Надежный тыл (СИ) - Костадинова Весела

Его слова, резкие и прямолинейные, как удар хлыста, заставили меня замереть.

— Это не так… — начала я, но голос дрогнул. — Я хотела защитить себя. Дети, компания…

— Защитить от кого? От Даниила?

— Коль, он повелся на эту дорогую шлюху! Забыл и про 25 лет брака, и про свои обязательства перед нами! Все для нее!

— Аня…. Забыл это как? Предложил тебе разделить и счета, и недвижимость? Заметь, Ань, поровну! Ничего не стал скрывать или утаивать, хотя бы мог бы! А компания… — он фыркнул, — много ты в управлении понимаешь, а? В компенсации он ведь тебе не отказывал…

— Мог бы, — повторила я тихо, но внутри всё кипело. — А что толку? Ты же видел, как он на неё смотрит! Всё его внимание, вся его забота — ей. А я? Где была я?

— Аня, — Николай мягко, но настойчиво перебил меня, — так ответь мне честно: ты защищалась или отомстить хотела?

Его слова ударили, как нож. Я замерла, пытаясь подобрать ответ, но не могла.

— Я… — начала я, но голос дрогнул. — Это было ради защиты… ради детей, ради нас…

— Повторюсь снова: защиты от кого? От человека, который от тебя ничего не скрывал? Нет, Ань, в тебе взыграли злоба и ненависть. Ты захотела урвать кусок, который тебе не по зубам, даже не подумав к каким последствиям все это приведет. Я прав?

— Нет! — воскликнула я, пытаясь сопротивляться его словам, но даже в собственных ушах мой протест звучал неубедительно.

— Прав, — твёрдо сказал он, не позволяя мне уйти от вопроса. — Признай это хотя бы себе. Это было не про защиту, это было про месть. Ты хотела, чтобы он почувствовал боль, такую же, какую почувствовала ты, когда он выбрал другую.

Я отвела взгляд, чувствуя, как моё лицо пылает. В глубине души я знала, что он прав, но признавать это вслух было невыносимо.

— Знаешь, Коль, — начала я, с трудом сдерживая дрожь в голосе, — что чувствуешь, когда тебя выбрасывают на помойку, как старый башмак?

Он ничего не ответил, внимательно слушая меня.

— Двадцать пять лет, — продолжила я с болью, чувствуя, как каждая фраза разрывает меня изнутри. — Двадцать пять лет я была его спиной, его тылом. Растила его детей, обеспечивала уют и спокойствие в доме, чтобы он мог работать, расти, развивать свой бизнес. Я думала, что у нас настоящая семья, что я важна ему. А потом… потом я стала не нужна.

Мой голос задрожал, и я почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но я не позволила им пролиться.

— Когда моего муженька на свежее мяско потянуло, — продолжила я, горько усмехнувшись. — Хер встал — мозг испарился. И вот я, его жена, мать его детей, превратилась в старый ржавый механизм, который можно заменить. Какая женщина это вынесет, Коля?

— Та, Ань, которая знает, чем живёт её муж. Та, которая своего мужа слышит. Та, которая разделяет его интересы. У такой женщины, Ань, и такой ситуации не случится… — он осёкся, словно понимая, что зашёл слишком далеко, и махнул рукой, будто пытаясь сбросить с себя сказанное.

Я почувствовала, как внутри всё перевернулось от его слов.

— Ты сейчас меня осуждаешь? — спросила я, в голосе зазвучали горькие нотки. Я не могла поверить, что старый друг моего мужа говорит мне в лицо такие вещи. — Хотя… что от тебя ждать. Ты ведь знал про него и Алину?

Он напрягся, словно от удара, но взгляд не отвёл.

— Да, знал, — признался он, опуская голову. — Но я не лез. Это не моё дело.

— Не твоё дело? — повторила я, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения. — Ты знал, что он мне изменяет, и ничего не сказал? Ты, который называл себя другом нашей семьи?

Николай лишь усмехнулся, не отрывая взгляда от своих ногтей, которые он демонстративно рассматривал.

— Ты меня другом семьи назвала, да, Ань? А ты когда последний раз сама Наталье звонила? Не сейчас, не из-за Киры, а просто так? Это твоя дружба, да? Справедливости ради, — протянул он спокойно, — Даниил и сам тянуть не стал. Сказал всё тебе сразу, как только провёл ночь с Алиной. Я позже узнал, чем ты….

Эти слова ударили сильнее, чем я ожидала. Я замерла, чувствуя, как жар обиды и унижения разливается внутри.

— И что? Это делает ситуацию лучше? — спросила я, голос срывался от злости. — Это должно меня утешить? Он изменил мне, а потом честно признался? Герой!

— Нет, Ань, — ответил Николай, поднимая взгляд на меня. В его глазах была смесь усталости и твёрдости. — Это не делает ситуацию лучше. Но это хотя бы честно. Многие бы просто скрывали всё до последнего. Вывел бы активы, переоформил компанию, ополовинил бы счета…. Да ты бы даже и не заметила…

Я стиснула зубы, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Честно? — переспросила я с горечью. — А то, что он вообще позволил этому случиться, это честно?

— Он не врал, не выкручивался, — продолжил Николай спокойно, но твёрдо. — Сказал, как есть. Ты можешь злиться сколько угодно, но ты хотя бы подумай: он мог бы ничего не говорить. Или соврать. И что тогда? Ты предпочла бы жить во лжи?

Я молчала, чувствуя, как его слова пронзают мою обиду и горечь, оставляя после себя неприятную правду.

— Он мог бы со мной поговорить…

— Поговорить, Ань? О чем? Что ты хотела услышать? Прости, я виноват, что хочу от тебя уйти? Или он в ноги тебе должен был броситься, прощения молить? Впрочем, — продолжал Николай, — это сейчас не имеет значения. Семь миллионов…. Когда нужны деньги?

— В течение десяти дней. Ты нам поможешь, Коль?

— Ань…. У меня нет свободных денег сейчас. Их просто нет. Я все свои деньги вытащил…. Я гол как сокол…

Я замерла, словно не веря услышанному. Николай всегда казался человеком, у которого всё под контролем, который найдёт выход из любой ситуации. А теперь он стоял передо мной, словно признавая собственное бессилие.

— И что теперь? — прошептала я, чувствуя, как паника поднимается в груди.

— Теперь будем думать, — твёрдо ответил он. — Я помогу, чем смогу, но рассчитывать только на меня — не вариант. У тебя есть другие возможности? Люди, к которым ты можешь обратиться?

— Нет… — прошептала я с ужасом.

— Твоя эта… Лика?

— У нее нет…. Я ей уже звонила…. — с каждым новым словом, мои плечи опускались все ниже и ниже. Я не знала, что делать.

— Твою мать, Ань! — Николай резко хлопнул ладонью по столу, его голос прозвучал громче, чем я ожидала. — У Борьки машина на кого оформлена?

— На Борю… — пробормотала я, с трудом понимая, к чему он клонит.

— Продавайте, — отрезал он, не оставляя места для сомнений.

Затем он набрал номер на телефоне и дождался ответа.

— Вера, — произнёс он твёрдо, — Боря приехал с обеда?

— Да, Николай Платонович, — услышала я голос секретаря.

— Пусть несёт свой зад… — он осёкся, бросив на меня короткий взгляд, а затем поправился, — пусть ко мне зайдёт.

Он положил трубку и посмотрел на меня серьёзно.

Боря влетел в кабинет, красный от злости.

— Николай, вы, кажется, забываетесь…. — начал он, но увидев меня, замолчал. — Мама?

— Борь, — слезы хлынули у меня из глаз, я уткнулась в грудь сыну.

— Мама? Что случилось? Отец? Он….

— Нет! Нет, Боря! — поспешила я успокоить его, всхлипывая. — Он жив! Но ему нужна операция.

— А… ну ладно, — протянул он, растерянно оглядываясь. — Пусть делают.

— Ты не понял, Борис, — холодно вмешался Николай, его голос звучал твёрдо и без капли эмоций. — Твоему отцу нужны деньги на операцию. Семь миллионов.

Боря замер, его лицо изменилось. Сначала удивление, потом тревога, а затем что-то, похожее на раздражение.

— Семь миллионов? — переспросил он, нахмурившись. — У нас ведь есть деньги, разве нет?

Я молча смотрела на него, не зная, как объяснить ситуацию. Николай же не собирался тратить время на разъяснения.

— Деньги заморожены, — коротко сказал он. — Бракоразводный процесс. Сейчас ваш единственный вариант — найти их самостоятельно. И давай начнём с твоей машины, Борис. Она на тебя оформлена?

Боря посмотрел на Николая, затем на меня, и его лицо стало напряжённым.