Прятки с любовью (СИ) - Софт Жанна

Я хватаюсь за кровать и поднимаюсь на здоровую ногу. Охранник подходит, надевает наручники, и лишь после этого подзывает себе помощника. Они вместе тащат меня по коридору, а я едва успеваю прыгать на одной ноге.

Более жалким себя не чувствовал никогда.

Хотя, мне казалось, что подобные мероприятия уже позади, и я давно свыкся с мыслью, что ограничен в возможностях.

Меня заводят в помещение, где, кроме металлического стола, прикрученного к полу, и пары стульев, ничего нет. Охранники усаживают меня и пристегнув наручники к крюку в центре столешницы, скрываются из вида. Я оглядываюсь, и вижу стекло, сквозь которое ведут наблюдение за мной.

Время тянется безбожно медленно, но все же, работает на меня.

Двери вновь распахиваются и в комнату входит Олег, за ним — полноватый мужичок, с залысиной.

Тяжело вздыхаю. Кто еще мог прийти мне на помощь?

Конечно, я надеялся, что пришла Светлана. Может быть Нагольский, услышав о случившемся. Но кажется, Олег решил таким образом оплатить свой долг чести. Ведь минул всего год с той поры, как мы из подобной ситуации освобождали его жену.

— Привет, Марк, — спокойно говорит Теряев, и отходит в сторону, показывая мне своего спутника, — Это Владислав Троицкий, твой адвокат.

Я киваю мужчине, тот мне ободряюще улыбается и садится напротив, деловито поставив свой чемоданчик, и раскрывая его.

Олег отходит в сторону, и смотрит поверх моей головы, в комнату за стеклом. Я тоже оборачиваюсь, и понимаю — к охранникам присоединился майор, что допрашивал эти дни. Он молча замер в сторонке, оперся на стену, скрестив руки. Отдать должное, меня хотя бы не били. Это конечно, большой плюс. Принято считать, что, если попал в такие условия, как я — вероятность выйти целым и невредимым крайне мала.

— Ну что, Марк Антонович, — бодро начинает юрист, листая какие-то бумажки, — дела наши не так уж и плохи.

Вскидываю брови и вяло усмехаюсь.

— Уж надеюсь. Я ведь ни в чем не виноват.

Троицкий кивает, будто не ожидал услышать иного и продолжает:

— Я кратко расскажу вам о том, в чем вас обвиняют. Вы меня выслушаете и после расскажите свою версию событий.

Медленно киваю. План прост и понятен на первый взгляд.

— Итак, материалы дела что мне передали, весьма зыбки. Уж не знаю, на чем основываясь, майор Меринов собирается передавать ваше дело в прокуратуру. Улики против вас только косвенные, и все что у них есть — эта лишь ваша связь с Самойловой, — он листает бумаги, — Показания некоего Травинского, приятеля пострадавшего Воронина, и его матери.

Я пожимаю плечами. Фамилии мне не знакомы, а уж мать бывшего Светы я не знал и подавно.

— Вот, ознакомьтесь.

Принимаю копию бланка показаний этого самого Травинского и погружаюсь в чтение. Постепенно до меня доходит. Под этой не знакомой мне фамилией скрывается жирный приятель Воронина. Он в красках рассказывал, как я напал на них в клубе. Как избил обоих до полусмерти. Один. И без ноги. Инвалид фактически.

Даже смешно. Не стыдно ему?

— Ему бы романы детективные писать, — говорю хрипло, удивляясь тому, как все складно вырисовывается.

Конечно, я потенциально виновен. Большинство преступлений на почве ревности и происходит. Не поделили бабу. Бывает.

— Вы будете отрицать это? — с милой улыбкой спрашивает юрист.

Я медленно качаю головой.

— Драка была. Но они поджидали Самойлову в подворотне. Надеюсь, вы опросили ее подруг тоже?

Но тут вспоминаю, что Татьяна мертва. А ее показания были бы самыми убедительными.

Троицкий кивает.

— Да, я пообщался с Алиной Лукиной, но она сказала довольно мало.

Конечно. Ведь занята была с Русланом.

— Воронин не вернулся домой с работы третьего сентября. Тело сохранилось довольно-таки плохо, так что дата смерти весьма условна. Ваше алиби на этот день не зачитывается, потому, что его вам обеспечивает лишь Светлана Георгиевна…

— И ее семья, — перебиваю, — мы ездили в их кафе.

Троицкий снова кивает, он, судя по всему, уже в курсе.

Я подаюсь вперед к нему, и, понизив голос, спрашиваю:

— А разве для того, что бы меня задержать у них не должно быть более серьезных улик?

Олег мрачно отводит глаза, а юрист спешно и часто качает головой. Реакция моих защитников мне не нравится. Я смотрю на Теряева, потом на адвоката.

— И?

— Они нашли что-то в доме вашей матери, — так же тихо, как и я, говорит Троицкий, — какую-то улику, указывающую на вас. Но что именно, нам пока не известно. Может это блеф.

— Дом моей матери обыскивали⁈

От одной мысли, что в дом моего детства ворвалась полиция, мне стало дурно. Мама — сердечница. Одному богу известно, что она там себе напридумывала.

— С ней все в порядке, — врывается в мои мысли Олег, — Саша пригласила Марию Ивановну погостить у нас, пока все не решится.

Испытываю некое облегчение, и упираюсь лбом в свои скованные ладони.

— Бред какой-то… — выдыхаю шумно, и снова обращаюсь к Олегу, — Самойлова что?

— Активно сотрудничает с полицией. Рассказала все, показала. Позволила обыскать свой дом, вашу квартиру и поведала о пожаре. Но все это к делу не пришьешь.

— Нагольский?

Теряев качает головой отрицательно. Наверное, бывший шеф просто пока не в курсе. Он — мое главное алиби. Ведь недели напролет я был с ним. Только станет ли он «впрягаться»?

Повисает тяжелая, долгая пауза. Меринов за стеклом показывает на наручные часы, как бы намекая, что пора сворачивать это собрание.

— Меня отпустят до суда? — спрашиваю, но не хочу слышать ответ.

— Все зависит от майора и его доказательной базы, — уклончиво отвечает Троицкий, — но я постараюсь.

Олег смотрит на часы, а я все пытаюсь поймать его взгляд. Но Теряев на меня не смотрит. Чувство вины? Или пренебрежение?

— В день пожара Воронин был с компанией. Найдите их. У Светки дорогой жилой комплекс, там должны быть камеры. Эти парни могут быть в курсе. Вдруг у депутата были другие враги, кроме меня? Уверен, у слуг народа достаточно много недоброжелателей, — спокойно говорю, накидывая идеи.

Эта мысль плотно засела в моей голове. Ведь если я не убивал, то тогда — кто? Впрочем, Воронин весьма странно решал свои проблемы.

Теряев вскидывает на меня взгляд и к своему облегчению я замечаю в его глазах тотальную вину. Я качаю головой.

Нет смысла себя винить, Олег. Это я привел эту гадюку в ваш дом. И получил за это по заслугам.

Глава 22

Светлана

Чем дольше сидела в приемной Нагольского, тем отчетливее понимала, что это было не самой лучшей идеей. Вероятно, не стоило приходить сюда.

Но вчера, за бутылочкой шампанского, это показалось единственным выходом из сложившейся ситуации.

Полиция мурыжит Марка уже почти неделю, при этом, не давая даже адвокату, точных данных, что именно у них есть на Солнечного.

Почему то, мне казалось все это довольно таки странным, учитывая, что Дима не проявил себя в этой ситуации никак. А ведь они с Марком были друзьями.

До того момента, как появилась я.

— Светлана Георгиевна?

Вскидываю глаза на Алину, что все еще делает вид, что мы не знакомы и вежливо улыбается.

— Дмитрий Васильевич ждет вас.

Я поднимаюсь на ноги, и мельком смотрю на часы. Прождала его не много ни мало — пятьдесят девять минут. Что ж, Нагольский явно настроен проучить меня.

Подхватываю клатч цвета словной кости в тон моего брючного костюма и следую к дверям своего бывшего будущего жениха.

Выглядела я хорошо и это придавало уверенности.

Алина открыла двери и я впервые оказалась в кабинете Нагольского.

Просторное, стильное помещение с панорамными окнами, откуда открывался вид на Кремль. Что ж, расположение отменное.

Вероятно, Дима таким образом визуализирует. А может просто большой патриот.

Мужчина сидит за широким столом, в костюме щеголеватой расцветки, в мелкую зеленую клеточку, и не поднимает на меня головы, продолжает что-то писать.