Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела

— Запугивал? — выдохнула я, не веря своим ушам. — О чём ты говоришь, Коль? Это же её брат!

— Ань…. Послушай. Я не хочу влезать в то, то в вашей семье сейчас происходит, но услышь меня: Кира не хочет находиться рядом с Борисом. Никак. Понимаешь?

— Господи, — мне хотелось плакать и орать одновременно, — Коль, ты вообще понимаешь, что несешь? Да, Боря бывает с ней строг, потому что она хамит напропалую: мне, ему. Мог на нее прикрикнуть или подзатыльник дать, но ничего больше. Да, ругаются. Но это нормально между братом и сестрой. Может иногда он и перегибал палку, но то, то она сказала — бред! Она у вас там? Сейчас ее Боря заберет!

— Ань, — голос Николая звучал спокойно, но в нем чувствовалась твердость, — услышь меня, пожалуйста. Она не хочет домой! Ты её дома к стулу привяжешь? В комнате закроешь? Что ты собираешься делать? Она снова сбежит, и тогда ты её уже так просто не найдёшь. Может, в её словах есть хотя бы часть правды? Подумай об этом.

Я почувствовала, как внутри закипаю. Ещё один «мудрец» нашёлся! Дружек-козлёнок. Уж наверняка он знал, что Даниил изменял мне с этой дрянью, но молчал, прикрывая его. А теперь, видите ли, из себя друга семьи строит. Лика тоже молча покрутила у виска пальцем.

— Слушай меня, Коля, — зло произнесла я, чувствуя, как каждый мой нерв натянут до предела. — Сейчас ты прикажешь открыть двери офиса своим гориллам на входе и отдашь мне дочь. Понял? Иначе я вызову полицию!

Я не ждала ответа и продолжила, намеренно усиливая напор:

— И если надо, да, я её закрою дома! Действительно, Кира совсем от рук отбилась, посидит денек — другой дома может хоть немного образумится! Это моя семья, а не твоя! И советы свои ты будешь раздавать своей жене, ясно? Или своим детям… если такие когда-нибудь появятся!

Я знала, что ударила по больному. Николай прожил двадцать лет в браке без детей, и я видела, как эта тема всегда его ранила. Но сейчас мне было всё равно.

Я борюсь за свою семью. За свою дочь.

На другой стороне повисла долгая пауза. Напряжённая, тягучая, почти ощутимая.

— Ань… — наконец заговорил Николай, и его голос звучал уже не обвиняюще, а скорее примиряюще. — Я не для ругани звоню. Давай сделаем так: Кира пока поживёт у нас с Наташей. Ты нас знаешь, с ней ничего не случится. Дай ей немного успокоиться, собраться с мыслями. Подумай сама, сейчас у тебя и так забот хватает, чтобы ещё и с Кирой воевать. Ты ведь сейчас в больнице, так?

— Да… — вынуждена была признать я, чувствуя, как с каждым его словом во мне угасает ярость. Опустилась на одно из мягких кресел в больничном холле. Лика скорчила презрительное лицо, подняв глаза к потолку.

— Вот видишь. Куда тебе сейчас ещё и война с дочерью? Когда кризис у Даньки пройдёт, вы все немного остынете. Кира успокоится. Тогда и поговорите.

Я закрыла глаза, чувствуя, как внутреннее напряжение сменяется опустошением. Его слова были разумными, слишком разумными. Но мысль о том, что моя дочь будет где-то, а не дома, терзала меня изнутри.

— Я еще о чем поговорить хотел, — так же мягко заметил Николай, — завтра я отменю приказ Даньки не пускать Бориса в компанию.

— Что? — я поверить не могла, в то, что услышала, а сердце забилось быстро-быстро. Лика тоже навострила ушки.

— Не вижу смысла, Аня, продолжать эту войну…. Мы с тобой оба взрослые люди. Мне не с руки с вами воевать, я как лучше хочу. И тебе легче станет.

Лика скорчила удивлённое лицо.

— То есть ты допустишь Бориса к управлению?

— Нет, Ань, — мягко ответил Николай, — таких полномочий у меня нет. Но я не стану препятствовать его визитам в компанию. Пусть приходит и наблюдает….Пусть учится, пусть вникает в дела. У него будет чем заняться, у тебя сейчас иные заботы, а Кира… выдохнет. Как ты на это смотришь?

Я не могла поверить, что наконец-то отстояла свое. Борис будет допущен в компанию, сможет отслеживать все, что там происходит, держать руку на пульсе. Это был шаг к победе.

— Я хочу, чтобы ты уволил Алину, — едва слышным шёпотом произнесла я, не веря, что позволяю себе диктовать условия.

На той стороне повисла тишина, такая же густая и напряжённая, как моя просьба. А Лика подняла две руки вверх пальцами.

— Ань… — наконец осторожно начал Николай. — Ты понимаешь, что это не так просто. Она работает в компании уже давно….

— Мне плевать на это, — перебила я, с каждым словом обретая уверенность. — Она не должна быть там, Коля. Я не позволю этой женщине находиться рядом с моей семьей!

— Аня… — его голос звучал устало, но я не позволила ему договорить.

— Ты говоришь о компромиссе? Вот мой компромисс: Борис может прийти и наблюдать, Алина уходит. Немедленно. Только тогда я позволю Кире жить у вас.

На той стороне снова наступила пауза, но теперь она была ещё более тяжёлой.

— Ань… — начал он, глубоко вздохнув, — услышь меня, пожалуйста. На Алине сейчас висят три срочных и важных заказа. Очень важных. Без её умений мы просто не справимся. Ладно бы это касалось только коллекции, но она ведёт ещё три индивидуальные линии. Клиенты знают ее, работают именно с ней. Если мы их упустим, на компании можно будет поставить крест.

Я сжала телефон так сильно, что он едва не выскользнул из моих рук.

— Это не вопрос, Коля. Я не позволю ей быть в моей компании, — ответила я, чувствуя, как злость перетекает в усталую, но твёрдую решимость.

— Не дави… — одними губами успокоила меня подруга, делая жест рукой, чтобы я смягчилась.

— Ань, — его голос стал более настойчивым, — если Даниил не поднимется на ноги… это его наследие. Это твоё, твоих детей. Ты правда готова разрушить всё ради этой войны?

Его слова звучали разумно, но всё внутри меня бурлило от ярости. Эта женщина всё так же будет ходить на работу, принимать участие в деятельности моей компании, находиться рядом с тем, что принадлежит моей семье. Но, несмотря на гнев, я чувствовала в груди странное, почти триумфальное тепло. Я побеждала. В этой войне медленно, но верно я склоняла чашу весов в свою сторону. Если уж ближайший друг Даниила решил отступить, то победа — лишь вопрос времени.

— Хорошо, Коль, — устало согласилась я, будто это решение далось мне нелегко. — Пусть остаётся.

На той стороне послышался тихий вздох облегчения, но я не собиралась останавливаться.

— Но, — продолжила я твёрдо, — ты и слова в её защиту не скажешь, даже если Боря сорвётся на неё. Ясно? Он имеет полное право её не щадить — она нас не жалела.

Николай замолчал на несколько секунд, видимо переваривая мои слова.

— Ань, — сказал он наконец, его голос звучал устало, но без признаков спора, — я понял тебя. Но прошу, постарайтесь держать всё в рамках. Сейчас для компании важна стабильность.

— Стабильность? — холодно усмехнулась я. — Пусть благодарит судьбу, что я вообще согласилась на это. Кира тоже пока пусть живет у вас. Но если я узнаю, что она хоть словом перекинулась с этой мразью….

— Спасибо, Ань, я понял. — коротко ответил он, и связь прервалась.

Не успела я перевести дух, как на плечи опустились горячие руки Лики, которая с нескрываемым восторгом потрясла меня.

— Умница, Ань! — воскликнула она, её голос звенел торжеством. — Просто умница! Вот теперь-то всем станет понятно, кто ты есть!

— Ух, — выдохнула я, чувствуя, как кровь прилила к щекам.

— Ты хоть понимаешь, как они все сейчас напуганы? — Лика не переставала веселиться. — Эх, знаешь, я рада, что у Даньки сердце прихватило. Все резко сбросили масочки. Вот он тебе — реальный расклад. Пошли в ножки кланяться, в дружбе заверять.

Она села напротив меня, сверкая глазами, и чуть качнула головой.

— Нет, — выдохнула она чуть тише, словно сама себя осаживая, — какие же сволочи всё-таки. Когда он тебе о разводе сказал, когда мордой об стол возил — никто не заступился. А тут всё резко поняли, куда ветер дуть стал.

Я опустила взгляд, не зная, что ответить. Слова Лики звучали жёстко, но в них была правда. Как только Даниил оказался в больнице, всё вокруг начало меняться, словно люди наконец увидели меня не как «его жену», а как реального игрока. И мне это нравилось. Даже если я не могла в этом признаться вслух.