, но и душой.
Беру ковш из её рук и наливаю в него тёплую воду, аккуратно поливая её. Вода стекает по плечам, оставляя за собой мягкий блеск. Забираю у неё мочалку, наношу гель с ароматом роз, разворачиваю и начинаю бережно растирать её тело.
Мочалка скользит по линии спины, огибает лопатки, повторяет изгиб позвоночника. Я чувствую под тонкой пенкой её мягкую гладкую кожу. Переворачиваю ее к себе. Провожу по ключицам, очерчиваю грудь, ладонью ощущаю учащенный стук ее сердца. Соски напряжены, как бутоны, и я лишь касаюсь их, чувствуя, как по ее телу и моему пробегает одинаковая дрожь.
Опускаюсь ниже, ладонью скользя по животику, чувствуя, как он вздымается от дыхания. Она сама раздвигает ноги, давая доступ. Мочалкой скольжу по внутренней стороне бедра, почти невесомо, при этом касаясь подушечками пальцев влажной складочки.
Мы смотрим друг на друга, не отрываясь. Всё, что нам нужно, — это просто ощущать друг друга рядом, гладить, изучать. Мне не нужен сейчас секс. Сейчас мне нужна просто она. Ее прерывистое дыхание. Ее кожа под моими пальцами. Я стремлюсь впитать её в себя, чтобы это мгновение отпечаталось в каждой клетке моей памяти.
Мой твёрдый член плотно прижат к её животу. Она осторожно, почти робко, поднимает руку и проводит по нему. Я поглаживаю её сильнее, и мы оба, как по команде, сгибаемся навстречу друг другу, лоб к лбу, дыхание смешивается.
Нам не нужно много времени. Маша еще раз проводит по всему моему члену, крепко его сжимая, вперед-назад, а мой точный, глубокий нажим заставляет нас одновременно вздрогнуть и застыть в немом крике. В ее руке — доказательство моего наслаждения, горячее и вязкое. На моих пальцах я чувствую, как пульсирует сама ее суть, сокровенный ритм, похожий на биение крошечного сердца.
— Я люблю тебя, — выдыхаю я ей в ухо, покусываю мочку.
Не знаю, что в ее голове, но сделаю всё, чтобы мы были вместе. Мы научимся доверять друг другу.
— Марко, а если ты снова мне не поверишь? — ее голос тихий, без надежды.
— Просто позволь мне находиться с тобой каждый день, и я покажу, что ты не ошиблась.
Маша молчит, отстраняется и смывает с себя пену и мои прикосновения. Ее холодность меня напрягает и привлекает. Она всегда была такой. С ней я всегда переживаю, что она может в любой момент уйти и даже не сказать почему.
Маша не та, кто будет терпеть и бегать выяснять отношения. Ты либо с ней, либо теряешь ее навсегда. Я всегда должен ее завоевывать, чтобы однажды она поняла, что без меня совсем не может. И если сейчас она здесь, значит, у меня есть малейший шанс, который я должен не упустить. Потому что я уже понял, что без нее не могу дышать. Я люблю ее намного больше, чем она меня. А она может быть уверена во мне, только когда я буду ее опорой и поддержкой.
— Маш, скажи, чего ты хочешь, и я всё сделаю…
— Я хочу венчаться.
Глава 32
Машенька
— Венчаться? — переспрашивает, и внутри всё сжимается.
Марко смотрит осторожно, его взгляд становится серьезным.
— Я… Не имела в виду прямо сейчас… Или что с тобой… — Тру лоб, смущаюсь, становится жарко уже не только от пара. Отвожу глаза, смотрю на дверь и выхожу из парилки, спасаюсь напряженного воздуха.
— Маш, подожди. Что значит «не со мной»? — выходит за мной раскрасневшийся итальяшка, кожа гладкая и влажная.
— Я… Я тебе полотенце принесла. Хотела отдать, но получилось как-то по-другому, — нервно смеюсь и торопливо вытираюсь грубым полотенцем, пытаясь одновременно натянуть на себя белье.
И зачем меня угораздило зайти в эту парилку? Просто отдать полотенце? Ага, конечно, обманывай себя. Ну не удержалась. Бездумно отдалась чувствам, позволила сердцу взять верх над разумом. Грудь поднимается тяжело, дышать стало невыносимо. Да что там говорить, этого мимолетного прикосновения было так мало, что сейчас, кажется, взорвусь от желания. Но так нельзя, я себя настраивала на другое, должна держать себя в руках.
Голый Марко подходит ближе. Кажется, моя голова не слушается, и взгляд сам по себе скользит вниз. «Маша, прекрати, опомнись!»
— Хочу послушать. Что в твоей голове сейчас происходит? — Голос тихий и серьезный.
Если бы он только знал, что творится в голове, я бы уже лежала на скамейке кверху попой. Горько усмехаюсь про себя. Помимо этого хаоса, в моей голове еще множество других мыслей и чувств. И вдруг меня накрывает волна откровенности. Может, стоит сказать ему всё, что я так долго держала в себе? Пусть узнает и уйдёт. Так будет честнее.
— Понимаешь, Марко, я всегда жила тем, что есть. Особо не мечтала о будущем. Нет, не так: я мечтала. О ферме, о семье, о детях… Но в глубине души всегда себя останавливала. — дрожащим голосом начинаю я. — Понимала, что это так и останется мечтами, моими розовыми очками. Знаешь, что-то вроде «ну когда-нибудь потом, может быть»… А на самом деле считала, что мне это никогда не достичь. Получится — хорошо, нет — так нет… Вроде и старалась… — Первая слеза сама сходит с глаз. — Отказалась от хорошего предложения на одной ферме… Кто же деду поможет, решила я? А может, просто боялась, что не справлюсь, что провалюсь? Или что получится, и что тогда...
Снова тру лицо и шею. Такое ощущение, что каждое слово давит изнутри, душит горло. Обнажать душу — всегда такое тяжкое испытание.
— Все так живут, и я жила. Не получилось — и ладно. А потом появился ты… И ты был такой нереальный, словно из сказки. Умный, красивый, добрый, сильный. И мне показалось, что если ты со мной, то я смогу всё. А потом случилось то, что случилось…
