Растворяюсь в тебе (ЛП) - Джессинжер Джей Ти

Мы едем по извилистой дороге вверх по холму, и каждый дом, мимо которого мы проезжаем, становится все больше. В конце концов, я вижу только крыши, расположенные далеко позади ворот. Затем мы подъезжаем к огромным каменным воротам, притормаживаем, Коул кивает охраннику в форме, который появляется в окне, и мы проезжаем внутрь.

Куда бы мы ни направлялись, это должно быть эксклюзивное место. Недвижимость здесь одна из самых дорогих во всем Лос-Анджелесе, и, судя по размерам домов, мимо которых мы сейчас проезжаем, в них живут знаменитости и сверхбогатые люди.

Мы останавливаемся на подъездной дорожке, по обеим сторонам которой растут огромные пальмы и каменные статуи львов. Черные железные ворота массивны, они занимают всю ширину подъездной дорожки и продолжаются вдоль улицы по обе стороны. Я не могу разглядеть, что находится за воротами из-за деревьев и кустарников, но потом они открываются, и мы проезжаем через них, открывая взору здание за воротами.

Усадьба, скорее.

Это дом, невероятно красивый особняк в итальянском стиле, залитый мягким светом от ландшафтного освещения, спрятанного среди пышной зелени.

— Коул?

— Хм?

— Это не ресторан.

Его смех мягкий и довольный.

— Ах, этот твой острый ум, мисс Сандерс.

Мы проезжаем через ворота и въезжаем в большой автомобильный двор с центральным фонтаном. Он паркует машину перед арочным каменным входом, глушит двигатель и поворачивается ко мне.

— Надеюсь, тебе нравится азиатская кухня. Вольфганг приготовил для нас своего знаменитого шанхайского лобстера.

— Вольфганг? Как в Puck¹²?

Коул подмигивает мне.

— Надеюсь, ты голодна. — Он выходит из машины, открывает с моей стороны дверь и ждет, пока я отстегиваю ремень безопасности.

Затем он берет меня за руку и ведет в свой дом.

Это место невероятное.

Фойе с тройными сводчатыми потолками, стеклянными стенами, через которые открывается невероятный вид на каньон и город, и похожими на корону люстрами Baccarat. Пара изогнутых известняковых лестниц элегантно поднимается на второй этаж. Пол из белого мрамора сверкает.

Взяв меня за руку, Коул ведет меня через вход в главную гостиную, которая выглядит еще более величественно. Темные полы из твердых пород дерева дополнены белой мебелью, а стены увешаны картинами, написанными маслом. В фантастической гостиной потолок покрыт искусственными цветами, похожими на живые, а люстра напоминает взрыв бабочек. Здесь есть бар, библиотека, официальная столовая, кинотеатр и винный погреб, и это только первый этаж.

Пока я с удивлением смотрю в окно на огромный бассейн на заднем дворе, окруженный зоной отдыха, выложенной брусчаткой с узором «арлекин» и квадратиками травы, Коул сжимает мою руку.

— Что ты думаешь?

— Это похоже на сказочный замок. Кто еще живет здесь с тобой?

— Никто.

Я поворачиваюсь и смотрю на него. В теплом свете его черты лица стали мягче. Может быть, это мое воображение, но его поведение тоже стало мягче, как будто, просто войдя в парадную дверь своего дома, он сбросил с себя несколько тяжелых слоев.

— Ты живешь здесь один? Это место должно быть около десяти тысяч квадратных футов.

— Пятнадцать. На шести акрах. — Коул поворачивается и смотрит в ночь через окно. — Хотелось бы двадцать, но в городе я не могу найти ни одного участка такой площади. В Монтесито есть участок в двести тридцать акров, который я бы с удовольствием купил, но владелец не хочет продавать.

Я в замешательстве хмурю брови.

— Зачем тебе столько места?

— По той же причине диким животным нужно много места.

— Бродить?

— Так им не придется сталкиваться друг с другом.

— Тебе не бывает одиноко?

Он отвечает после некоторого раздумья, его голос мягкий.

— Все время.

Я помню, что сказала Симона в тот день, когда я начала работать и проболталась, назвав его мистером Темным и Бурным. Она сказала, что все в офисе называют его Гринчем, но в Гринче было то, что его сердце не было слишком маленьким. Просто он был невыносимо одинок.

Этот человек — загадка. Он жаждет связи, но намеренно держит себя отдельно от единственного места, где он может ее получить. Других людей.

— Эй. Красавчик.

Коул смотрит на меня.

— Спасибо, что привел меня сюда. Это очень много для меня значит.

Синие глаза сияют, он протягивает руку и ласкает мою щеку. Затем шепчет: — Прекрасная Шэйна. Спасибо, что пришла. Мне нравится, что ты здесь.

Эмоции бурлят в моей груди, расширяясь до тех пор, пока не становится трудно дышать. Я хочу отвести от него взгляд, чтобы спрятаться, но не могу. Сила его взгляда слишком велика.

Не знаю, что в нем такого, но меня влечет к нему так, как никогда не влекло ни к кому другому. К его тайнам и настроениям, к его тоске и одиночеству, ко всему тому, что он скрывает от всех по неизвестным пока причинам.

Я знаю, что у него есть секреты. Знаю, что он не идеален. Но я никогда не знала никого, кого бы мне хотелось понять больше.

— Я могу пристраститься к тому, как ты смотришь на меня сейчас, — говорит Коул хриплым голосом.

— Если я спрошу тебя о чем-то, ты ответишь честно?

— Я всегда буду честен с тобой.

— Когда не увиливаешь, ты имеешь в виду.

Это вызывает у меня улыбку.

— В чем вопрос?

— Могу ли я доверять тебе, что ты не разобьешь мне сердце?

На его лице появляется гримаса боли. Коул закрывает глаза и тихо выдыхает. Когда он снова открывает их, они полны страдания.

— Как ты думаешь, почему я постоянно говорю, что у нас не может быть отношений?

Это не должно ранить так сильно, как ранит. Я почти жалею, что он мне солгал. Но, наверное, это то, что я получу за то, что задала этот вопрос.

Я смотрю вдаль, в ночь.

— Хорошо, — шепчу я, преодолевая комок в горле. — Вполне справедливо.

— Шэй...

— Нет, давай не будем все портить. У нас есть вечер. И у нас есть шанхайский лобстер. И если ты будешь очень, очень хорошим, я позволю тебе убедить меня, что мы должны пойти понырять в том огромном бассейне.

Он обнимает меня, прижимаясь лицом к моей шее. Мы стоим так некоторое время, обнимая друг друга и дыша, пока я не чувствую слезы в уголках глаз и не отстраняюсь.

Коул уже разбивает мне сердце, а мы еще даже не ужинали.

Взяв за руку, он ведет меня через открытые французские двери на террасу. Воздух теплый и неподвижный, благоухающий каскадом жимолости, вьющихся по балюстраде. Мы садимся за небольшой круглый стол, задрапированный белой скатертью и сервированный изысканным фарфором и хрусталем. Белые светильники в серебряных подставках придают обстановке романтический оттенок.

Ошеломленная, я любуюсь открывающимся видом.

— Ты молчишь, — замечает Коул, расстилая на коленях льняную салфетку.

— Я обрабатываю информацию.

Он кивает, принимая этот ответ и не требуя от меня большего. Затем достает из кармана пиджака мобильный телефон и набирает номер. Тому, кто отвечает на другой линии, он говорит: — Мы готовы.

Коул отключается, выключает телефон и убирает его обратно в карман. Затем он достает мои трусики из другого внутреннего кармана и подносит их к носу. Глядя на меня, он глубоко вдыхает.

Смутившись, я качаю головой и отвожу взгляд.

— Не стесняйся.

Когда я оглядываюсь на него, он ухмыляется.

— Ты странный.

— Ты сказала мне это в ту ночь, когда мы встретились. Помнишь?

— Да, и я была права. Убери их, пожалуйста.

Он аккуратно складывает их и кладет во внешний нагрудный карман пиджака, укладывая так, чтобы трусики выглядели как карманный платок.

— Я не хочу знать, сколько раз ты уже это делал, но ты слишком хорош в этом. Только не говори мне, что возьмешь их на встречу.