Искалеченная судьба (ЛП) - Джеймс М.

От этих слов меня пробирает дрожь, и я изо всех сил стараюсь взять его глубже, открывая горло и заглатывая его. Он стонет, двигая бёдрами и входя в меня до упора, так что мои губы касаются основания его члена, и он полностью заполняет мой рот и горло.

Я не могу дышать. Но мне всё равно. Я поднимаю на него взгляд, содрогаясь от удовольствия, когда он прижимается бёдрами к моему лицу и держит меня так, пока я не начинаю задыхаться. Моё горло сжимается вокруг него, руки взлетают вверх и хватают его за бёдра, а горло снова и снова сжимается вокруг его толстого члена, и Константин стонет, впиваясь пальцами в мои волосы, пока я чувствую, как его член твердеет и пульсирует.

— Блядь, волчица, я сейчас кончу… проглоти мою сперму, чёрт, чёрт! — Он громко ругается на русском, когда его сперма начинает стекать по моему горлу, толстыми струями вырываясь наружу, пока он пульсирует у меня во рту, душа меня. Я чувствую, как выгибается моя спина, как моё тело готовится дать отпор, пока он душит меня своим членом, который быстро пульсирует, и стонет моё имя. — О боже, София, блядь…

Он вырывается, и я задыхаюсь, жадно втягивая воздух, когда струйка его спермы стекает с моей губы. Глаза Константина вспыхивают, и он протягивает руку вниз, его большой палец касается моего подбородка, когда он поднимает её и проталкивает обратно между моими губами. Почти рефлекторно мои губы обхватывают его большой палец, когда я проглатываю последние капли его спермы, и его глаза сияют от удовольствия.

— Хорошая девочка, — хрипло бормочет он. — Я хочу, чтобы каждая капля моей спермы осталась в тебе. Особенно когда я трахну эту сладкую киску.

Он тянет меня за волосы, и я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги, продолжая хватать ртом воздух. Другой рукой Константин тянется к поясу моего платья, сжимает ткань и тянет её вверх, отпуская мои волосы ровно настолько, чтобы снять с меня платье.

Мои руки тут же тянутся к пуговицам его рубашки, желая тоже раздеть его догола, чтобы наконец увидеть его обнажённым. Он одобрительно стонет, когда мои руки скользят по его груди, и я вижу, что он снова возбуждается, его член твердеет, когда он разворачивает меня к кровати, а его штаны сползают с бёдер и присоединяются к куче сброшенной одежды.

Я смотрю на него, пока он толкает меня на кровать, не в силах налюбоваться. В одежде он великолепен. Голый, он выглядит потрясающе так, как не может выглядеть ни один другой мужчина.

Каждый сантиметр его тела – это твёрдые, рельефные мышцы, от широких плеч до чётко очерченных плоскостей груди, от толстых рук до рельефных кубиков пресса, вплоть до глубокой V-образной мышцы, обрамляющей его толстый, напряжённый член. Его бёдра мускулистые, задница упругая, с идеальным изгибом, а когда я поднимаю взгляд на его лицо, то вижу, что его красивые, точёные черты искажены ухмылкой. Его тело покрыто татуировками, которые красуются на его руках и груди, спускаются по бокам бёдер и покрывают спину. Он выглядит опасным, жестоким, и в этот момент он весь мой.

— Нравится то, что ты видишь, волчица? — Шепчет он, забираясь на кровать вслед за мной. Я протягиваю руки и провожу ими по его телу, пока он раздвигает мои ноги коленом. Он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня, и я могу думать только о том, что это какая-то грёбаная пародия на то, что это может быть только одна ночь.

А что, если я подожду? Лихорадочно думаю я, пока его губы снова впиваются в мои, горячие, жёсткие и жаждущие. А что, если я сделаю это завтра вечером или послезавтра, перед тем как мы вернёмся домой? А что, если это не должна быть единственная ночь?

Я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Я никогда не испытывала такого желания, которое, казалось, поглощало меня, которое обжигало мою кровь, заставляло меня стонать и пульсировать, делало меня такой влажной, что я чувствовала, как влага стекает по внутренней стороне моих бёдер. Я никогда не кончала так сильно, как прошлой ночью.

Это должно произойти сегодня. Я знаю, что должно. Я лихорадочно размышляю, пока Константин прерывает поцелуй и спускается губами к моей шее, а его рука находит мою грудь и большим пальцем поглаживает твердеющий сосок, посылая волны удовольствия прямо к моему набухшему, пульсирующему клитору. Его охрана ещё не приехала. Насколько я знаю, им нужно ночь, чтобы добраться. Есть десятки причин не ждать, и только одна пождать, потому что я хочу снова его трахнуть.

Я хочу этого так сильно, что при мысли о том, что после сегодняшней ночи он больше никогда не будет со мной, мне становится трудно дышать.

Его рот скользит по моему соску, где мгновение назад был его большой палец, облизывая и посасывая, и я со стоном выгибаю бедра, впиваясь пальцами в мышцы его плеч. Константин стонет, глядя на меня снизу вверх потемневшими зрачками.

— Я хочу снова услышать этот звук, — говорит он хриплым от желания голосом. — Я хочу услышать все звуки, которые ты можешь издавать для меня. Я хочу услышать, как ты стонешь, когда я внутри тебя, волчица.

Меня охватывает жар. Я и раньше соблазняла мужчин, но на этот раз соблазняют меня. Я чувствую это. Каждая частичка меня жаждет его, тоскует по нему, и я откидываю голову назад, выгибаюсь и извиваюсь под ним, умоляя о большем.

— Я хочу снова ощутить тебя на вкус, — рычит он, опускаясь ниже. — Я хочу, чтобы ты снова кончила мне на лицо, волчица, прежде чем я отдам тебе этот член. Ты можешь сделать это для меня, София? — Моё имя звучит грубо на его языке, и впервые в жизни я испытываю боль и желание услышать, как он произносит моё имя. Не имя из моего досье, не имя, которое я ему дала, а моё настоящее имя.

Я хочу услышать, как он стонет «Валентина», когда кончает.

Никто никогда не произносил моё настоящее имя. Ни один мужчина, с которым я трахалась, не знал, кем я была на самом деле.

— Да, — выдыхаю я, когда его рот касается внутренней стороны моего бедра. — Пожалуйста, Константин. Заставь меня кончить для тебя.

Я чуть не кричу от удовольствия, когда его рот оказывается у меня между ног, его язык скользит по моему клитору, когда он вводит в меня два пальца, грубо теребя меня, облизывая и посасывая мой нежный, набухший клитор. Я прижимаюсь к его лицу, двигаюсь в такт его движениям, отчаянно желая испытать ещё один оргазм, подобный тому, что он подарил мне прошлой ночью, и понимая, что, когда меня накроет волна удовольствия, я больше никогда не почувствую ничего подобного.

То, что он заставляет меня чувствовать, вызывает привыкание. И это чертовски пугает меня.

Но этого недостаточно, чтобы остановиться.

— Вот так, волчица, — рычит он, отрываясь ровно настолько, чтобы посмотреть на меня. — Дай мне услышать, как ты воешь.

Когда он обхватывает мой клитор губами и начинает ласкать его языком, удовольствие накрывает меня, как взрывная волна. Я кричу, вцепившись пальцами в простыни, в его плечи, в его волосы, мои бёдра извиваются у него на рту, пока я кончаю. Он стонет, прижимаясь ко мне, посасывая и облизывая меня, пока я не обмякаю и не теряю сознание на кровати, задыхаясь и содрогаясь под ним.

Только тогда он забирается на меня, просовывает руку мне между ног и направляет свой член между моих бёдер. Я задыхаюсь, чувствуя толстую, тупую головку у входа, его обнажённую кожу рядом с моей.

Я никогда раньше не трахалась без презерватива. Я всегда принимала противозачаточные, на всякий случай. Я не перестала их принимать, когда вышла замуж за Константина, хотя он об этом и не знает. Но мне всегда удавалось убедить своих партнёров использовать защиту.

— Подожди, — я прижимаю руку к его груди. — У тебя есть презерватив?

Он смотрит на меня горящим тёмным взглядом и подаётся бёдрами вперёд, вводя в меня толстый кончик своего члена. Даже головка кажется мне слишком большой, она растягивает меня, заполняет, и я задыхаюсь, постанывая от давления и ощущений.

— Ты моя жена, волчица, — рычит он. — Я никогда раньше не трахал женщину без одежды, но между нами ничего не будет. — Он снова двигает бёдрами, и ещё один дюйм его горячей, твёрдой плоти скользит в меня, обнажённый и пульсирующий. — Я буду трахать тебя, пока не наполню тебя своей спермой, волчица. И ты примешь... — Ещё один толчок. — Каждую... — Ещё один. — Грёбаную... — Ещё один дюйм, и я задыхаюсь, извиваясь под ним и гадая, смогу ли я принять всё это. — Каплю.