Развод. Искусство слать всех на... (СИ) - Шевцова Каролина

- Ты хочешь… а что, собственно, ты хочешь сделать?

Жму плечами. Всякое. Конкретно сейчас я очень хочу поужинать. И за едой подумать, как поступить с информацией, которую мы сейчас узнали.

- Рит, ну ты это… - мямлит Шмелев, - если об этом узнает Авакян, то плохо будет всем, в первую очередь ребенку.

Сам того не ведая, Юра, подсказал прекрасную идею! Тесть Геворга, не смотря на возраст, остается очень влиятельным человеком. И зная характер самого Сарксяна, я была бы уверена, что махинации с фирмой делались с разрешения самого Артура Робертовича. По крайней мере, тот был не против грязного заработка зятя. Но одно дело финансовые преступления, а другое - публичная измена единственной дочке. Любимой, драгоценной Анике. Тема детей никогда не поднималась в их семье, но я знала, что это вопрос болезненный. А тут не просто любовница на стороне, тут фактически вторая семья у тебя под носом! Семья, в которой есть ребенок!

Уверена, если покопаться в истории, то можно найти, и дорогую квартиру, и частные клиники, и поездки, и секции, которые с одной Эмминой зарплатой было бы ни за что не оплатить. А деньги откуда? Если бы не любимый тесть, сидел бы Саргсян и дальше на рынке! Значит Артур Робертович лично оплатил каждую слезинку своей Аники!

А значит это не просто предательство. Это жирный такой щелчок по носу для чванливого старика.

- Рит, - шепчет себе под нос Шмелев, - может, пожалеем ее?

Отрываю взгляд от фотографии и пытаюсь сфокусироваться на Юркином лице. Получается не сразу. И только настроившись, вижу, до чего обеспокоенно глядит мой друг.

- Пожалеть, - переспрашиваю я. – А меня кто жалеть будет? Или, может, тебя, Юрка, кто-нибудь пожалел? Что-то не вижу очереди из жалельщиков. Еще полгода, максимум год и нашу фирму бы продали с молотка, а самое дорогое, что мы могли бы с нее выручить, это комплект стульев из конференц-зала. И Эмма, и Саргсян специально уничтожали то, что вы со Стасом создавали годами!

Юра молчит. Понимает, что я права, и потому молчит.

- Копии сделаешь? Или отдай мне, я сама разберусь.

- Рит, ты же знаешь Артура Робертовича. Он в девяностые людей пачками в бетон закатывал, уничтожить девчонку ему как не хер делать! Она же ребенок совсем!

- А у меня значит, детей нет? – Как кошка шиплю в ответ и разве что когти не выпускаю от злости. – Коля, Оля, Маркус и тот, кто еще даже не родился, они мне не дети? О них заботиться не нужно? Им не надо что-то есть, где-то спать, или это другое? Юра, если бы это касалось только Стаса, то, пожалуйста, пускай делает что хочет со своей частью фирмы. Ты тоже, смотрю, благородным стал и готов все подарить каким-то мудакам! Но из-за этого могут пострадать и мои дети тоже! Это Волков настоял, чтобы Коля пошел по его стопам, пропихнул в тот же ВУЗ, где вы учились, чтобы тот потом перенял дела фирмы. И сейчас из-за тупости одного и трусости другого ломается жизнь моего сына и его семьи!

- То, что ты называешь трусостью, лично я считаю порядочностью.

- Да ну, а где ты такой порядочный был, когда тот же Саргсян плел обо мне гадкие сплетни?! Пересказывал вещи из моей… интимной жизни… которые вы с мужиками наверняка обсудили не по одному разу! Непорядочно отмалчивался, или это другое? Прости, я что-то немного ослепла в этой гардеробной среди кипенно-белых пальто!

О Господи, наконец, я это сказала! Вывалила как есть, про все, о чем молчала, но не переставала думать. Ведь не простила я, не только Стаса, но и Юру. Который был мне не просто другом, он, черт, он же… он же Юрка Шмелев! Всегда поможет, никогда не осудит, ни за что не предаст. И вот так. Узнать, что мой Юра у меня за спиной вместе со всеми обсуждал мои проблемы с моим здоровьем… э ранит. До боли, почти что до смерти. Просто потому что я считала Юру принцем, а он оказался… обычным.

Отворачиваюсь к окну и долго-долго, до бликов в покрасневших глазах, вглядываюсь в темноту. Уже так поздно, что ни один автобус не ходит. Придется вызывать такси. Ну, ничего, если сяду сзади, можно будет притвориться, что я сплю. И не придется разговаривать с водителем. Даже смотреть на него не придется.

- Рит…

Юра кладет ладони мне на плечи. Я вижу это в темном отражении стекла, но не чувствую его касаний. Он даже не дотрагивается меня, держит руки на крохотном расстоянии от моей кожи, зависнув надо мной как стрекоза. Буквально в одном миллиметре.

- Рит, я ничего ни с кем не обсуждал. Я знал, что есть какая-то проблема, Стас тогда сам не свой от переживаний был, да и ты надолго пропала, я ж не дурак. Сам догадался, что что-то не так. Но никогда не обсуждал это ни с кем, тем более с Саргсяном. А тогда, у Кимов дома… ну, идиот я! Подумал, что если начну всех затыкать или влезу с дракой, то это сделает только хуже. Вызовет еще больше обсуждений и пересудов, так что я просто… молчал. Ничего не сделал и очень об этом жалею.

- Ты мог хотя бы уйти оттуда.

- И оставить тебя одну? Я и ушел, но только когда ушла ты. Я, правда, виноват, я такой дебил и… хочешь, я и свою часть фирмы Коле отдам? Ну, не нужна она мне, по сути! Денег мне хватает, а из материального… сколько земли не купишь, последний участок все равно будет не больше двух квадратных метров. Всего в могилу не заберу, а то, что есть… мне это даже завещать некому. Я отдам все тебе и Коле, только давай не будем губить жизнь девочке? Она же ни в чем не виновата.

- Как мило, - шепчу я чужим безжизненным голосом. – Правильно понимаю, ты собираешься мне подарить свою долю в Теплокомплексе, которая через несколько месяцев будет стоить не дороже пирожка с картошкой? Очень благородно, хоть и глупо.

Юра отшатывается от меня. Делает большой шаг назад и замирает так, что я продолжаю смотреть в его лицо - там, в отражении стекла.

- Ты изменилась, Рита. Стала жестокой.

- А может это и есть я настоящая? Может все это время я спала, а теперь, наконец, проснулась? – При этих словах кадык на шее Юры дрогнул. Он тяжело сглотнул и сделал еще один шаг, только на этот раз обратно ко мне.

Оборачиваюсь, чтобы, наконец, посмотреть на него самого, а не в зеркальное отражение:

- Если ты хочешь и дальше оставаться правильным, можешь ничего не делать. Только мне не мешай, хорошо?

Шмелев медленно качает головой. Вид у него изможденный, даже больной.

- Не хорошо. Я сделаю все, как ты просишь, только пообещай ничего не предпринимать без меня. Мы вместе решим, как поступить с Эммой, хорошо?

Думаю всего несколько секунд и только потом повторяю давно забытое слово:

- Вместе.

Глава 38. Николай

Мама о чем-то перешептывается с Олей на заднем сидении. Обе кумушки отказались садиться вперед и теперь ютятся рядом с детским креслом, в котором спит Маркус. Украдкой смотрю на них в отражение зеркала и улыбаюсь тому, как хорошо они стали ладить. Иногда, даже слишком хорошо. Потому что, судя по загадочным взглядам и не менее загадочным смешкам, теперь у моей жены появились и секреты, и подруга, с которой эти самые секреты можно обсудить.

- Девчонки, может, хватит? А то я чувствую себя лишним на этом празднике жизни, - делаю вид, что сержусь, а на самом деле до чертиков счастлив!

Олю, наконец, выписали! Ее здоровье, а главное здоровье нашего младшего пузыря (фактически пузырика) не вызывают у врачей опасений. На прощанье нас выписывали целой бригадой и велели отдыхать, гулять, есть вкусную еду и получать только позитивные впечатления. И говоря последнее, доктор внимательно посмотрел на меня.

А я что? Буду впечатлять. Позитивно, разумеется.

- Коль, может в продуктовый заедем по пути? - Волнуется Оля, когда мы проезжаем гипермаркет.

Улыбаюсь. Она еще не знает, что я забил холодильник так, что мы сможем пережить какой-нибудь апокалипсис, не выходя из дома. А еще убрался, приготовил еды на несколько дней и чуть не помер, пока пытался делать это с маленьким человеком, которому вечно нужно мое внимание. Как женщины вообще со всем этим справляются? И хоть мама предлагала помощь, мне важно Но сделать все самому, без нее.