Девочка. Книга первая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator"

Но Барретт оставался невозмутимым и, подойдя к постели, внимательно просканировал мое лицо, с видом врача, пришедшего на осмотр пациента.

Он пощупал мой лоб, вероятно проверяя температуру, и внезапно, скользнув ладонью вниз, прикоснулся горячими пальцами к моей шее. От неожиданности я дернулась, но он не обращая внимания на мою реакцию, нащупал мою сонную артерию, и тихо произнес:

— Я меряю пульс. Не нервничай. У тебя от этого сбивается ритм.

От досады, что мой ритм сбивался при виде его, причем всегда, я прикусила щеку и попыталась успокоиться, но это получалось с трудом — чувствуя его пальцы на сонной артерии, словно нож у горла, мое сердце начинало учащенно биться.

Через полминуты он убрал руку и, просканировав мои запястья, которые я намазала мазью и бережно укутала в манжеты, перевел взгляд на тумбочку, где стояла баночка с эликсиром от Лата и стопка новых книг от Дугласа.

Так и не сказав ни слова, он спокойно вышел из комнаты, а я облегченно вздохнула — обход врача прошел успешно и можно было расслабиться — я была уверена, что сегодня он больше не придет в мою комнату.

Ближе к ночи у меня разболелась голова, в висках стучало, в ушах шумело, и я чувствовала легкое головокружения. Несмотря на кондиционирование и постоянное проветривание в спальне, мне не хватало пеших прогулок — обычно, если мой мозг был перегружен информацией после занятий, я гуляла в парке в любую погоду, и для меня это было безотказным средством от головной боли. Взглянув через приоткрытую стеклянную панель на яркие вечерние огни Сиэтла, чувствуя за окном приятную прохладу, больше всего на свете сейчас я хотела оказаться внизу — пройтись по набережной и вдохнуть августовскою вечернюю свежесть, наполненную ароматом зеленой листвы и морским бризом.

“Гулять меня определенно не отпустят — постельный режим”, - недовольно наморщила я нос, но тут же вспомнила, что из спортзала с бассейном, который находился на крыше, был выход наверх на огромную террасу с джакузи, где можно было прогуляться на свежем воздухе. Это, конечно, не набережная, но прогулка и звездное небо, за которым я всегда любила наблюдать еще с детства, мне были обеспечены.

“Главное — не шуметь, иначе если Барретт узнает, что я вновь не в постели, а брожу по крыше пентхауса, точно меня закроет в спальне на ключ”, - сделала я себе установку и, поплотнее натянув шорты, бесшумно вышла в коридор. В зале, на мою удачу, никого не было, и я, минуя внутренний лифт, который мог без труда меня доставить на крышу, на цыпочках направилась к лестнице, чувствуя себя в этот момент резидентом в тылу врага. Придерживая шорты, я аккуратно поднималась наверх, по дороге все время оглядываясь, но весь пентхаус был погружен в тишину, и я, преодолевая ступеньку за ступенькой, уже мысленно представляла себе и ночное небо, и свежий ветер в моих волосах.

Но сделав шаг на огромную террасу величиной с теннисный корт, я не успела насладиться ни ароматным августовским воздухом, ни звездным узорам, потому что со стороны бассейна отчетливо доносился плеск воды. В первую секунду я дернулась к лестнице, но любопытство взяло вверх — я аккуратно подошла к перилам, ощущая пятками теплый, прогретый солнцем мрамор, и осторожно, чтобы меня не было видно, прячась за стеной, заглянула вниз — на раздвинутую крышу спорткомплекса.

Ровно по центру прямоугольного бассейна я увидела Барретта, плывшего с огромной скоростью, словно торпеда, и сейчас этот огромный стеклянный бассейн как никогда был похож на океанариум, в котором стремглав неслась акула за своей очередной жертвой.

Доплыв до бортика, Барретт в одно профессиональное движение перевернулся в воде, сделав сальто, и, оттолкнувшись ногами от стеклянной стенки, поплыл в обратную сторону, синхронно взмахивая руками, словно огромный кондор. Застыв от этого зрелища, я завороженно рассматривала его массивный торс, чувствовала неимоверно мощную энергетику, шедшую от этого мужчины, и была готова поклясться, что орел на его спине летит, раздвигая крылья в такт движениям плеч его хозяина.

Внезапно Барретт замедлил ход, будто почувствовав мое присутствие, а через мгновение я увидела Лата — он выходил из боковой двери спорткомплекса и нес в руках аккуратно сложенное черное полотенце и бутылку с голубоватой жидкостью прямо в мою сторону — на террасу к шезлонгам. Понимая, что меня сейчас обнаружат, я резко отскочила от перил и помчалась к лестнице, путаясь в просторной одежде, которая тормозила процесс побега.

Мой обратный путь к спальне прошел во сто крат быстрее, и уже через минуту я внеслась в комнату, чувствуя тремор в ногах, будто за мной гнались. Прижав одну руку к груди, а второй придерживая шорты, я оперлась о дверь, пытаясь отдышаться, и сейчас как никогда чувствовала себя резидентом на грани провала операции.

От этого непредвиденного кросса во рту все пересохло, а каждый шаг, пока я направлялась к кровати, отдавал болью и шумом в голове — все таки врач был прав: с прогулками лучше было повременить.

Залпом допив воду в бутылке, я прилегла на кровать и, все еще чувствуя жажду после своей вылазки, поняла, что нужно идти на кухню за соком или водой, чтобы запить таблетку.

Но спустившись в зал, я внезапно услышала шум доносившиеся из кухни — прислушавшись, я узнала голос Лата, говорившего на своем языке, и судя по интонациям он увлеченно что-то рассказывал, вероятно по телефону. Языка его я все равно не понимала, поэтому без зазрения совести продолжила свой путь на кухню — как только Лат меня увидит, сам посчитает нужным, что ему делать — завершить разговор или его продолжить.

Но внезапно я различила знакомый тихий баритон, отвечавший Лату на том же языке, и от неожиданности резко остановилась.

Пока я думала, продолжать ли мне свой путь или вернуться в комнату, я вновь услышала Барретта — он с усмешкой в интонации что-то отвечал азиату. Барретт может усмехаться? И мое любопытство во второй раз взяло вверх — я сделала еще пару шагов по направлению к кухне и, в очередной раз найдя укрытие теперь уже за колонной, увидела следующую картину: Лат, стоя у кофеварочной машины, увлеченно что-то рассказывал Барретту, который сидел на высоком стуле у стола в шортах Armani и с полотенцем через плечо. Он держал в руках бутылку с водой и внимательно слушал Лата, с ухмылкой на лице иногда что-то отвечая, а Лат сейчас был похож больше на мальчишку, который пересказывает своему наставнику захватывающий боевик в подробностях.

Профиль Барретта был таким же стальным, взгляд прохладным, а ухмылка холодной, но все же, несмотря на это он был другим — в расслабленной позе разговаривая с Латом, он мне казался таким настоящим, живым, ставшим не Барреттом, а Ричардом.

Но мои подпольные наблюдения длились не более пары мгновений — Барретт внезапно резко перевел взгляд в мою сторону, будто знал о моем присутствии, и мне ничего не оставалось как выйти из своего укрытия и направиться на кухню.

— Ты почему опять не в постели?

— Я хотела… — и я задумалась на секунду, хочу ли я озвучивать свое основное желание о таблетке от головы, но посчитав нужным промолчать, тихо продолжила: — попить воды.

Лат незамедлительно кивнул, будто я ему приказала, и открыл пенал, чтобы взять стакан, но Барретт отдал ему распоряжение тихим голосом, и уже через полминуты Лат протягивал мне бокал с гранатовым соком.

— Подойди ко мне, — как всегда сканируя мое лицо, приказал Барретт, как только я допила сок.

Я сделала несколько шагов в его сторону, но он наклонился и, плотно обхватив мой локоть, властно притянул меня к своему высокому стулу. От этого хозяйского “жеста”, у меня вновь возникло ощущение, что он вторгался в мое личное пространство, будто я была его полноправной собственностью, отчего я уперлась пятками, желая отодвинуться. Но он, не обращая внимания ни на мое напряжение, ни на присутствие Лата, сжал меня в кольце своих ног и, уверенным движением закинув мои волосы назад, вновь потянул пальцы к моей шее. Теперь, зная, что он меряет пульс, я стояла ровно, как на приеме у доктора, и старалась усмирить свое сердце, вновь выпрыгивающее из груди от волнения.