Отпускай (СИ) - Сурмина Ольга

Врач чем-то смазывал руки. Очень густо, и через пару секунд Эмма ощутила странный, незнакомый запах.

— Сейчас у вас только одна задача. — Тихо чеканил он. — Расслабиться и кончить. Справитесь?

Даглас не ждал ответа на свой вопрос. Бесшумно присел на колено перед разведенными в стороны ногами, и аккуратно погладил мягкие прямые волоски. Пальцы надавливали на стык розовых половых губ, ощущалось что-то скользкое и холодное. Доктор слегка развел их в стороны, медленно провел вниз. По телу ползли мурашки.

Затем чуть-чуть надавил на клитор, отчего девушка вздрогнула и зажмурилась. Приятно. Однако, легкое физическое удовольствие тут же перемешивалось со стыдом. «Эта ваша задача» — тут же сказал врач тихим, низким голосом, который едва сотрясал воздух. Фастер словно чувствовала, что он говорил это, но не слышала.

Латексная поверхность начала скользить по тонкой красноватой коже клитора. Пальцы массировали, чуть растягивали, и пульс учащался. Давит туда, где приятно. Где… приятнее всего. Соскальзывает вниз, и снова давит. От рваного дыхания сохли губы, и девушка нервно их облизывала. Гель на руках мужчины согревался, чуть стекал вниз. Темнело перед глазами. Хорошо, несмотря на то, что стыдно. Казалось, ей давно не было так хорошо. Хотелось податься навстречу этим рукам. Иногда раздавались ритмичные хлюпающие звуки.

Она издала тяжелый сдавленный стон и выгнулась. Все внутри охватывало горячее, пульсирующее наслаждение, тело плавилось. Оргазменные спазмы сводили слабые мышцы.

— Умница. — С тяжелой улыбкой сказал Даглас. — Теперь… другие условия. Цель та же. Приступим.

Пальцы соскользнули вниз, и начали протискиваться во влажное, возбужденное влагалище. Стали с нажимом потирать внешнюю стенку, вновь слышались знакомые звуки.

«Стой, я…» — попыталась сказать Эмма, но дыхание перехватило. Опять это чувство. Приятное, вязкое до тошноты. Настолько, что на пальцы хотелось насадиться, а на коже выступал пот. Доктор делал то, что нужно. Слегка раздвигал стенки, имитировал рукой фрикции, давил. Поглаживал внутреннюю сторону бедра другой рукой, продолжая странный, навязчивый массаж.

Вновь темнело перед глазами. Фастер выгибалась под горячими, скользкими прикосновениями, на лбу поблескивал пот.

— Я доволен. — Сдавленно, с оскалом процедил врач. — Другие условия. Цель та же.

Пальцы другой руки осторожно обвели разгоряченные ягодицы, приблизились к аналу и стали протискиваться внутрь.

— Нет, я не... — Дрожащим голосом прошептала Эмма, но её тут же оборвали:

— Да. — Резал низкий стальной голос.

Тесно, влажно. Чуточку больно, но эта боль медленно отступала. Сменялась тянущим чувством наслаждения, движения внутри имели несинхронный, рваный ритм. Глубокие, резкие, но настолько приятные, что внутренности завязывались в прочный узел внизу живота. Что он делает? Почему она позволяет ему делать это с собой?

Почему так хорошо?

Волосы падали ему на лицо, очки ловили случайный свет. Мужчина тяжело дышал, Фастер пыталась поймать его взгляд, но не могла. Вместо этого видела, как неестественно сильно топорщилась ткань брюк у него между ног.

— На что ты смотришь? — Вдруг с тяжелой усмешкой спросил Даглас.

— Я не… — Губы дрожали.

— Нравится туда смотреть? — В голосе читалась наигранная ирония. — Хочешь секса со своим врачом? Разве это не против правил простой психотерапии? — Он отвел руку, и ласково погладил девушку по ноге. Затем ринулся вперед, и в мгновение ока навис над её лицом.

Она пыталась смотреть ему в глаза. Судорожно выдохнула, когда почувствовала на своих губах его губы. Он целовал. Мягко и возбужденно. Слегка закусывал кожу, смыкал веки с темными ресницами. Через пару мгновений послышался щелчок пряжки ремня и скрежет молнии на ширинке.

— Цель та же. — Прохрипел он.

Меж мокрых половых губ уперлась горячая головка члена, и стала медленно протискиваться внутрь.

Фастер вскрикнула и раскрыла глаза. Практически забытое чувство, словно незнакомое. Даглас пах иначе. Приятно, но совсем по-другому, нежели Нейт. С его запахом мешался запах спирта и медикаментов от халата.

Глубоко. Много, иногда чуточку больно. Лицо мужчины перекосило больное удовольствие, от возбуждения сжимались зубы. Ритмичные движения становились все более рефлексивными, словно он уже не мог остановиться, даже если бы хотел. Продолжал долбить, пока внутри не начала ощущаться горячая, вязкая жидкость. Много жидкости, от толчков она слегка вытекала наружу.

Девушка вновь выгнулась, стремясь развести ноги шире. Слишком приятно, настолько, что невозможно терпеть. Снова спазмы охватывали тело, и все синело перед глазами.

— Цель та же. — Раздался хриплый шепот прямо над ухом, кожу щекотало теплое дыхание. Даглас рылся в кармане, затем послышался знакомый звук рвущегося полиэтилена. Врач что-то откинул в сторону, слегка отпрянул и начал натягивать на ствол члена тонкий влажный презерватив. Осторожно обвел пальцами анальное отверстие потной, теплой пациентки и начал медленно в него входить.

— Расслабься. — Приказал тот же хриплый голос. — Будет хорошо.

Тесно. Больно. Но если расслабиться, боль отпускала. И вновь это чувство, пошлое, омерзительно приятное и тяжелое.

Что происходит?

* * *

Он предлагал остаться в больнице. Хотел выделить на ночь палату, и расстроился, когда Эмма отрицательно покачала головой. Расстроился, хотя все понимал. Тут же прибежит с разборками её «братик», который никак не смирится с мыслью, что у «сестры» другая жизнь.

Что у него самого уже другая жизнь.

Капли падали с неба. На ватных ногах Фастер тащилась к дому, и уже не понимала, зачем. Нейт, который её бросил, трахает сейчас ту, которая ему по душе. День за днем она слышала их стоны, но сейчас, как ни странно, немного полегчало. «Терапия» работала, хотя девушка вспоминала её с неловкостью. Со стыдом.

Сердце рвало на части. Почему «второй мужчина» — это так непривычно, туго, тяжело и неосознаваемо? Второй. Новое настоящее, ближайшее будущее. Нравился, но сердце все равно рвалось на части. Хотя, вроде бы, стало легче. Тогда почему рвалось?

Тьма в коридоре. Тишина. И никаких Нейтов, ни одного. Она надеялась, что так будет, и сегодня ей повезло. Может, ей повезет еще больше, если они с Белитой уже закончили свои «дела» за стеной, и от страстных криков можно будет отдохнуть. Они уже даже не причиняли боль, просто утомляли. Не давали нормально выспаться, хотя на узком диване это и так было проблематично.

Все же доктор Даглас был прав. Вытравить из души первого мужчину не так-то просто, даже если он давно морально «брат», и даже если его новая девушка вызывает лишь унылый вздох. Все равно он обитает где-то под коркой, дает сильный подзатыльник стыда, когда Фастер представляла ласки другого мужчины. Стыда и горя.

Под коркой червь.

Она, едва переставляя ноги, поднималась наверх. К счастью, теперь для этого ей не нужен живой костыль. Снисходительный и жалостливый.

«Тебе нужно было, чтобы я тебя трахнул. Всегда. Плевать при этом, какое у меня настроение. Плевать даже на то, что я никогда не лез к тебе сам. Или ты этого хотела? Конечно ты хотела. Ты слюни на меня пускала.»

«Неблагодарная дура. Как можно быть такой упертой дурой? Беспомощная неудачница. Еще отказывается, кичится, воротит нос. Чем ты пыталась похвалиться вчера? Тем, что осилила три ступеньки?»

«И опять эти туфли. Туфли, ты еле ползешь. Для кого это? Ну для кого, скажи?! Кто на тебя смотрит в этих туфлях?! Какой смысл ходить на физио, когда у тебя заботы о себе как у овоща?!»

«Не заставляй меня произносить это вслух. Между нами все кончено, Эмма. Прошу, возьми себя в руки, и смирись с этим. Я буду помогать, но на этом все. Не надо сцен, или истерик. Никому от них лучше не будет.»

«Эмма. Вечера вечером я изменил тебе.»

Девушка горько усмехнулась себе под нос.

Темная комната пахла пылью, но свет хозяйка не включала. В ночи делать все наощупь, переодеваться и ложиться было куда уютнее. Куда менее одиноко, словно окружающее пространство было камерным, располагающим, милым.