Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела

Она поморщилась, словно сама идея о Борисе во главе компании причиняла ей физическую боль.

— Видела его сегодня уже?

— Не имела счастья, — пробормотала я, отпивая горячий напиток, который уже начал меня немного согревать.

— Его только в компанию допустили, — продолжала Маргарита, явно наслаждаясь возможностью поделиться свежими сплетнями, — а он уже хозяином себя чувствует. Хотел занять кабинет Даниила Сергеевича, но там сейчас окно вставляют, поэтому пока выгнал Виктора Павловича… Представляешь?

Я подняла брови, чувствуя, как голова начинает болеть.

— Это он зря… — пробормотала я, понимая, что Борис только что ступил на очень опасную территорию. Шеф службы безопасности, таких вещей не прощал никому.

— Говорю же — идиот, — подытожила Маргарита. — Ссориться с шефом СБ… это надо очень много мозга иметь.

Я качнула головой, пытаясь переварить услышанное. Кажется, Борис успел создать хаос ещё до того, как официально успел заступить на «должность». Если он начнёт ссориться с ключевыми людьми компании, это может привести к катастрофе быстрее, чем мы все ожидали.

— Алин…. Что с Даниилом Сергеевичем? Как он?

— Стабильно тяжелый, — угрюмо ответила я, стараясь держать лицо.

— Была у него? — очень тихо спросила Марго, отпивая свой кофе.

— Нет, — призналась я, глядя на стену, — там Анна. Устраивать скандал в больнице…. Такое себе….

— Ну да… — согласилась Маргарита, кивнув. Её голос наполнился сарказмом. — А знаешь, что самое поганое, Лин? Вот это у них называется забота! Нихуя не делать, сидеть в больнице, лить слёзы и на нервы врачам действовать. Или в компанию приходить и ломать то, что работает. Хозяева, блядь!

Я вздрогнула от неожиданной злости Маргариты, поднимая голову.

— Громкие жесты и много шума, — продолжила Маргарита, явно разогреваясь. — Только пользы от этого никакой. Подожди, если Даниил Сергеевич выкарабкается, она ему кашки таскать будет и, прости, утку выносить. Словно для этого специального персонала нет! Заботливая наша!

Она фыркнула, её сарказм стал почти театральным.

— А сынуля здесь будет всё разорять к херам! — закончила она, сделав широкий жест рукой, словно собиралась разнести всё вокруг. — Слышала, он с утра уже успел бухгалтеров до трясучки довести, требуя себе корпоративную карту на представительские расходы? Пока Николай Платонович не вмешался и его не утащил с собой.

— Марго! — постаралась хоть немного урезонить я коллегу. — Перестань!

— Что Марго? Скажешь не так, Лин? Почему, сука, все считают, что если баба хорошо научилась рожать детей и варить суп — то ей все всё должны? Почему все считают, что штамп в паспорте, это как клеймо раба?

Я открыла рот, чтобы возразить, но она не дала мне вставить ни слова.

— Вышла замуж, родила — всё, ты теперь у нас «королева». Все вокруг обязаны, да? А то, что другие пашут сутками, строят карьеру, держат на ногах бизнес, рожают детей и продолжают работать — кому это надо? Главное, супчику наварить и в больнице порыдать!

Она резко поставила кружку на стол, отчего кофе в ней едва не выплеснулся.

— Скажи мне, Лин, может, мы как-то неправильно понимаем отношения? Может, и правда стоит сесть мужику на шею, сложить ножки и ручки, нарожать детей побольше и забыть обо всём? Пусть он пашет на работе, убивает себя до сердечного приступа, строит всё, а ты ему только борщика побольше!

Я молчала, дававя ей выговориться, чуть прищурив глаза.

— Зачем слушать о его проблемах с конкурентами, налоговой, трудовой, зачем понимать его страхи и неуверенность — он же брутал, всё сам решать должен, а ты ему в год по ребёнку! А что нет-то? Матка же функционирует? Это ж подвиг великий — родить такого вот Бореньку! А потом, если кто-то чем-то недоволен, еще и в лицо крикнуть: ты ж отец, сам и должен воспитывать был! Должен! Должен! Должен! Девиз этих женщин, которые забывают, что мужчины — тоже люди! Должен деньги приносить, должен детей воспитывать, должен жену на руках носить и еще ей в ножки кланяться. Должен ей быт организовать, хобби для нее придумать, развивать ее. Да, блядь, Лин! А бабы-то эти на что годны тогда? Они-то зачем, раз мужик сам должен все и всем!

Её слова были жёсткими, злость так и плескала через край, но я понимала, что в них звучала боль и разочарование. Она злилась, злилась на то, что выстраиваемая годами карьера летела ко всем чертям.

— Марго… — начала я спокойно. — Достаточно. Хватит.

— Нет, Лин, — перебила она, глубоко вздохнув, — я знаю, ты скажешь, что нельзя всё под одну гребёнку. Думаешь я одна тут так думаю? Думаешь другие наши девчонки не злятся? Но мне просто надоело это лицемерие. Если кто и станет осуждать тебя или Сокольского, то только не я, хоть тоже жена и мать. Его чувства к тебе не с потолка упали! Знаешь, я дольше тебя здесь работаю, а жену Сокольского ни разу за эти семь лет не видела! Ни разу! Она с ним ни на одно мероприятие не приходила, ни разу сотрудников ни с чем не поздравила. Даниил Сергеевич как дурак, на всех мероприятиях один был! И до меня так было. Все замы с женами, а он — один. Думаешь не пытались к нему подкатить? Ха, да только он морду кирпичом всегда делал, никогда ничего себе не позволял. А думаешь ему не обидно было? Не неловко? Благотворительные проекты в компании кто ведет? Правильно — Вера и Наталья. Секретарь и жена зама, мать его, совмещают. И ведь за эти годы — ни одного слуха, Лин, ни единого! А с тобой…. Да даже и не удивился уже никто. Все видели, к чему идет, как он стал на тебя смотреть…. Раньше вас самих вас свели…. — она махнула рукой.

— Свели… — горько хмыкнула я, потирая лоб. — А теперь последствия моей глупости все разгребаем….

— Глупости, Лин, или чувств? — вдруг в лоб спросила Маргарита. — Ты, мать, себя со стороны не видела… твои глаза не меньше чем его горели. Ты на работе языком то никогда не трепала, да только черта в мешке не утаишь. В последние месяцы между вами искрило так, что всем жарко становилось.

Я невольно горько засмеялась, даже с учетом того, как гадостно и больно было на душе.

— Что, понесло на откровения? Ты какая-то не правильная жена, должна была меня растерзать, а ты еще и поддерживаешь.

— Тошно мне, Лин, — призналась Маргарита. — Тошно от того, что происходит. Тошно от лицемерия, тошно видеть, как те, кто прекрасно знают, что из себя Борясик представляет, сегодня уже улыбаются ему, на поклон идут. Старый лев при смерти, теперь петух из себя льва строит. Он ведь сегодня павлином ходит, а завтра начнёт на тебе срываться. Отыграться решит. И ведь даже не из-за матери, Лин, а, чтобы отцу досадить, власть показать.

Я посмотрела на неё, сжимая руки, но быстро овладела собой и сказала максимально жестко:

— Хватит, Марго. Я дала тебе пар выпустить, потому что лучше ты мне это сейчас скажешь. Но если я услышу, что ты сплетни по компании разносишь…… Прости, как бы я тебя не уважала, но ты наказана будешь! И себя под монастырь подведешь, и других тоже, если твои слова услышат. Мне-то действительно уже все равно. Больнее, чем сейчас, не сделать. Но когда Даниил… — я сделала паузу, сглотнув ком в горле, — вернется, то наша задача — сохранить то, что ему дорого. А для этого не сплетничать надо, а работать. И чтоб этот разговор, Марго, был последним. Донеси это до остальных, знаю, ты это умеешь. Услышу сплети, хоть от кого-то, у сплетника будут проблемы!

Маргарита криво усмехнулась, но кивнула. Она всегда понимала все с полуслова.

28. Алина

Зря я думала, что работать с Борисом будет просто тяжело, это оказалось невыносимо. Каждый раз, сталкиваясь с ним в коридоре или на совещаниях, я оказывалась политой отборными помоями. Его слова были унизительными, а поведение — намеренно агрессивным. Он словно наслаждался тем, что может безнаказанно отыгрываться на мне. Что, впрочем не удивляло.

Но самое неприятное заключалось в том, что часть коллег поддерживали Бориса в его травле. Не знаю, делали ли они это ради сохранения места в компании или потому, что искренне считали меня виновной в разрушении «крепкой семьи», но факт оставался фактом: офис буквально раскололся на два лагеря. Один, поменьше, откровенно травил меня, другой, пусть и не открыто, но выражал поддержку. На столе я постоянно находила то мандаринку, то конфеты, то чашку горячего кофе. После очередного скандала или оскорбления, нанесенного Борисом, коллеги, особенно мой отдел, старались хоть одним словом, хоть одной улыбкой поддержать. Это было неожиданно, но сил придавало невероятно.