Когда выключаю свет и закрываю дверь, чувствую, как по спине пробегает лёгкий холодок. Но это не страх. Это воздух. Настоящий, живой.
Я выхожу из офиса. На улице уже вечер. Город шумит, горят витрины, где-то далеко сигналит машина. А я просто стою на ступеньках и улыбаюсь. Мне больше не нужно ничего доказывать. Ни ему. Ни Ильдару. Ни самой себе.
В небе густой оранжевый свет, и я ловлю себя на мысли, что он будто поздравляет меня с началом новой жизни.
Я только успеваю сделать несколько шагов по тротуару, как меня останавливает голос, раздавшийся за спиной:
– Надя! Подожди!
Обернувшись, вижу Максима. Слегка взъерошенного, с папкой под мышкой и всё той же искренней улыбкой.
Он догоняет меня запыхавшись.
– Ты правда это сделала? – говорит он, выдыхая. – Уволилась?
– Да, – улыбаюсь я, чувствуя лёгкое волнение. – Кажется, я поступила по-настоящему правильно.
Максим качает головой, но в его взгляде не осуждение, а восторг.
– Ты смелая, Надя. Я… честно, восхищён. Не каждый бы решился пойти против такого человека, как Драгунский. Да и тем более, ты ведь, по сути, новичок в этой сфере. Это было бы для тебя карьерным. ростом.
– Спасибо Макс. Я все это знаю, но я просто больше не могла там работать. Для меня очень важно окружение. Куда важнее, чем амбиции.
Он подходит ближе, смотрит внимательно: – Я, кстати, тоже ухожу.
– Что? – не верю своим ушам.
– Увольняюсь, – спокойно повторяет он. – Не хочу больше работать с человеком, который устраивает такие игры за спинами людей.
Я моргаю.
– Максим, не стоило… Ты теперь без работы.
Он усмехается, пожимает плечами: – Я и так собирался уходить. У меня фриланс-проектов хватает, халтуры хоть отбавляй. А теперь появился отличный повод сделать это красиво.
Я чувствую, как уголки губ сами собой поднимаются.
– Красиво, говоришь?
– Конечно. – Он чуть наклоняет голову. – А давай отметим это? Наше с тобой великое бегство.
– Отметим?
– Ну да, – подмигивает. – Ресторан, ужин, бокал вина. Неужели ты откажешь?
Я хочу что-то возразить, сказать, что устала, что мне нужно подумать, но вдруг понимаю, что не хочу домой. Не хочу одна сидеть в тишине и прокручивать все эти разговоры с Драгунским.
У меня внутри сейчас все совсем другое.
Живое и свободное.
Как новая жизнь.
– Ладно, – выдыхаю. – Только без пафоса.
Максим довольно улыбается.
– Без пафоса не обещаю, но постараюсь.
Мы идём рядом по вечернему городу. Фонари загораются один за другим, улицы наполняются запахом кофе и дождя. Где-то впереди шумит ресторан, играет тихая музыка.
Я краем глаза смотрю на Максима. Он что-то рассказывает, шутит, размахивает руками.
Никаких масок, никакой игры.
Просто вечер. Просто свобода. И, возможно, – начало чего-то нового.
Глава 62
Мы сидим у окна, за стеклом мерцают огни города, а в ресторане играет тихая инструментальная музыка. Воздух наполнен ароматом кофе и жареного мяса. Уютно, спокойно, почти по-домашнему. Максим смеётся, рассказывая какую-то историю из молодости, и я ловлю себя на том, что смеюсь так только с ним. Легко, по-настоящему.
Даже позволяя себе иногда прихрюкнуть от внезапности сюжетного поворота в истории.
– Представляешь, – он качает головой, – когда я только-только закончил институт, меня взяли работать в маленькую контору на окраине. Платили копейки, чертежи делали от руки, а начальник вообще был вечный скандалист. Зарплату задерживали по два месяца, так что я всерьёз думал пойти в автосервис.
Я улыбаюсь:
– И что тебя остановило?
Максим делает глоток вина, чуть пожимает плечами:
– Любовь к делу, наверное. Звучит банально, но я реально кайфовал от самой работы. Когда проект оживает на бумаге случается магия. Вот и остался. С тех пор решил, что лучше быть голодным архитектором, чем сытым механиком.
Я смеюсь, и в этот момент ловлю себя на мысли, что его слова звучат не просто как забавная история, а как признание в верности своему пути. Настоящий. Надёжный.
Такой, какими мужчины раньше казались только в книгах.
Или таким, за кого я сперва приняла Драгунского.
– Знаешь, – говорю тихо, – удивительно, что ты не женат.
Максим вдруг замолкает. Его взгляд становится мягким, чуть потускневшим. Он ставит стакан на стол.
– Был.
Пауза.
– Жена погибла. Восемь лет назад.
Я замираю.
– Прости…
Он качает головой: –
Не надо. Это уже как будто из другой жизни. Мы с ней вместе со студенчества… Аварию тогда никто не пережил, кроме меня. С тех пор… как-то всё ушло в работу. И только теперь понимаю, что человеку нужно что-то большее. Дом, тепло, кому-то быть нужным.
Я не знаю, что сказать. Он говорит просто, без жалости к себе, без пафоса. И от этой его искренности слова пронзают сильнее.
– У меня есть дочь, – добавляет он после паузы, улыбаясь уголком губ. – Анжелике двадцать восемь, взрослая уже. Мы редко видимся, она живёт за границей. Но всё равно… иногда тишина в квартире слишком громкая.
Я киваю, чувствуя, как в груди поднимается что-то тёплое. Сочувствие, уважение… и, может быть, даже больше. От него веет тем спокойствием, которого мне всегда не хватало. Не страстью, не адреналином, не «бурей чувств», как у Драгунского или Ильдара. А надёжностью. Тем ощущением, что рядом с ним можно просто быть собой, не бояться сорваться или показаться слабой.
Он поднимает взгляд, встречается со мной глазами и мягко улыбается:
– Прости, нагнал грусти.
– Нет, – говорю я. – Наоборот. Спасибо, что рассказал.
Максим смотрит на меня чуть дольше, чем нужно, потом тихо говорит, почти шепотом, но так, что каждое слово будто ложится прямо на сердце:
– Я очень рад, что встретил тебя, Надя. Правда.
Он отводит взгляд на окно, где отражается его лицо и огни улицы.
– Сначала думал, что просто коллега… но ты, будто свежий воздух в этой серой пыли. Если вдруг… захочешь пообщаться, не по работе, я был бы рад.
Я чувствую, как у меня предательски теплеют щеки. Он говорит просто, без флирта, без давления, и от этого слова звучат ещё сильнее.
Я улыбаюсь.
– Спасибо. Мне очень приятно. Хотя, если честно, мне теперь и правда придётся искать новую работу. Но я не унываю. Думаю, всё к лучшему.
Максим кивает, в его взгляде мелькает одобрение. Даже гордость:
– Ты сильная. У тебя получится. И вообще… если захочешь, я помогу. У меня есть хорошие контакты, знакомые в проектных бюро.
Я открываю рот, чтобы поблагодарить, и в этот момент телефон на столе начинает вибрировать. Экран вспыхивает.
И на нем, как молния в небе вспыхивает одно имя.
Ильдар.
Глава 63
Внутри что-то на секунду сжимается, но я почти сразу чувствую, как всё отступает.
Мне не хочется поднимать трубку. Не хочется возвращаться в прошлое даже мыслями. В холод, в сомнения, в вечные попытки Ильдара заставить меня чувствовать себя виноватой.
Я просто нажимаю на отбой и убираю телефон в сумку. Пусть звонит. Я больше не обязана ему отвечать.
– Всё в порядке? – спрашивает Максим, заметив мое неловкое движение.
– Да, просто… спам, – улыбаюсь я. – Продолжай, мне нравится слушать твои истории.
Он кивает и снова оживляется, рассказывает, как работал с реставрацией старой дачи какого-то писателя. Его глаза загораются, когда он говорит о деталях.
– Ты бы видела этот проект! Он был просто невероятный. Столько укреплений, причем в совершенно неожиданных местах. И при этом, еще и дух места хотелось сохранить. Ну и попотел же я тогда. Я смотрю на Максима и думаю, что в нём есть то, чего так не хватало рядом с другими мужчинами. Простая надёжность. Уверенность, но без того наглого напора, которым за километры разило от Ильдара.
Максим делает паузу, глотает немного рубиновой жидкости, а потом вдруг говорит:
