Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела

Николай уставился на меня с таким выражением, будто я розовый единорог.

— Тебя кто-то просил, что ли? — спросил он, не скрывая раздражения.

Я посмотрела на него, растерянная и слегка обескураженная.

— Лин, — продолжил он, глядя прямо на меня, — ты здесь не для того, чтобы решать такие вопросы. Твоя работа — довести проект до ума, чтобы заказчица осталась довольна. С деньгами разберусь я. Завтра скажу Наташке, что покупка бунгало в Австрии малость откладывается. На работу приду побитым, но она поймет и поддержит. Ты готовь все, что нужно.

У меня вырвался вздох облегчения.

— Николай Платонович…. — я все-таки решилась задать этот вопрос. — А если….

— Никаких если, Алина, — поджал он губы. — Данька встанет на ноги. И хватит об этом. Иди работать, и проследи лично, чтобы больше никаких приключений.

Выйдя из кабинета Николая, я впервые за эти дни позволила себе тяжелую улыбку.

30. Анна

Первые три дня я полностью провела в больнице, после съездила домой переодеться и принять душ. Состояние Даниила оставалось тяжёлым, и его так и не перевели из реанимации в палату.

Меня к нему не пускали. Даже несмотря на скандал, который я устроила, требуя своего законного права находиться рядом с мужем.

Коротков уверенно утверждал, что закон на моей стороне, что я могла находиться рядом с Даниилом, чтобы поддерживать его, но главврач оказался непреклонен. Его слова были твёрдыми, холодными, как лёд:

— Мы делаем всё возможное, чтобы стабилизировать его состояние. Никаких посетителей в реанимации, это может помешать работе врачей.

Я стояла в его кабинете, готовая взорваться, но понимала, что любые дальнейшие угрозы или крики будут бессмысленны.

— Я имею право, — бросила я в последний раз, чувствуя, как гнев сменяется отчаянием.

— А я имею обязанности, — спокойно ответил он, отодвигая бумаги на столе. — Обеспечить ему шансы на выздоровление.

Этот холодный диалог стал последней точкой. Выйдя из его кабинета, я направилась к креслу в холле, чувствуя, как беспомощность разливается внутри. Всё, что я могла, — это ждать и надеяться, что он борется.

Впрочем, остальные новости приходили более утешительные. Николай понял, что конфликтовать со мной — дело бесполезное и допустил Борю в компанию, даже не стал спорить, когда сын занял свое законное место в кабинете Даниила. Кто, как не сын должен был заменить отца у руля.

К тому же я не упускала из виду и Киру, несмотря на то, что всё это время она жила у Николая. Я говорила с моей девочкой каждые два-три часа, стараясь убедить её вернуться домой. Пока она ещё не соглашалась, но я чувствовала, что её решимость слабеет. Каждый её вздох, каждая пауза в разговоре говорили о том, что внутри она уже не так уверена в своём решении.

Впервые в жизни я вдруг поняла, что многое, очень многое сейчас зависит от меня. Моё поведение, мои слова, мои решения — всё это стало центральной осью, вокруг которой вращалась судьба семьи.

Я часто расспрашивала Бориса о делах моей компании. Он охотно делился: рассказывал, какие украшения сейчас делают, какие материалы используют, когда выйдет новая коллекция. Я слушала внимательно, хотя понимала, что часть его информации могла быть поверхностной.

Когда он сообщил, что в основу коллекции будут положены не драгоценные, а полудрагоценные камни, мне эта идея категорически не понравилась.

— Боря, — сказала я, стараясь говорить спокойно, — это сильно снижает престиж коллекции. Разве не лучше придерживаться классики?

Он пожал плечами, как будто мои слова были ему не особенно важны, но я заметила, что к сведению он их всё же принял.

Коротков тоже не оставлял меня без внимания. Он звонил, уточнял ситуацию и напоминал, что необходимо быть готовой ко всему.

— Анна Сергеевна, — говорил он, — я продолжаю готовить всё для бракоразводного процесса, на случай, если понадобится.

Честно говоря, я не думала, что до этого дойдёт. Несмотря на всё, что случилось, я верила, что Даниил поправится, и мы сможем начать всё с начала. Эта болезнь словно расставила всё на свои места. Боря занял своё положение в компании, пусть и с ошибками, но с уверенностью. Я была рядом с мужем, там, где и должна была быть. А Кира, судя по нашим разговорам, начинала понимать, что семью никто и никогда ей не заменит, хотя она была какой-то уставшей.

Алина же в больнице так ни разу за эти дни и не появилась. Я горько усмехнулась — не хотела молодая дрянь брать на себя такую ответственность — ухаживать за лежачим. Конечно…. Приятного в этом мало. Когда его переведут в палату, нужно же будет его кормить, помогать переодеваться, убирать за ним. Естественно, в этой больнице хорошие медсестры и санитарки, ему будет обеспечен уход по высшему уровню, но разве любящая женщина допустит чужие руки рядом с любимым?

Иногда меня посещали мрачные мысли: что будет, если вдруг Даниил… не справится? Сердце сжималось от тоски и боли, и дыхание становилось тяжёлым. Но, как ни странно, я понимала, что к такому развитию событий я тоже готова.

Я любила Даню. Всегда любила. И если так случится, что он уйдёт, я готова была его отпустить. Без обид, без злости, без упрёков. Мы прожили хорошую жизнь, несмотря на всё, что с нами случалось. Были взлёты, были падения, но я никогда не перестану помнить его добрым, спокойным, иногда упрямым, но всегда настоящим.

— Анна Юрьевна, — окликнул меня главный врач, спустившийся в комнату отдыха. — Мне нужно с вами переговорить.

— Конечно, — поднялась я, возвращаясь к реальности. Сердце замирало от страха, пока мы шли к его кабинету.

— Анна Юрьевна, — вздохнул мужчина, садясь за свое место, напротив меня. — Мы стабилизировали состояние вашего мужа…. Пока его жизни ничего не угрожает, хоть мы и оставляем его в реанимации.

— Ох, — вырвалось у меня, — слава Богу!

— Да. Конечно. Но…. остается еще одна проблема. Ему нужна операция.

— Операция? — переспросила я, надеясь, что, может быть, ослышалась.

— Да. Операция. Это сложное вмешательство, но оно необходимо, чтобы устранить основную причину его состояния. Мы сделали всё возможное, чтобы стабилизировать его, но без хирургического вмешательства есть риск, что он снова окажется в критическом состоянии.

Врач говорил сдержанно и профессионально, но я видела, что за его словами стоит тяжёлая ответственность. Он понимал, насколько важно каждое слово, каждое принятое решение.

— Каковы шансы? — выдавила я, чувствуя, как сжимаются пальцы на подлокотниках кресла.

— Мы делаем всё возможное, — уклончиво ответил он, — но любая операция всегда связана с рисками. Тем не менее, это единственный шанс на его восстановление. Хотя полного и не обещаю, но хотя бы частичного.

Моё сердце металось между страхом и надеждой. Оставалось только одно: верить врачам и решиться на этот шаг ради Даниила.

— Когда её нужно проводить? — спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрдо.

— Как можно скорее. Завтра мы хотим собрать консилиум, чтобы окончательно утвердить план действий.

— Хорошо…. Мне нужно подписать согласие?

— Не только…. Анна Юрьевна, операция, которую мы хотим провести будет стоить порядка семи миллионов.

— Семь миллионов… — выдохнула я, будто проверяя, правильно ли услышала. — А разве…. У нас в стране не бесплатная медицина?

— Анна Юрьевна, — фыркнул врач, — у нас частная клиника. Вы и ваша семья уже давно наблюдаетесь у нас, но ваша страховка эту операцию не покроет. Это сложная и высокотехнологичная операция, и она требует участия лучших специалистов, а также применения современного оборудования. Мы сделаем всё возможное, чтобы найти пути финансирования, но значительная часть должна быть обеспечена с вашей стороны.

Я замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Раньше я никогда не задумывалась об этой стороне вопроса. Даниил всегда занимался финансовыми вопросами сам, ведь я мало что в них понимала. А сейчас… а есть ли у нас на счету такие деньги….