Софа не верила.
Софа сомневалась.
Я снова присел на корточки и качнул головой.
— Давай, собирайся. Приходи в себя. Делай что-то. Слезами горю не поможешь. София, Израиль ждёт. Надо перевозить ребёнка. Надо договариваться с медперсоналом. Надо прогибать под себя врачей. И чтобы на тебя, кстати, никто не мог повлиять, тебе надо выписаться из больницы. — Медленно произнёс я, потирая нижнюю губу.
У Софии глаза округлились.
— Да, да, девочка. Слышишь? Если ты будешь лежать по-прежнему у них в отделении, любое твоё давление будет расценено как очередная истерика и поэтому тебя по факту никто слушать не будет. Мой тебе совет— выписывайся. Пару дней жди и начинай вместе с Назаром давить на медиков. Оформляйте частный уход за малышом. Оформляйте перемещение. Но все это делай не в больнице. Потому что пока ты их пациентка…
— Я не верю вам! — Сказала Софа, обнимая себя за плечи.
— Ты можешь мне не верить. Ты можешь со мной не общаться. Ты можешь со мной не разговаривать. Но факт остаётся фактом. У тебя на руках ребёнок, который неизвестно, сможет выжить или нет. У меня на руках возможности. Необходимо третье звено— ты в сознании, в чётком разуме, в памяти, адекватная, а не на антидепрессантах. Приходи в себя. Это твой ребёнок. Ты его столько времени носила внутри. Давай, девочка. Кроме тебя никто не сделает этого.
Мне казалось, я использовал абсолютно все аргументы, которые только можно. Я уже ей поугрожал и конфеткой поманил. Я уже и пробовал договориться.
Пожалуйста, пусть она придёт в себя.
Я не знал, можно ли рассчитывать на Назара и насколько продуктивен будет Родион. Но однозначно на него одного положиться бессмысленно. Это очень тяжело, очень спорно, потому что Назар тоже не железный. В какой-то момент он сломается. Но если рядом будет вменяемая София, ломаться будет тяжелее.
— А Назар? — Спросила Софа, глядя на меня волком.
— А Назар должен прийти в себя точно так же, как и ты. У него нет никаких условий. Разбираться со своим разводом будете самостоятельно. Но тот факт, что вы нужны оба для того, чтобы ребёнок нормально перенёс и полёт, и медицинское вмешательство— существует. Поэтому давай ты не будешь, раз уж хочешь развестись с ним, перекладывать на него всю ответственность за это дело. Раз уж ты все равно хочешь развестись с ним, руководи балом. Тебе все равно уже терять в браке нечего. Ты можешь делать все, что угодно. Поэтому соберись.
Глава 73
Адам.
Сев в машину, я перевёл взгляд на Родиона.
— Что можешь сказать?
Родион поморщился.
— Главврач тупой. Надо что-то сделать, чтобы быстрее отказался от идеи того, что надо выхаживать ребёнка здесь.
— В чем проблема?
— А в том, что они ни её, ни малыша выписать не могут. Вот в чем проблема. И он считает, что перелёт и другие специалисты — слишком рискованно. Но я ещё раз скажу тебе, что сказал Назару: для него это рядовой случай. Для него София это обычная мать. Ему плевать будет на то выживет ребёнок или нет. Нам такое не нужно.
Родион поморщился и качнул головой, я глубоко вздохнул и уточнил:
— Намекнуть или сам поймёшь, что сделать.
Родион скосил на меня недобрый взгляд.
— Не надо намекать. Я и так знаю, что делать.
— Ну, я надеюсь ты до Назара это донёс?
— Слушай, мне кажется его надо перегрузить. Потому что не уверен, что он сможет выкарабкаться. Его надо перегрузить.
Я тяжело выдохнул и развернул машину в сторону квартиры— надо же было Родиона отвезти сначала. Хотя мог добраться на такси, но так как разговор шёл, поэтому что не обсудить.
— Я не знаю, как его перезагружать. С Софией ещё более менее дело понятно. У неё есть заинтересованность. У неё есть желание.
— Какое? — Хитро уточнил Родион и я фыркнув заметил:
— Развестись.
— Если она с ним разведётся, это его абсолютно точно сломает.
Я вздохнул.
— Знаешь, лучше пусть у них будет один враг и они борющиеся за что-то, чем цепляющие друг друга постоянно.
Родион вытащил мобильник, начал на нём что-то набивать. Я попытался разглядеть, и чтобы не отводить взгляд от дороги, сбавил скорость, но так и не увидел, что там писал сын. А он не потрудился объяснить, что именно обсуждалось.
— В общем, слушай, в любом случае джет надо забронировать. — Произнёс я. — И уже остальное решать по мере поступления вопросов.
— Да нет никаких вопросов. — Взмахнул рукой Родион. — Завтра один приеду, поговорю с врачом.
— Надеюсь, правильно поговоришь.
— Поверь, он этот разговор никогда не забудет. — Пообещал мне сын.
И когда мы остановились напротив дома, он побарабанил пальцами по панели.
— Не будешь подниматься?
— Нет. — Качнул головой. Хотя очень сильно хотелось.
Хотелось домой. Хотелось под бочок Устиньи. Чтобы обняла, по волосам гладила и говорила:” да ты что, все образумится? Да ты что? Мы же со всем справимся. Да ты что, Адам? Все будет хорошо”. Но я не мог приехать и позволить себе такое. Поэтому мне оставалось только, что подвести сына и развернувшись, поехать обратно.
— Даже если она ждёт? — Уточнил Родион и я замотал головой.
— Она не ждёт. Ей тяжело со мной. Она считает, что все здесь очень зыбко, некомфортно и неправильно. И я поддерживаю её. Поэтому лишний раз травмировать и лезть на глаза я не хочу. В конце концов у тебя мать беременная. Поэтому много всякого может случиться.
Родион вздохнул, положил ладонь мне на плечо.
— Не кисни. Я уверен, что все будет удачно.
Да я и не собирался киснуть. Просто так вот выходило, что все плохо.
Я не успел доехать до дома, как получил сообщение от Тагира о том, что надо встретиться и поговорить. Психанул, развернулся, и сразу поехал в офис. Он меня ждал.
— Нет, нет. Так дело не пойдёт. Ты понимаешь, что общие контракты. Хотя бы их надо вывозить, если ты там наплевал на личное.
Я раздражался, не любил, когда мне высказывали что-то.
— И вообще, Адамыч, ты как себе в дальнейшем видишь все это?
— Давай-ка ты сначала объяснишь, где затыки?
И Тагир действительно объяснил, что мы прошляпили несколько договоров по аренде. Мы не могли правильно скоординировать работу подрядчика. Я сидел, растирал переносицу, понимая, что этот дурдом никогда не закончится.
— Слушай, ты можешь это все сделать, сам?
— Адамыч, я не понимаю в чем у тебя проблема? — Спросил Тагир, упирая ладони в стол возле меня.
Я фыркнул.
— Да нет у меня никаких проблем. Я просто пытаюсь донести тот факт, что не все происходит так, как мы бы этого хотели. Я вот хотел одно, а получается по другому. И ничего с этим сделать невозможно.
— Адамыч, ну ты тоже нормальный, нет? Говоришь какими-то шарадами и надеешься, что я должен понять?
Я смотрел перед собой. Ощущение беспросветной безнадёги витало в воздухе.
— Забери эти контракты просто так. Забери. Не продаю. Просто так забери. В течение ближайших шести месяцев сам получай всю прибыль. Мне ничего не надо. Но сейчас избавь меня от того, чтобы я вникал во все это.
— Ты что, отказываешься от работы?
Я вдруг понял, что для того, чтобы у моей семьи все было хорошо, я не только от работы готов был отказаться, а много от чего. Наверное поэтому кивнул и встав с кресла, вышел за дверь.
Сна не было ни в одном глазу. Ходил, косяки плечами сбивал. Хотелось позвонить Устинье и сказать, как все дерьмово. На самом деле мне очень нужна помощь, поддержка какая-то, но вместо этого я глядел на телефон, который был вредно молчаливый. Бесило.
Рано утром я поехал на работу. Потом ближе к десяти, вырвался к матери в больницу. Состояние было без изменений. Лечащий разводил руками:
— Мы ничего не можем предложить. Ничего. И я по-прежнему жду ответа от вашего врача, которого вы выбрали. Но пока ничего к сожалению нет. Там нужен регламент клиники, чтобы знать, как выписывать.
Я понятливо кивнул. Зашёл к матери, посмотрел на её потускневшее лицо, на отсутствие какого-либо движения. Надо было торопиться.
