Порочные цели - Кейн Мила

У окна на подставке стояла акустическая гитара. Я не удержалась и взяла ее в руки – инструменты всегда манили меня. Я не была выдающейся гитаристкой, но могла сыграть пару мелодий. Перебирая струны и пробуя аккорды, я немного успокоилась.

Я даже не заметила, что больше не одна в комнате, пока не услышала голос:

— Неплохо, профессор. Есть что-то, чего ты не умеешь?

Я вздрогнула и чуть не уронила гитару. Маркус стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, и наблюдал за мной. Я крепче сжала гитару и собралась с духом, чтобы задать вопрос, которого боялась.

— С твоим братом все в порядке?

Маркус медленно кивнул.

— Как обычно. Семейные разборки. У тебя есть брат?

Я медленно покачала головой. Я уже и сама не знала. Надеюсь, что нет.

— Только я. У меня нет семьи.

Эти слова даже не казалась ложью. Наверное, так бывает, когда лжешь слишком часто – становится только проще.

Я ненавидела это чувство. Я не хотела, чтобы мне было легко лгать Маркусу – парню, который пустил меня во все самые сокровенные уголки своей жизни.

— Тебе не следовало приводить меня сюда, да? — поинтересовалась я.

— Это самое близкое к дому, что у меня есть. Я буду приводить тебя сюда, если захочу, и в любое другое место, которое выберу.

Маркус сказал это так спокойно, что я впервые с момента пробуждения смогла выдохнуть свободно, и тревога отступила.

Он прошел в комнату, его взгляд скользнул по моему телу, облаченному в его джерси.

— Хотя в следующий раз мне придется убедиться, что у тебя есть балахон, чтобы носить его в присутствии парней, и всех остальных тоже, — заметил он, протягивая руку, чтобы взять гитару за гриф.

— Я не нашла свою одежду, — пробормотала я ему.

Он устало улыбнулся.

— Точно. Я ее сжег.

— Ты шутишь.

— Не мог позволить тебе уйти без меня.

Он держал гитару с легкостью человека, привыкшего к ней, и это напомнило мне о том вечере, когда я впервые услышала его игру.

Маркус сел на край кровати, и я кивнула на гитару.

— Сыграй что-нибудь для меня, — тихо попросила его.

Он склонил голову набок.

— Это просьба или домашнее задание?

— Просьба.

Его пальцы легко скользнули по грифу, зажимая струны. На мгновение повисла тишина, а затем он начал играть.

Атмосфера в комнате сразу же изменилась. Сильные руки Маркуса, привычные к вратарской клюшке, теперь извлекали мелодию из старых струн с такой естественностью, будто он делал это с рождения. Даже его обычная самоуверенная ухмылка исчезла, сменившись чем-то более сдержанным – сосредоточенностью, погруженностью в музыку, которую я чувствовала и сама. Он больше не походил на парня, который преследовал меня с безжалостной решимостью или бросался под летящие шайбы. Он казался совершенно другим. Кем-то более глубоким.

Мелодия была печальной, полной тоски. Как и всегда, музыка тронула меня. Я не могла отвести взгляд. В его игре было что-то и тревожное, и завораживающее: как его широкие плечи сгорбились, словно защищая гитару, как на трудных аккордах чуть напрягалась челюсть, как он, казалось, вовсе не заботился о том, смотрит ли кто-то на него. Всё это чувствовалось по-своему интимно. А цвета… они взрывались перед моими глазами, танцуя под мелодию, проникая в самую душу.

Я вытерла слезу и отвернулась. Последняя нота зависла в воздухе на короткий сияющий миг, а затем затихла.

— Ну что, я заслужил оценку? — спросил он.

Я кивнула, собираясь с мыслями, и повернулась к нему лицом.

— Пять с плюсом. Это было прекрасно… прекрасно и серебристо, как свет на воде, как мерцание над волнами. Вот какой твоя мелодия была для меня.

Эмоции в его глазах было трудно выдержать. От них мое сердце билось слишком быстро. Никто никогда не смотрел на меня так, как он сейчас. Я не знала, что с этим делать.

Он встал, поставил гитару на подставку и подошел ко мне.

Я заерзала на стуле, смущенная своей практически наготой, пока он был полностью одет, и потянула подол его джерси, пытаясь прикрыть бедра.

— Пожалуй, я пойду, если ты одолжишь мне какую-нибудь одежду, — начала я.

— Ты уже была на улице? — спросил Маркус, все еще нависая надо мной.

Я покачала головой. Вставать в одном лишь джерси казалось слишком откровенным, поэтому я осталась на месте.

— Здесь вокруг ничего нет, кроме четырехмильной грунтовой дороги, леса и симпатичного обрыва с видом на залив.

— Ладно, а как я доберусь домой?

Впервые за утро его губы растянулись в обычную беззаботную ухмылку.

— Вот это я и пытаюсь выяснить.

— Маркус, — начала я, вставая и отступая от него.

— Зови меня мистер Бэйли, Ари, меня это заводит... хотя, честно говоря, меня заводит в тебе абсолютно всё.

Он подошел ближе, и по моей спине пробежал острый прилив жара.

Я двинулась к открытой двери его комнаты.

— Мне нужно вернуться в мотель…

— Правда? И что же ты наденешь? — Маркус играл со мной, как всегда. — Думаю, я лучше оставлю тебя здесь… без трусиков, в моей школьной форме, словно воплощение каждой моей эротической фантазии.

Он медленно приближался ко мне, пытаясь загнать меня к кровати. Я изучающе посмотрела на него, заметив в глазах ту опасную игривость, которая ему так шла.

— Я ухожу, — твердо заявила я.

Маркус кивнул.

— Конечно. Если сможешь убежать… я тебя отпущу.

— Твой брат внизу! — напомнила я.

— Уже нет. Все ушли. Мы совсем одни… никаких оправданий, не за кем прятаться… только ты и я. — Игривость в его глазах только усилилась. Он ухмыльнулся мне. Парень хотел поиграть, и, Боже правый, я хотела того же.

Я открыла рот, чтобы возразить, но это был лишь обманный маневр. Вместо этого я сделала шаг к кровати, как он и ждал, а затем рванула в противоположную сторону. Я ухватилась за дверной косяк и использовала его, чтобы выскользнуть в коридор. Смех Маркуса преследовал меня по всему этажу.

Я помчалась по коридору и вниз по небольшой лестнице, которая вела на внутренний балкон, тянувшийся вдоль открытой гостиной внизу.

Рискнув оглянуться, я увидела, как Маркус неспешно выходит из своей комнаты. Я выигрывала. Мне почти удалось сбежать. Я лишь на секунду успела почувствовать триумф, когда достигла главной лестницы и быстро спустилась, увидев входную дверь.

Проклятый внутренний балкон тянулся дальше, упираясь в стену над входной дверью. С ужасом я наблюдала, как Маркус спокойно перекинул одну ногу через перила, затем вторую, и приземлился прямо между мной и дверью.

Я попыталась остановиться, но инерция была слишком сильной. Я врезалась в него, и его руки обхватили меня, развернув нас обоих. Мы с силой ударились о дверь, но Маркус принял на себя всю силу удара плечом.

— Попалась, именинница. Ты правда думала, что я позволю тебе сбежать, когда ты разгуливаешь по моему чертовому дому, одетая лишь в джерси? — Он наклонился, прижался лицом к моим волосам над ухом и глубоко вдохнул. — Ни единого, блядь, шанса.

— Мы играли в игру, и ты проиграл, — сказала я, мой голос дрожал от волнения после короткой попытки побега. — Я выиграла, и ты должен оставить меня в покое.

— Ты серьезно будешь делать вид, что это то, чего ты хочешь? — Он опустил руку, провел ею вверх по моей бедру и под подолом свитера. Затем потянул резинку трусиков и резко отпустил, чтобы та щелкнула меня по ноге. — Лгунья.

— Правила есть правила, мистер Бэйли. — Я пыталась сохранить ясность мыслей, но его присутствие подавляло, и спастись от его влияния было невозможно. Я полностью потерялась в нем. Он был прав: я была проклятой лгуньей.

Маркус зарычал:

— Черт. Скажи это еще раз, профессор.

Он просунул палец под мои трусики и без предупреждения вошел в меня. Я застыла, тело сопротивлялось его грубому вторжению, но в то же время приветствовало его.

Маркус прижался лицом к моему виску, его щетина царапала кожу. Он скользил пальцем внутрь и наружу, создавая восхитительное трение внутри меня. Я боролась с желанием потереться киской о его руку и проиграла.