Как с диеты сорвалась.
Подъезжаем к моему подъезду. Домбровский помогает выйти. Достает из багажника мои пакеты. Я только сейчас понимаю, что сама не занесу. И он, конечно, поможет, но снова придется пригласить. Опять шаг назад.
Я вчера час ныла коту, рассказывая о прокуроре невесть что, а сегодня привожу его в гости. Одним словом, я тряпка и мне стыдно. Но и по-другому никак.
Юре и говорить не надо, сам идет к подъезду, я прихрамываю за ним. Открываю дверь, пропуская внутрь.
Он молчал всю дорогу от магазина, внешне спокоен, но что-то его волнует, Что-то не складывается, возможно, даже подставил себя. Кто там знает, что дальше будет. И, наполненная чувством вины, что все из-за меня, сдаюсь.
— Может, хочешь есть?
— Прошлый раз, ты сказала забыть дорогу и не приходить.
Хочется, как-то сбить его напряжение, расслабить.
— Ну, ты же уже пришел.
Невольно облизывает губы и смотрит на меня.
Как же нам найти с тобой это равновесие?
Ахилл
Запрыгиваю на кровать и, бесшумно переступая, иду к Санечке и растягиваюсь у нее на груди.
Моя хозяюшка.
Прокурор начинает мне нравиться. Вернее, побочный эффект от него. Саня становится рассеянной. Может покормить два раза, кинуть запрещенку. И от прокурора перепадает. Я ради этого могу и послушать ее стенания.
— Что ты смотришь? — Кивает и гладит по голове.
Ну, раз не хочет, чтобы смотрела, прикрываю глаза и вытягиваю голову вперед.
— Мы бы с тобой это все равно выкинули, а так накормили человека.
Не человека, а прокурора. Нет, вот драников твоих мне не жалко, но ты видела, сколько он сметаны ест? Жить с ним сплошное расточительство.
— Представляешь, мы даже не касались друг друга и не целовались. А все равно хорошо было. Так просто, по-домашнему. — Вздыхает и чешет приятно за ухом. Ловлю катарсис. — Что делать, Ахилл? Мне хорошо уже от того, что он зашел в гости и поел. А плохо от того, что с папой вопрос не решен.
Мамми, ты застряла в лабиринте чувств. Кто мне вчера час лил слезы, какой он сухарь, что ему нужно от тебя только одно, что вместо сердца у него судейский молоток.
— Наверное, не надо было его приглашать?
Сань, ты или думаешь, или кормишь мужика борщом с драниками. В первом случае — результат может быть разным, во втором — он вернётся.
— Если бы мне надо было выбрать между работой или Юрой, я бы выбрала его. Да хоть уборщицей бы пошла работать. Он не пожертвует ради меня, у него амбиции. Ушел, сказал спасибо, даже не искал повод остаться.
А ты хотела, чтоб искал? Ты вчера его, между прочим, выгнала. При свидетелях. Ну, при мне.
— Все правильно, что не искал. Я бы сдалась без боя, подчинилась без приказа.
Забыть тебе надо его, Сань. Но ты же все равно не послушаешь. Ты у нас девочка, у тебя сердечко будет страдать. Вот если бы тебе кастрировать это сердечко, то таких проблем бы не было. Ели бы с тобой сметанку и не думали о разной мирской ерунде и прокурорах.
Глава 25. Юра
— Привет, сынок, — мама открывает дверь и пропускает в квартиру.
— Привет, ну как вы тут? — Разуваюсь и вешаю пальто в шкаф. Больничный дает преимущества, можно спокойно заехать к родителям в гости, никуда не спеша.
Я не живу с ними с того момента, как заработал первые деньги. Заезжаю к родителям в гости.
— Что-то у нас год начался не очень. У меня еще голова болит, отец тоже заразился от своих студентов. Ты как?
— Нормально все со мной будет, лишь бы вы себя хорошо чувствовали. Я, смотрю, дорожки уже вычищены все. Песком засыпаны, а на лестнице даже лед разбили.
— Ага, как ты упал, так сразу все сделали.
— Еще бы они не сделали, теперь они знают, кто живет в этом доме.
— Ты их наказал, Юра?
— Ну и правильно, — слышу голос отца из комнаты. — Расслабились совсем. Никто не хочет работать.
— И тебе привет, пап. — Я разворачиваюсь, чтобы зайти к папе в комнату, но мама останавливает и дает надеть маску. Экипировавшись, захожу к отцу, пожимаю руку, — как себя чувствуешь? Привет.
— Врач говорит грипп, это точно кто-то из студентов меня заразил перед сессией.
— Найду, посажу, — отшучиваюсь. Папа смеется в ответ.
— У тебя как дела? Скоро ли мой сын станет прокурором? Вот бы такой подарок на день рождения.
— А если не стану?
— Тогда я останусь без подарка, — пожимает плечами и усмехается. Сглаживает улыбкой неудобный ответ, но я знаю, что в душе он не шутит.
— Выздоравливай.
Всегда от меня ждал побед, званий, наград, наизнанку заставлял для этого выворачиваться, добиваться.
И я добивался. Мастер спорта по дзюдо, куча побед на олимпиадах, красный диплом в университете. Одна цель только осталась — высшая точка в карьере — место прокурора района. Быстрее не получается никак — каждая ступень дается за выслугу лет.
Давно не думаю о том, чтобы угодить отцу, но привычка быть лучшим осталась.
— Юра, будешь есть? — захожу к маме на кухню.
— Нет, мам, спасибо, не хочу, но кофе выпью.
— Когда ты ел последний раз-то?
— Час назад ел, мам, — сажусь за стол, вспоминаю обед у Саши.
— Где? Как его, биг-дог?
— Хот-дог, — усмехаюсь, поправляя маму. — Нет, нормальную еду ел.
— Лучше домашней еды нет, — корит мама и включает кофе-машину.
— Это была домашняя еда.
— У кого?
— Девушке одной помог, она накормила.
Помог… Эта девушка само непостоянство. То на порог не пускает, то настаивает на обеде. Не знал, чего от нее ожидать, поэтому поел и ушел. На большее после того практически “изнасилования” не решился.
— Какой девушке? — Мама хватается за слова и разворачивается ко мне.
Редко рассказываю о девушках. Не знаю даже, зачем сейчас ляпнул. С Сашей и отношений-то нет, так, мимолетные встречи набегами. Я как дальнобойщик заскакиваю к ней по пути своих дел.
— Так, знакомая, мам.
— Я уже несколько лет ничего не слышала о женщинах вокруг тебя. А тут знакомая… Кто она?
Передо мной опускается чашка кофе. Маме искренне интересуется.
— Вы встречались у Валеры в клинике. Медсестра, которая тебе помогла.
— Милая девушка. — Я опускаю ее слова без ответа. — Вы встречаетесь?
— Нет, мам. — Категорично.
— Почему? Медсестра — хорошая профессия.
— Не в профессии дело. Ты же знаешь, чем может закончиться. — Смотрю ей в глаза, не хочу это озвучивать, но хочу понимать, что она знает, о чем я говорю.
— Юр, столько лет прошло. Не все девушки одинаковые. — Мама отпивает кофе и разглаживает салфетку на столе. — Я не хочу, чтобы из-за той истории ты так и остался один.
— Мам, не заводи опять. — Она не отстанет же. — Мы с Сашей связаны одним судебным делом. Только она на стороне защиты, а я на стороне обвинения.
Мама улыбается сначала, потом смеяться начинает.
— Она хочет, чтобы ты ей помог?
— Все хотят, мам.
— Поэтому прикармливает тебя обедами?
— Я ей сказал прямо, что не помогу. А она, видишь, все равно пригласила на обед, лечила меня и… у нее была возможность меня шантажировать, но она не сделала этого.
— Она или великий стратег или… — Мама недоговаривает, — или ты привык уже, что все делится на правду-ложь, белое-черное, а есть и промежуточные оттенки. Мне, когда я это поняла, легче стало. Надо только их рассмотреть или осознать. А ты прям уверен, что там вина стопроцентная?
— Все доказательства, хотя позицию защиты я не знаю.
— Юра, а на что бы ты пошел, чтобы ее спасти, если бы пришлось? Чем рискнул? Работой, собой, деньгами? И вообще спасал бы?
— Что сделал бы я, я знаю. Как поступила бы она, нет? Она может все это делать и врать, а может не врать. Как это проверить, я не знаю.
— Обычно ты хорошо считываешь людей.
— Ее не могу.
