Распятая любовь (СИ) - Ковалева Анна

После того, как я закончила, в комнате воцарилось тяжелое, тягостное молчание. Белозерский встал и подошел к окну, будто внезапно увидел там что-то интересное.

— Скажи что-нибудь, Миш, — прошептала я. Это его молчание разрывало мне душу, сводило с ума. Пусть орет, злится, но только не молчит.

— Это ты мне лучше скажи, — в голосе мужа послышалась сталь. — Ты все эти месяцы так усердно врала, скрывалась…

— Я не врала, — попыталась оправдаться. — Просто не договаривала.

— Да что ты? — Миша обернулся, подошел ближе и я ясно увидела, что он рассержен. Он даже голос повысил, чего раньше никогда не позволял в отношении меня. — А в ту ночь, когда мы лежали в постели и ты как бы невзначай заговорила о чертовой сделке? Когда я спрашивал тебя, чем тебе Бессонов не угодил? Ты что мне отвечала? Что это, если не вранье?

— Хорошо, — признала я. — Пусть так. Я во всем была не права. Миш, я повела себя как глупый ребенок, попытавшись игнорировать проблему путем замалчивания. Я должна была тебе все рассказать.

— Должна. — кивнул муж. Он вроде успокоился, но смотрел на меня холодно, отчужденно. — Но не рассказала. И это наводит на определенные мысли.

— На какие?

— А сама не понимаешь, как это выглядит со стороны?

— Нет, — замолкла, боясь предположить, что там себе мог надумать муж.

В горле внезапно стало так сухо, что я рванула к столу, на котором стоял графин с фильтрованной водой. Дрожащими руками налила себе стакан и сделала пару глотков.

Миша молча наблюдал за моими манипуляциями, а потом продолжил:

— Так вот, ты месяцами мне врала, скрывала то, что твой экс-муженек крутится возле нас, терпела его выходки и приставания. А потом, как только он заявил, что разводится, ты тут же побежала рубить правду-матку.

— Ты на что намекаешь?

— Я не намекаю, я прямым текстом говорю. Вернее, спрашиваю. Ты хочешь уйти к нему? Потому что вся картина именно на это и указывает.

В это мгновение время в комнате как бы застыло. Приоткрыв рот, я смотрела на Мишу, не веря своим ушам. Стакан выпал из моих обессилевших пальцев, прозрачная жидкость растеклась по шелку ковра.

Кажется, мой проклятый сон только что превратился в реальность.

— Нет, Миш, нет! — подошла к нему, обхватила руками лицо. — Слышишь, это неправда! Я не хочу ни к кому уходить! Тем более к Бессонову. И я не позволяла ему себя лапать. Если хочешь знать, я врезала ему по яйцам, как только он протянул до меня свои руки.

— Что ж, он это, пожалуй, заслужил. — невесело хмыкнул муж, уворачиваясь из моих рук. Я же не была готова его отпустить.

— Миш, я тебя люблю, слышишь? Тебя, не его! И никто другой мне не нужен. Поверь мне, поверь мне, поверь. Прости, прости, прости.

Как заклинание, шептала эти слова, вцепившись в отвороты его пиджака. Но и это не помогло.

— Хотел бы я тебе поверить, Лана, очень хотел. — пробормотал он глухо. — Но теперь уже и не знаю, как это сделать.

Миша отстранил меня от себя, потом подошел к столу, покидал документы в портфель и направился к выходу.

— Ты куда? — в панике кинулась к нему, но застыла на полпути. Перед моим мысленным взором выросла прозрачная стена. И этой стеной муж отгородился от меня. Не допуская к себе.

— Мне работать, вообще-то, надо. — хмыкнул. — Да и поговорить с засланным казачком не помешает.

— Миш, — сглотнула ставшую вязкой слюну. — Глеб может наговорить тебе всякого. Не верь ему, слышишь! Не дай ему разрушить наш брак.

— Пока что наш брак разрушаешь лишь ты. — зло бросил он мне. И эти слова были хуже пощечины. — Может, мне вам очную ставку устроить?

— А давай! — кивнула я. — Устраивай. Мне скрывать нечего. Пусть Бессонов посмеет врать мне в глаза. Я их ему сразу же выцарапаю.

Я замолкла, выдохшись. Не знаю, быть может, мне и показалось, но я готова была поклясться, что в зеленых глазах мелькнула тень удовлетворения. Мне даже почудился всплеск былой нежности. Подумалось, что Миша сейчас бросит этот чертов портфель, преодолеет расстояние и заключит меня в объятия.

Но нет. Он лишь сухо кивнул и продолжил свой путь. Замешкавшись на несколько минут, бросилась следом.

Правда, было уже поздно. Выбежав во двор, увидела лишь клубы пыли и выехавший из ворот темный внедорожник.

Глава 44

Вот и все

Промучилась я весь день. Нервничала, не находила себе места. Ждала звонка от Миши, но он не звонил. А сама не рисковала набирать номер первой. Понимала, что ему надо остыть.

Но от этого было не легче. Я пыталась отвлечься, заняться делами салона, но все напрочь валилось из рук.

Так боялась, что он наворотит дел с Глебом, но что поделать я могла? Хотела пробить адрес фирмы Глеба и поехать туда, но понимала, что этим только усугублю ситуацию.

Так что вернулась домой и стала ждать мужа, расхаживая из комнаты в комнату. Пыталась приготовить ужин, но в итоге даже это дело переложила на Таню. Руки не слушались.

А в голове все кружились отрывки из того проклятого сна, действуя на и без того истерзанные нервы.

Миша не приехал ни в семь, ни в восемь, ни даже в десять вечера. И все, выдержка моя иссякла. Когда на часах было уже почти одиннадцать я не выдержала и сама позвонила мужу.

— Привет, — тихо спросила в трубку. — Тебя когда ждать?

— Я не приеду, Лана, — раздалось в ответ. — Переночую в городской квартире.

— Что? Почему? — почувствовала, как внутри что-то оборвалось. Голос Миши не был злым, суровым. Но лучше бы он злился, потому что нет ничего хуже сухости и равнодушия, которыми он щедро обдавал меня сейчас.

— Мне нужно подумать Лана. Остыть. Да и тебе тоже подумать не помешает.

— Господи, Миш? Что Глеб…

— Да не переживай ты за него, — усмехнулся муж. — Ничего твоему бывшему не будет. По крайней мере, от меня. Получил пару раз в морду и все.

— Миш, — вскипела я. — Я хотела спросить вовсе не об этом, а о том, что тебе наплел Глеб. Что такого он сказал, что ты не хочешь ехать домой?

— Да ничего. Продублировал твои слова. Даже извинился за свои выходки.

О как. На Бессонова непохоже, но я очень рада, что он не до такой степени оскотинился, чтобы меня топить.

Но, как оказалось, расслабилась я рано. Глеб не мог обойтись без подлянки.

— А еще он сказал, что любит тебя… За что снова схлопотал по морде. Кажется, я все же сломал ему нос.

— Меня это не волнует, — выкрикнула я, — Миш, Бессонов любит только одного человека — себя. Все остальное — сказки для наивных девочек.

— Лана, не кричи, — голос мужа стал холоднее. — Я потому и сказал, что нам обоим нужен перерыв. Иначе наворотим дел, которых потом не разгребем.

— Что ж, ладно, — постаралась говорить спокойно, хотя слезы уже вовсю рвались наружу. — Только если снова поедешь бить морду Бессонову, то передай, что свою любовь он может засунуть в свою же задницу!!! Там ей самое место!

Отключившись на этом, бросила телефон на столик и опустилась в кресло. Попросила Таню приготовить мне какао. Проверенное средство для душевной анестезии. Нет, алкоголь, конечно, в этом плане покруче, только последствия от него очень плачевные. А мне сейчас нужна трезвая голова.

— Надь, я не знаю, что мне делать.

— А ведь я тебе говорила, говорила! — бушевала в трубку подруга. — Сама на ровном месте устроила себе проблемы. Вот и доказывай теперь, что ты не верблюд.

— Да знаю я, — тяжело вздохнула. — Вела себя как дура. Только дальше то что? Я не вынесу еще одного развода.

— Об этом раньше думать надо было, дурында… — рявкнула подруга и отрубилась.

Ну вот, мало того, что муж от меня шарахается, так еще и подруга теперьпсиханула. Хотя, чего мне обижаться-то? Надя делала все, чтобы меня образумить. В произошедшем только моя вина.

Миша не вернулсядомой и на второй день. Я ждала, помня что он говорил о времени. Но на третий день все же позвонила и испытала шок. Муж сказал, что уехал по делам в Петровск и попросил не беспокоить.