Это любовь (СИ) - Резник Юлия

– Прости.

Ника отступила. Савва захлопнул дверь. Снял с себя одежду, в которой просидел почти сутки в палате. Встал под душ. Приоткрыл губы, ловя прохладные капли. С остервенением натер тело мочалкой. Педиатр малого сказал, что у того сейчас настолько слабый иммунитет, что он может подхватить любую заразу. Савва меньше всего хотел ее ему принести.

Стоило подумать о малыше, как губы сами собой расползлись в улыбке. Аркаша сказал, что тот пока ни на кого не похож. Но старый хрен просто не хотел верить, что малой – его, Саввина, копия. Ну, ведь даже синюшно-прозрачные пальчики – просто один в один. Савва с ума сходил, их перебирая в руках…

Все же как хорошо, что они наблюдались в дорогом роддоме для избранных, где не принято было задавать вопросы. В противном случае вряд ли бы они смогли объяснить, почему у инкубатора дежурят сразу два мужчины.

Закрыв воду, Савва вышел из душевой. Обтерся.

Пока здоровье Али находилось в опасности, детали отошли на второй план, а сейчас опять встали перед ним во весь рост. Савва поморщился от осознания, что впереди их ждет грандиозная битва за то, кого вписать отцом ребенка в документы. Он в этом отношении имел довольно четкую и понятную позицию. Даже несмотря на кучу юридических тонкостей, о которых Савва, конечно же, тоже знал, он не отступал от мысли, что в свидетельство о рождении должен быть вписан биологический отец. При их возможностях это как-то можно было решить. А как объяснить, почему ребенок его, посторонним? Да мало ли… Можно сказать, что Аля с Аркашей на какое-то время расставались. А можно и вовсе не давать объяснений. Ведь какого хрена они должны перед кем-то отчитываться? С детьми, конечно, сложнее, так ведь на кой им подробности? Вырастут – и все поймут сами так, как им хочется.

И да, Савву уже не пугало то, как далеко заходит в своих прогнозах. Он больше даже мысли не допускал, что жизнь может повернуться к ним другим боком. Потому как был уверен, что доказал свою преданность и завоевал право быть в семье. К чести Мудрого, тот свою преданность доказал тоже. Пока молодой Гросс добывал компромат изнутри, Аркаша искал союзников за контуром, обеспечивая Саввину безопасность. А ведь он вполне мог этого не делать.

Когда вышел из ванной – Ники, к счастью, и след простыл. От нее осталось лишь сообщение в мессенджере, в котором она просила выбросить ее вещи, которые не собиралась забирать.

Да и пофиг…

Савва надел свежую рубашку, джинсы и помчался в больницу сменить на посту Мудрого. В палате его поджидала премилая картина – бледная Альбина кормила ребенка грудью, а Аркаша склонился к ним, блестя посеревшей лысиной. Волосы его отросли не больше, чем на миллиметр, но Савва поймал себя на том, что впервые видит Мудрого с волосами.

– Привет, – откашлялся он. – Вижу, тебе получше?

Заглянуть Альбине в глаза ему не хватило смелости. Поэтому он обвел взглядом палату. Не сразу понял, что его смутило… Ах, да. В фильмах обычно палаты рожениц завалены цветами. Они же с Мудрым конкретно так затупили. Ну, пипец… Два мужика у бабы, а толку – как с козла молока.

– Да, спасибо. Уже все хорошо.

– Напугала нас.

– Правда? – Аля прижалась губами к лобику сынишки, и себе избегая прямого взгляда. Ну, это что? Это нормально. Когда ей думать об их отношениях, когда столько событий сразу?

– Эй! – прошептала она, трогая прозрачную щечку сына пальцем. – Не спи. Поешь еще, ты должен хорошо кушать.

– Не буди. Уснул – значит, поел нормально, – возмутился более опытный отец – Мудрый. В этот момент Савва даже порадовался, что ему не нужно проходить этот путь в одиночку. Нет, безусловно, он бы справился с отцовскими обязанностями, но когда у тебя на подстраховке есть кто-то знающий – это большое облегчение. Особенно учитывая, что у них ни бабушек нет, ни дедушек. Только они. Друг у друга.

– Он такой маленький, Аркаш. Я как будто по всем фронтам облажалась.

– Ага. Поговори! Еще чего. Облажалась она… – возмутился Аркаша. – А ты чего там стоишь? Давай сюда топай. И руки помой…

Это он к нему, к Савве, и впрямь застывшему изваянием на пороге.

– Можешь понянчить, пока его не забрали.

Он уже держал сына и пытался неумело покачивать. Но сейчас, под прицелом хмурого взгляда Альбины Ринатовны, все было вновь. И без того ужасно неловкие руки превратились ни на что не годные плети.

– Да не трясись ты! – фыркнул Аркаша.

– Себя вспомни, – неожиданно встала на сторону Саввы Альбина. Тот вскинулся. Их взгляды, наконец, встретились.

– Он похож на меня.

– Может быть, – пожала плечами Аля.

Никто не собирался облегчать его участь. И он, конечно, сам виноват, однако и они хороши тоже! В той ситуации все отличились. Но разве могло быть иначе? Им нужно было приладиться друг к другу, где-то пообтесаться, а где-то, наоборот, стать прочнее, нарастив защитный слой… Проверить друг друга. Временем, подлостью, да даже другими женщинами… Поняла бы Альбина, что он для нее что-то большее, чем грелка в постели, если бы он не переключился на Нику? А он? Сумел бы вот так рывком вырасти им под стать, не преподай ему Мудрый таких жестоких жизненных уроков? И он сам… Стал бы доверять Савве настолько безоговорочно, если бы тот делом не доказал ему свою преданность?

Нет. Нет. И еще раз нет.

Им осталось просто принять это. И отпустить прошлое.

Савва забрал сына из Алиных рук. Поверить в то, что она стала мамой его ребенка, было почти невозможно. Ведь когда-то он о ней даже мечтать не мог.

– Встретился с Гончаровым?

– Да. Все нормально… Он сказал, ему понадобится пара-тройка месяцев, чтобы Зарубина слить. Но думаю, нам не стоит напрягаться. В это время ему будет точно не до нас.

Малой причмокнул и смешно поджал губки. Савва зажмурился. Эмоции переполняли, теснили грудь, затрудняя дыхание.

– Можно сказать, что из-за операции ты остался бесплодным. А я просто согласиться стать донором, поскольку вы очень хотели еще одного ребенка… – не стал откладывать разговор в долгий ящик Савва.

– Лучше ты ничего не придумал? – рявкнул Мудрый.

– Есть еще вариант с вашим расставанием… Ну, типа, вы расстались. Мы начали отношения…

– Зашибись – у меня выбор. Импотент или рогоносец?!

– Бесплодие не равно импотенции.

– Кто станет разбираться в тонкостях?!

– Тут я не уступлю, Аркаш. Окей? Скорее всего, это мой единственный ребенок.

– Ну почему же? – усмехнулась Альбина.

– А что, ты после всего этого, – Савва дернул плечом, – захочешь еще мне родить?

– Я? Нет. Но ты можешь обратиться к Нике.

– С ней все закончилось. Не делай вид, будто не понимаешь этого.

Стиснув челюсти, Альбина поправила одеяло. Свела брови вместе, уставившись в окно… Ее реакция была совершенно невыразительной, но при этом такой, сука, говорящей, что у Саввы сердце подскочило к гландам.

– Она немножко ревнивая, – буркнул Аркаша.

– Не надо обо мне говорить так, будто меня здесь нет! – возмутилась Альбина Ринатовна.

– Ладно, множко… В общем, на других баб даже смотреть не советую, – сохраняя беспечный тон, пробросил Аркаша, но серьезность взгляда очень явно свидетельствовала о том, что он ни черта не шутит. Савве никто не даст второго шанса. Да тот и не потребуется.

– Принято, – кивнул он. – К тебе это тоже относится.

– Ко мне? – возмутилась Альбина.

– Вдруг тебе и двоих в какой-то момент окажется мало? – решил свести все к шутке Савва. За что тут же получил тычок от Аркаши.

– Кабину завали. Нам тебя одного за глаза и уши.

– А что говорят врачи?

– По поводу?

– Эм… Ну когда можно будет?

Он был уверен, что за это время разучился краснеть, но когда Аркаша заржал конем, краска затопила молодого Гроса по самые уши.

– Че, не справлялась дочка Зарубина, а?

– Аркаша! Перестань. На кой нам эти подробности?

– Справлялась. Но она никогда бы не смогла заменить тебя. Никто не смог бы.

Признания… Они тоже должны были прозвучать. В их случае – неизбежно при свидетелях.