Разрешаю себе Любить (СИ) - Адам Карина

Я не ответила просто кивнула, и в этом кивке было всё: и прощение, и вера, и осторожная, почти испуганная надежда. Вечерний воздух был тёплым, как прикосновение его пальцев. Шум города остался позади, будто весь мир исчез, оставив нам эту тишину чистую, интимную, словно созданную только для нас.

— Я столько раз представлял… как ты улыбаешься мне, — его голос был хриплым, — и не исчезаешь. Остаёшься.

Я переплела пальцы с его.

— А я столько раз представляла, как ты говоришь мне это не из чувства долга, не из страха потерять. А потому что просто хочешь быть рядом.

Мы стояли, обнявшись, прямо на тротуаре, в этом самом обычном, но теперь особенном месте. Два человека, которых наконец соединило не сожаление, а тишина, честность и чувство.

— Можно я провожу тебя? — он почти не дышал, лобом касаясь моего виска. — Только до двери. Хочу убедиться, что ты дома… что ты в порядке. А потом если захочешь я уйду.

Я чуть улыбнулась, и на секунду почувствовала себя девчонкой, влюблённой впервые.

— Ну, мы как бы соседи… Ты живёшь всего лишь этажом выше.

Он рассмеялся тихо, легко, как будто отпустил груз, который носил внутри слишком долго. Смех этот был искренним и тёплым, как обнимка в холодное утро.

Мы шли по улице, рука в руке, и я чувствовала: в этом шаге, в этом молчании, в этой крепости его ладони нет ни страха, ни обмана. Только мы. Настоящие.

Я больше не чувствовала себя чьей-то болью. Я не была ни чьим следом, ни напоминанием о прошлом. Я снова была собой. И рядом со мной был тот, кого я выбрала не из страха быть одной, не из чувства привычки, а потому что его взгляд знал моё сердце наизусть.

Мы стояли у подъезда, не спеша прощаться. Я оперлась спиной о прохладную стену, а он стоял близко, почти касаясь лбом моего. В его глазах отражался свет фонаря теплый, зыбкий, будто лампа у камина, возле которой хочется остаться навсегда.

— Спасибо за вечер, — прошептала я.

Он не ответил, только кивнул, а пальцы его всё ещё сжимали мои будто не хотел отпускать. И я тоже не хотела. В этот миг всё было правильно: улица, мы, тишина между нами, что больше не звенела, а дышала.

И вдруг — звонок.

Громкий, почти грубый в этой тишине. Он вздрогнул, достал телефон из кармана, глянув на экран. И замер. Его рука чуть дрогнула. А потом он, не поднимая глаз, тихо выдохнул:

— Это… Соня.

Время словно сжалось. Воздух стал гуще. Я почувствовала, как мир, такой хрупкий и выстроенный заново, накренился. Не рухнул нет. Но дрогнул.

— Ответь, — сказала я. И сама удивилась, как спокойно прозвучал мой голос. Но внутри уже клокотало.

Он отвернулся чуть в сторону и принял вызов.

— Алло?

Пауза. Я слышала только его дыхание тяжёлое, сдержанное. Затем он произнёс тихо, но чётко:

— Что?

— Где ты сейчас?

— Ты одна?

— Я выезжаю.

Он сбросил вызов и посмотрел на меня. В его глазах больше не было того спокойного света, который я видела минуту назад.

— У неё кровь… она в больнице. Вроде бы… угроза. Я должен…

— Конечно, — сказала я быстро, перебивая. — Конечно, езжай.

Он не стал обнимать. Не стал целовать. Просто кивнул и почти побежал к машине. И исчез за поворотом, как стрела, выпущенная слишком резко.

Я осталась стоять у подъезда, в тишине, где только звенело эхо его последних шагов. Рука, которую он держал минуту назад, теперь казалась странно пустой, как будто в ней не хватало самого важного.

Жасмин всё ещё пах. Ночь была всё той же. А внутри меня вновь поднялась волна, которую я так долго училась утихомиривать.

Я не ревновала. Не злилась. Я просто… боялась.

Потому что эта история, где есть я, он и она теперь стала не только нашей.

А ещё потому что, как бы сильно я его ни любила,она носит его ребёнка.И это навсегда.

Я не помню, как поднялась домой. Лифт гудел, стены мерцали серым, а внутри всё крутилось, как после резкого пробуждения от слишком яркого сна. Только этот сон был наяву. И он снова оборвался.

Ключ повернулся в замке с сухим щелчком. Я вошла в квартиру, не включая свет. Окно было приоткрыто, и в полумраке кухня казалась чужой будто я попала не в своё жилище, а в временное пристанище, где вещи на своих местах, но душа всё ещё в пути.

Я села на подоконник, поджав ноги, как в детстве. Телефон молчал. Хотя внутри всё кричало.

Где ты сейчас? Сидишь рядом с ней, держишь за руку? Смотришь на экран, как сердце твоего ребёнка всё ещё бьётся? Или просто стоишь у двери, не зная, как быть со мной, с ней, с собой?

Я не злилась. Правда, нет. Даже не ревновала в привычном смысле. Просто… было обидно. Потому что мы только начали. Только позволили себе быть рядом, без остатков, без теней. А теперь снова пауза. Снова чужая боль в нашем доме.

Чайник зашумел, я машинально налила воду в чашку. Мёд, лимон, немного ромашки. Всё как он любит. И тут я поняла зачем. Я заварила чай для него, хотя его здесь нет.

Смех вырвался непроизвольно. Тихий, нервный. Почти слёзы.И всё же, внутри где-то глубоко было нечто твёрдое. Не ярость. Не упрёк. А понимание.

Соня не враг. Она просто тоже оказалась там, где больно. Просто с другим грузом, с другим страхом. И с его сердцем внутри себя.

И если бы на её месте была я?.. Неужели не хотела бы, чтобы он приехал?

Я сделала глоток. Чай обжёг губы.В этот момент экран телефона вспыхнул. Сообщение от него.

«С ней все в порядке. Угроза миновала. Она спит. Прости, что сорвался. Я скоро приеду, если ты…все еще хочешь»

Я долго смотрела на экран. А потом набрала ответ. Пальцы дрожали.

«Я жду»

Без условий. Без вопросов. Без точек.

Просто—жду.

38

Прошёл ещё час. Потом ещё. Я не спала. Просто сидела в полумраке, прижав колени к груди, слушая, как за окном дышит ночь. Каждый шорох казался мне его шагами, каждый свет фар его машиной. Я ждала, словно в этой тишине есть шанс, что он всё-таки появится. С дыханием, пахнущим дождём. С глазами, в которых всегда горело «мы». Но никто не пришёл.

На рассвете я проснулась прямо на диване всё в том же пледе, в котором встретила ночь. Телефон лежал рядом, молча, как будто и он устал от ожидания. Ни сообщений. Ни звонка. Ни объяснения.

Я встала, не глядя в зеркало, не думая, как выгляжу. На кухне машинально включила чайник. И только когда в комнате раздалось глухое бурление, поняла, я всё это время думала только о нём. Даже обида растворилась, как сахар в кипятке. Осталась только немая, пустая тишина. И один вопрос.

Почему?

К полудню я уже знала точно, что точно не напишу. Не позвоню. Не сорвусь. Если он выбрал быть не рядом пусть теперь прочувствует, как это. Пусть попробует жить без меня.

Но словно весь город сговорился напоминать о нём. Уличный музыкант сыграл нашу мелодию. За соседним столиком в кафе парень так смотрел на девушку, как он когда-то смотрел на меня. Даже ветер, тёплый, августовский, пах его кожей, его смехом, его присутствием.

Прошло три дня.

Он всё молчал.

Я стала тенью самой себя. Не хотелось ни есть, ни спать, ни говорить. Моя душа как будто свернулась внутри устала ждать, но не умела забывать.

— Доча, что случилось? — мама вошла в комнату, когда я в который раз отказалась от ужина.

Я посмотрела на неё… и сломалась. Разрыдалась прямо у неё на плече. Растерянная, вымотанная, растерявшая в себе опору. Рассказала всё: про вечер, про Соню, про то, как он просто не пришёл.

Мама слушала молча. Только гладила меня по волосам, как в детстве. А потом, немного помолчав, сказала тихо:

— Доченька, я тоже люблю Сеню. Он для нас почти как родной. Я знала его с пелёнок, ты ведь знаешь. Но как бы я его ни любила, ситуация теперь совсем другая. Я твоя мама. И как мама, я всегда выберу твоё счастье.

— Если ты выберешь Сеню, тебе будет очень нелегко. Он не свободен, даже если не любит Соню. У него будет ребёнок, семья, ответственность. И хочешь ты этого или нет, он будет разрываться.