Вот так, почти не идя на риск, я сыграл еще три тура. И каждый раз выигрывал…
Потом я, разумеется, снова выпил пива. Было уже часа три ночи. Мой общий выигрыш достиг тогда уже тысяч семь долларов. У меня карманы разбухли от жетонов. Я уже мог пару раз остаться в проигрыше. Катастрофы из этого не было. По теории вероятности сейчас я должен был проигрывать.
Выпив пива, я начал играть дальше. Потом я играл уже с шансами двадцать восемь к тридцати семи. И выигрывал. Всякий раз я неизменно выигрывал. Шарик ни разу не остановился на незакрытом гнезде. Конов десять подряд.
Меня уже почти тошнило от возбуждения. У меня из всех карманов вываливались жетоны. И я думал, что все это слишком неправдоподобно.
Я снова смотрел на себя в зеркало и видел уже совершенно другого человека. У меня глаза были налиты кровью. Я был похож на вынутого из воды морского окуня.
Я пошел в кассу и обменял жетоны на двадцать тысяч долларов — и все равно у меня еще оставалось намного больше, чем те, с которыми я начинал игру.
Тогда я решил сыграть только три кона.
Первая игра с минимальным риском. Тридцать три против тридцати семи. Все прошло хорошо.
Вторая игра с шансами двадцать девять к тридцати семи. Здесь тоже все сошло удачно.
Ну, я и подумал — все равно, что бы ни случилось в последней игре, я уйду отсюда с крупным выигрышем. Поэтому я отступил от своей привычной тактики.
В последние разы номера всегда выпадали в середине круга, и я зарыл половину гнезд в середине круга. Вполне вероятно было, что теперь шарик упадет на цифру большую или меньшую. Потому, что все три последние раза выпадала середина.
Но я еще сделал нечто совершенно нелогичное: я поставил на каждое из гнезд не по одному, а по три жетона. И, в общей сложности, у меня лежало штук пятьдесят жетонов. А шансы на выигрыш при этом были довольно низкие. Только пятнадцать к тридцати семи.
Вообще, игра была, надо сказать, прескверная, просто идиотская. Но я уже мог себе это позволить. Если бы шарик остановился на одном из тех гнезд, которые я закрыл по три жетона, я бы получил сто пятьдесят жетонов лишних.
Ну, и как ты сама понимаешь, шарик в этот раз катился невероятно долго. Невыносимо долго. И пока он катался, я прошелся по залу, как будто игра меня не очень интересовала.
Когда шарик остановился, крупье крикнул:
— «22».
Там у меня стояло три жетона.
Вот так я и выиграл шестьдесят тысяч баксов!..
Джина с завистью посмотрела на Локриджа.
— Да, тебе крупно повезло… Хотела бы я оказаться на твоем месте!.. Счастливчик…
Локридж пожал плечами.
— А почему ты не можешь оказаться на моем месте? Джина, твой ум вполне позволяет тебе добиться всего, чего ты захочешь. Ты женщина изворотливая, хитрая и вполне можешь рассчитывать на себя.
Джина допила «мартини» и уверенно кивнула.
— Да. Я знаю, что мне обязательно должно повезти в жизни. Но не просто так повезти, а повести по–крупному. Но чтобы так произошло, мне придется добиваться этого самой. Придется идти напролом…
Локридж хитро усмехнулся.
— В связи с этим у меня есть к тебе деловое предложение.
Джина с сожалением посмотрела на опустевший бокал.
— Лайонелл, если ты закажешь мне выпивку, я готова разговаривать о тобой о твоем деловом предложении.
Скупердяй Локридж был вынужден согласиться. Когда официант принес «мартини», Лайонелл заговорщицки огляделся по сторонам и наклонился над столом к Джине.
— Ты можешь прилично заработать.
Джина отпила «мартини».
— Итак, что тебя интересует?
— Меня интересует информация. Информация, касающаяся Иден Кэпвелл.
Джина откинулась назад на спинку кресла.
— Ах, вот о чем ты. Тебя интересует эта поездка Иден в Европу?
— Да.
— Но у меня нет никакой информации об этом. Извини, Лайонелл. Иден не самый близкий мне человек,
Локридж поморщился.
— Но ведь ты рассчитываешь на везение в этой жизни.
— Почему бы тебе, Лайонелл, не воспользоваться другими возможностями, чтобы раздобыть нужную тебе информацию?
Джина скептически поджала губы.
— Лайонелл, мне бы не хотелось влезать в твои личные дела. Они касаются только тебя, и посторонние вроде меня, по–моему, могут только помешать.
Локридж беспечно махнул рукой.
— Перестань, Джина. Я же знаю, что ты спишь и видишь, как расквитаться с семейством Кэпвеллов. Но Джина вдруг проявила непонятное упрямство.
— То, что ты говоришь — это правда, — уклончиво сказала Джина. — Однако, я не могу забыть о том, что однажды Иден сильно помогла мне, а поэтому я не имею права предать ее.
Локридж изумленно выпучился на собеседницу.
— Да ты что, спятила? Джина, что ты говоришь такое? Я впервые слышу от тебя подобные слова! Я что, прошу тебя подложить в постель Иден пластиковую взрывчатку? Или испортить электропроводку в отеле «Кэпвелл»…?
Джина фыркнула.
— Только этого еще не хватало.
Локридж развел руками.
— Ну, так и я о том же говорю. Мне всего лишь нужна информация. Информация о том, почему Иден так внезапно вернулась из Европы. Ты ее об этом спрашивала?
Джина хитро улыбнулась.
— Нет, не спрашивала. И не буду спрашивать. Спрашивай ее об этом сам. Если тебе, конечно, очень хочется этого…
Локридж сокрушенно покачал головой.
— Ты потрясающая женщина. Джина. Но абсолютно для меня бесполезна.
Джина недовольно тряхнула головой.
— Оставил бы ты Иден в покое, Лайонелл.
— Для этого у меня есть основания. Если я сказал, что меня интересует именно эта информация, значит, так оно и есть на самом деле.
Джина пожала плечами.
— Но ведь существуют тысячи других способов досадить СиСи, а в его лице всему семейству Кэпвеллов. Я просто не хотела бы, чтобы ты трогал Иден.
Локридж криво усмехнулся.
— Да, как же я забыл… Ведь ты знакома с ними лучше других. Ну, подскажи мне хоть один такой способ.
Джина еще не успела как следует открыть рот, как возле столика, за которым они сидели, выросла фигура Августы, бывшей супруги Локриджа.
— О, кого я вижу!.. — ядовито улыбнувшись, сказала Августа. — Монстр с рекламы «Печенье Джины».
Локридж вскинул голову.
— А, это ты, дорогая? Здравствуй. Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя.
Августа одарила столь же ядовитой улыбкой бывшего мужа.
— Разумеется, мне понятно твое смущение.
Джина не намеревалась выслушивать все эти едкие замечания. Она поднялась из‑за столика и со свойственной лишь враждующим женщинам желчью сказала:
— Относительно способов расправится с Кэпвеллами, можешь посоветоваться с Августой. За деньги она готова на все.
Августа мгновенно парировала:
— А ты, конечно, у нас честная женщина. Как же я могла забыть, ты все делаешь из любви… к первому встречному.
Сверкнув глазами, Джина оставила без внимания последнее замечание Августы и решительно направилась к выходу.
— Славно поболтали! — бросила ей в след Августа. Когда Джина исчезла, Лайонелл сумрачно пригласил Августу на то место, где только что сидела прежняя жена СиСи Кэпвелла.
Но Августа уже усаживалась туда — не дожидаясь его приглашения.
— О чем ты говорил с ней? — язвительно спросила она.
— Я хотел узнать у нее кое‑что. Но, чувствую, что придется поискать какой‑нибудь другой источник. Джина не хочет исполнять мою просьбу.
Августа хмуро покачала головой.
— Бросил бы ты это все, Лайонелл. У меня такое предчувствие, что это не приведет ни к чему хорошему.
Лайонелл начал задумчиво барабанить пальцами по крышке стола. Затем он отпил немного розового вина из бокала и сказал:
— Не могу.
Августа тяжело вздохнула.
— Мне кажется, что этот не очень умный замысел с самого начала был обречен на провал. Тебе не удастся совладать с СиСи. Он слишком богат и могущественен. А ты, Лайонелл… Ну, подумай сам, что ты можешь предложить в противовес ему?
Локридж поморщился так, словно вино в его бокале за несколько минут успело прокиснуть.
