Развод на новый год (СИ) - Тэсс Лена

Растаявший накануне снег за ночь схватил легкий мороз и я, пока лавировала на своих шпильках от машины до входа в отель “Классик” рассуждала о том, с которой из них стоит начать. Вежливый портье открыл дверь и впустил меня в теплый холл, я кивнула девушке за стойкой ресепшена и прошла к лифтам.

Одновременно с лифтом, известившим о том, что вот-вот откроются двери в кармане издал звук телефон. Это было сообщение от Лилии. Точнее вопрос.

“Софья Николаевна, есть новости?”

Есть. Очень плохие.

Кажется, что именно с этого я и начну разговор с Титовым.

Тигран Исмаилов - чудовище. Эта новость была мне не нова, а вот то, как я отыграла во всей истории мне не нравилось. Влезла, не разобравшись, махала шашкой, никого не слушала и крупно подставилась. Подвела своего сына, которому обещала самую счастливую и самую безопасную жизнь. Подвела Лилию. Продолжаю подводить всех, в том числе Макса, который только что из кожи вон не вылез, чтобы хоть как-то обезопасить меня от больного на всю голову человека.

Результаты анализов моей клиентки пришли вчера. Я бы хотела сказать, что удивилась, когда пыталась расшифровать их, но нет. Проба вышла грязной и никто не знает, как давно и в каком количестве Лилия получает лекарства. Все что поначалу казалось особенностью ее характера могло быть результатом приема седативных и нейролептиков. Особенно, если никто не подбирал дозу. Особенно, без наблюдения врача.

Все в этой ситуации слишком особенно, если раскрыть глаза, а не бежать от проблемы как я!

И если Исмаилов сотворил это с собственной женой, матерью своего ребенка, то от меня он не оставит и мокрого места. А от Титова, который обязательно влезет - даже воспоминания.

И я обсужу об этом с Максом, но сначала я хочу сказать другое, более важное.

Я скажу бывшему мужу, что он был прав. Вот так, просто и без всяких условий.

Я скажу ему, что мы должны поговорить с нашим сыном и рассказать ему правду. Возможно не сейчас. И не завтра. Но кажется, что слово “никогда” в моем лексиконе стерлось, а вместо него красивым почерком написано “скоро”. Скоро, мы все расскажем Степе. Скоро я буду к этому готова. Это “скоро” почти наступило, я его чувствую, оно теплится жаром и покалывает на кончиках моих пальцев, когда я нажимаю кнопку лифта.

Лифт остановился на нужном этаже и я вышла из него с четким планом. Сначала хорошая новость, потом - плохая. Хорошая, плохая, хорошая…

Напротив двери номера Макса я занесла руку, но не успела сделать и удара как та открылась и мне лоб в лоб выскочила Люба.

…Очень плохая.

Мы на несколько секунд замерли, как в мультике, от шока. Я могла предположить, что эта парочка найдет ту или иную возможность увидеться в Армавире, но вот чтобы так, прямо днем, прямо здесь. Ну уж нет.

Тепло в руках преобразовалось в пламя, которое я готова кидать как файерболы, и пусть оно спалит все к херам!

Люба!

Опять эта Люба!

Опять в самый важный, в самый сложный, в самый уязвимый момент наших отношений появляется она!

- Люб, у тебя снова чешется в причинном месте? А твой нынешний любовник в курсе, что ты тут кувыркаешься? Он ведь больной на голову, - я протиснулась мимо нее внутрь, тем самым подталкивая бывшую помощницу переступить порог и оказаться за пределами номера.

- И вам добрый день, София Николаевна, - шипит она.

Люба отвернулась в сторону лифта, но я не могла дать ей уйти:

- К Тиграну побежала? На двух станках работать и ничего не стирается, не ломается.

- Вашими молитвами все в порядке.

- Тогда торопись, милая, и оставь нас в тишине. Сейчас взрослые умные люди будут разговаривать.

- Умные люди не допускают такого конфликта интересов. Исмаилов вас уничтожит. И ты, Соня, будешь в этом виновата. Если конечно успеешь это осознать.

- Вон пошла!

Я не жду ответа, захлопываю дверь еще до того, как Фролова отвернулась.

- Макс, - кручу головой и не вижу Титова. Просто потому что перед глазами мелькают алые мушки, полностью закрывая обзор. Я не вижу ни хрена, кроме собственной ярости. - Макс, если ты не одет, то просто дай знать, перенесем разговор на попозже! После секса очень трудно работать.

Я все еще не вижу, но чувствую чьи-то руки на своем лице. Ревность ослепляет, но как же паршиво ревновать того, кто не был твоим ни день, ни месяц, а последние лет шесть!

- Ты здесь?! - Шиплю и уворачиваюсь как кошка. - Какое чудо! Обычно, когда у нас проблемы ты сваливаешь в закат и отсиживаешься у своего братца!

- Сонь, успокойся, - он гладит меня по щекам, стараясь хоть как-то привести в чувство. Шершавые пальцы больно царапают кожу, и это не дает мне выпасть из реальности и опять забыться в объятиях предателя.

- Только успокойся? Пакета с мандаринками и жвачками не будет? - Рычу я и натыкаюсь на удивленное, непонимающее лицо Макса. Он сейчас серьезно? Он и правда забыл, как трусливо и подло бросил меня на Новый Год, а потом приперся с гнилыми мандаринами, чтобы оставить их под дверью?

- Ты о чем?

О чем я? О чем?! Неужели он и правда не помнит самую большую обиду, которую причинил мне. Не измена. И не ребенок. А то как низко он себя повел, как предал нас, как даже не попытался меня вернуть! Мандарины! Невкусные, с косточками и мягкими боками, которые никто не купил на Новый Год! Вот чего стоили годы моей любви, уважения и преданности!

- Ненавижу тебя, - меня трясет в истерическом припадке, но слез нет. Их нет давно, потому что нельзя плакать по тому, кого ты уже похоронила. Я смотрю в его мрачное, потерянное лицо и добавляю, так чтобы он точно понял: - Тебя нет для меня, не существует! Я тебя ненавижу, понял?!

- Правильно. - Он перехватывает руку, которой я тарабаню по его плечу и заводит мне за спину. - Именно, когда ненавидят, так себя ведут, милая. Все предельно логично.

Неудобно и тесно. Он давит слишком сильно. Меня бросает в жар от близости, от прикосновений, от того, что мне это нравится и еще, больше, чем все остальное, от злости.

Злюсь на Любу, за то, что она выскочила передо мной как черт из табакерки, когда я пришла к Титову с белым флагом и алыми губами. Злюсь на Титова за то, что он с ней разговаривал и вообще продолжает вести диалоги. Злюсь на себя за эту нерациональную никому не нужную сейчас ревность.

Есть вещи гораздо важнее. Мой сын. Защита Лилии. Исмаилов. И еще…

- Если ты меня сейчас не отпустишь я отшибу тебе последние мозги. А если и этого будет мало с удовольствием двину по яйцам, - угрожаю уже без крика, но весьма эффектно вздернув нос.

- Тогда, боюсь я буду вынужден тебя немедленно связать, милая, - Макс шутит? Или нет. - Кстати, ты чего про Егора вспомнила? И о каких мандаринах ты все болтаешь, а, Сонь?

Он ослабил галстук, стянул с шеи и ловко перекинул мне за спину, завязывая достаточно крепко, чтобы я не дергалась, но недостаточно, чтобы не могла освободится. Дышал тяжело, на скулах играли желваки. Такого Макса я видела только пару раз в жизни. Первый, когда он проиграл принципиальное дело из-за судьи-взяточника, второго… не было.

- Ты не помнишь их…

Титов закатил глаза и покачал головой.

- Соня, у меня было две операции на мозге. - Он криво улыбнулся. - Тебе не кажется странным, что я все еще могу ходить, говорить и держать ложечку в руках? И все это без памперса и сиделки! - А потом неожиданно серьезно: - Прости, но я не помню. Я столько всего не помню, хотя должен был бы!

Шутка перетекла во что-то большее, неуловимое. Я пыталась связать между собой прикол и правду, но получался горький компот.

- Не помнишь. Черт, Макс, я столько раз вспоминала эти гребанные мандарины, которые ты приволок! Просто повесил пакет на ручку двери, понимаешь? Я так ждала тебя на Новый год.

- Ты сказала что не хочешь меня видеть, - растерянно прошептал он.

- И что? Ну и что с того? Я много чего говорила, а ты каждый раз меня слушал! Развелся, не звонил, отпустил неизвестно куда и потом ни разу не писал. Блядь, да хватит уже быть таким Правильным! Хватит делать то, что я прошу, неужели ты не видишь, куда это нас привело?! Ты там в Москве, мы здесь и нет никаких шансов пересечься снова.