Запретный плод (ЛП) - Ричардсон Аманда

— Я не могу, — заикаюсь я, задыхаясь, когда моя киска крепко сжимает игрушку, когда теплое возбуждение снова накатывает на мой живот. — Пожалуйста, только не снова.

— Ты знаешь, чего я хочу, — говорит он, подаваясь вперед. — Я могу делать это всю ночь, если понадобится. Полный бак бензина, ехать некуда...

Боже.

— Хорошо, — хнычу я, крутя бедрами. — Я скажу тебе.

— Тогда давай. — Его голос спокоен. Собранный. Невозмутимый. Как будто он был создан для этого. — К твоему сведению, как только я узнаю, почему ты совершила такую вопиющую ошибку, тебя ждет еще одно наказание за то, что ты солгала мне о чем-то столь важном, — хрипло произносит он.

Задыхаясь, я испытываю оргазм от его слов, и хотя ощущения невероятны, к ним примешиваются чувство вины, смущение, стыд и множество других эмоций. Я бьюсь в конвульсиях, умоляя его прекратить это резким шепотом на своем языке, когда он нажимает на кнопку, чтобы вибратор остановился. Я почти рыдаю, мое дыхание задерживается в горле с каждым вдохом. Все вокруг - мои нервы, мое тело, мои эмоции, мой разум...

Что, если я расскажу ему и потеряю его?

А что, если я не скажу ему и потеряю его?

— Я хотела тебя, — задыхаюсь я. — Я не хотела, чтобы ты остановился. Я хотела тебя уже много лет, и ты наконец-то стал моим, наконец-то дал мне все, что я когда-либо хотела. Я захлопнула рот, прежде чем признаться в большем, чем готова поделиться.

Слезы текут по моим щекам, когда Лиам ругается и останавливает машину. Меня захлестывают эмоции - от оргазма, моего признания или событий этого дня. Все наваливается на меня, и прежде чем я осознаю это, я уже рыдаю.

— Черт, Зои, — рычит Лиам, отстегивая меня, беря за руку и притягивая к себе на колени. Мои ноги обхватывают его бедра, а его руки тянутся к моему лицу.

Я зажмуриваю глаза, и по моему лицу текут слезы.

— Я боялась, что если я тебе скажу, ты остановишься. Я бы предпочла боль, потому что если бы ты остановился, это сломало бы меня, — признаюсь я.

— Зои, посмотри на меня.

— Нет, — шепчу я, не желая видеть выражение его лица. Я не знаю, смогу ли я вынести отказ или, что еще хуже, смогу ли я вынести то, что он разорвет все, что между нами происходит.

Его теплая рука скользит по моему обнаженному бедру, и я дрожу в его объятиях. Каждый нерв задет, и его прикосновения не способствуют успокоению. Прежде чем я успеваю отреагировать, его рука оказывается у меня между ног, и я задыхаюсь, когда он сдвигает в сторону мое промокшее нижнее белье и достает вибратор.

Его отсутствие заставляет меня плакать еще сильнее. Я узнаю это чувство и точно знаю, что происходит. Эмоциональная разрядка. Многочисленные принудительные оргазмы, отсутствие ограничений или обсуждений... мы не совсем здоровым образом подошли к этому. Тем не менее, от этого знания лучше не становится. Все так нежно, а его мягкие ласки только усиливают чувство стыда и вины.

— Посмотри на меня. Пожалуйста.

Он вытирает пальцами мои слезы, и одна его рука проникает ко мне за спину, проскальзывает под блузку и упирается в нее, прижимая мое тело к своему. Он целует мой подбородок, отчего из моего горла вырывается лишь сдавленный писк.

— Прости меня, — пробормотал он. — Если это было слишком, прости. Если на то пошло, я хотел тебя, готов ли я был признать это или нет - это уже другая история. Твои чувства никогда не были односторонними.

Облегчение захлестывает меня, и я открываю глаза, но не поднимаю на него взгляд. Не сейчас. Не сейчас, когда мои эмоции переполняют меня. Мне нужно взять себя в руки. Мне нужно подавить свою тревогу, подавить потребность быть с ним, быть рядом с ним, прикасаться к нему. Потому что это все, о чем я могу думать. Его пальцы подрагивают на моей голой спине, и мои нервы снова взрываются, а кожа покрывается мурашками.

— Та ночь в Каталине стала для меня высвобождением, маленькая бунтарка. Ты подтолкнула меня, но я сам переступил эту черту. И несмотря на то, что я говорил себе, что смогу держаться подальше, оказалось, что не могу. Как бы я ни старался.

Каждое слово цепляется за одну из моих диких эмоций, успокаивая мой разрозненный разум каждым слогом. Это самое сильное чувство облегчения, и мое тело полностью прижимается к нему.

Голос Лиама полностью поддерживает меня, и, несмотря на то, что я чувствую себя выжатой, я также успокаиваюсь. Его пальцы ласкают кожу на моем позвоночнике, пока он продолжает, воспринимая мое молчание как знак продолжать говорить.

— Когда я сказал тебе в тот день в классе, что ты станешь моей смертью, я имел в виду именно это. Ты... я... мы против всего мира уже четыре года, и я страшно боюсь все испортить и потерять тебя.

Я двигаюсь и прижимаюсь губами к его губам, не задумываясь. Он стонет, одна рука летит к моим волосам и сжимает их в кулак. Только вот вместо прежнего желания, это выглядит так, будто мы заключаем некое молчаливое соглашение.

Через несколько секунд я отстраняюсь. — Спасибо, что рассказал мне.

— Мне жаль, — быстро говорит он. — Больше такого не повторится. Если ты действительно хочешь этого, если ты хочешь, чтобы я был твоим Домом, я должен лучше понимать твои сигналы. Простишь меня?

Нахмурив брови, я зажала нижнюю губу между зубами. Даже в этом аспекте своей жизни он внимателен.

— Я прощаю тебя.

— Нам, наверное, стоит обозначить наши границы, прежде чем делать что-то еще. Я не спрашивал тебя, можно ли это делать.

— У тебя есть мое согласие. Мы можем использовать либо мое безопасное слово, либо систему светофора. Зеленый, желтый, красный.

— Да, я читал об этом, — пробормотал он.

— Читал?

Его руки опускаются к моим бедрам. — Да. На самом деле я провел много исследований.

Он слегка наклоняет голову и ухмыляется, глядя на меня блестящими глазами.

— Но мне еще многому предстоит научиться. Может быть, тебе стоит меня научить? — говорит он, его голос - низкое мурлыканье.

Я сглатываю, когда его правая рука поднимается к моему лицу, и он медленно проводит большим пальцем по моей нижней губе.

— Ты и сам прекрасно справляешься, — предлагаю я.

— И все же, — рычит он. — Нам обоим следует очертить свои границы. Пусть даже неофициально, пока мы оба не успокоимся эмоционально.

Он отодвигает меня от себя и усаживает обратно на пассажирское сиденье. Я уже собираюсь протестовать, когда он включает зажигание.

— А как же мое другое наказание? — спрашиваю я, вспоминая его предыдущее обещание наказать меня за ложь.

Он тихонько хихикает.

— Посмотрим. Мне нужно подумать об этом, но я не думаю, что нам стоит заходить дальше сегодня. Я буду какое-то время расстроен из-за лжи, но я не хочу, что бы ты расстраивалась из-за этого, — медленно говорит он, съезжая обратно на дорогу. — Это нечестно по отношению к тебе и ко мне. Я просто... чувствую себя немного не в своей тарелке, но это моя вина.

— Я знаю. Мне жаль, — шепчу я - вся моя борьба исчезла.

— Черт, — бормочет он, гримасничая. — Ты лишилась девственности у стены без всякой прелюдии. И если бы я мог сделать это заново, я бы провел всю ночь, чтобы ты больше никогда не захотела покидать мою постель.

— Может быть, у тебя будет шанс загладить свою вину, -— предлагаю я.

— А может, у тебя будет шанс загладить свою вину передо мной, — отвечает он.

Всю оставшуюся дорогу до дома я молчу, а когда Лиам заезжает на свою подъездную дорожку, он глушит двигатель и вздыхает.

— У меня были для тебя диски. Я забыл их в замке.

— Что такое диски? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом с тяжелым взглядом. Как раз в тот момент, когда он открывает рот, я смеюсь. — Шучу.

— Зои… — Он отворачивается, положив руки на руль. Мое сердце замирает, и на секунду мне кажется, что он снова отвергнет меня. — Пойдем. Пойдем в дом и уложим тебя в постель.

— Но...

— Позволь мне позаботиться о тебе. Покажи мне, что ты любишь, когда за тобой ухаживают.