Искалеченная судьба (ЛП) - Джеймс М.

— Что ты ей сказала? — Бормочет он, и я тихо смеюсь.

— Что я не могла оторвать взгляд от тебя, даже чтобы отправить ей сообщение. — Моя рука сжимает телефон, и я не знаю, что буду делать, если он попросит посмотреть звонок. Но, конечно, он не сделает этого. Он не захочет показаться таким ревнивым.

Вместо этого его глаза вспыхивают.

— Хороший ответ, — бормочет он, и его вторая рука обвивает мою талию, притягивая меня ближе.

Когда его губы касаются моих, на мгновение я забываю обо всем остальном.

***

Позже, лёжа в постели, с мокрой от пота кожей после нашего очередного секса, Константин смотрит на меня и говорит:

— Я тут подумал, — медленно начинает он, поворачиваясь на бок лицом ко мне. — Когда мы вернёмся домой завтра вечером, нам стоит отправиться в мой пентхаус.

Я хмурюсь, поворачиваясь к нему.

— Вместо особняка твоего отца?

Он утвердительно кивает, наблюдая за моей реакцией.

— Я не знала, что у тебя есть пентхаус, — снова ложь, и я ощущаю знакомый спазм в груди. Конечно, я знаю, мне известно о нём почти всё… детали, которые в любом случае могут быть зафиксированы в досье. Однако, кажется, он мне верит.

— Это моё личное пространство, — говорит он, протягивая руку и убирая прядь волос с моего лица, влажную от пота. — Место, куда я могу уйти… скрыться от всего. Особняк моего отца принадлежит ему. Это место для бизнеса. Пентхаус же принадлежит только мне.

Место для бизнеса. Теперь понятно, почему мы останавливались там раньше. Тогда я была деловой сделкой. А сейчас? Кажется, я начинаю играть в его жизни иную роль.

У меня перехватывает дыхание, и я быстро моргаю. Выражение лица Константина смягчается, и я понимаю, что он воспринимает мою реакцию как реакцию жены, которая наконец-то получила от своего мужа то, чего так долго ждала.

Он видит то, что хочет видеть. И никогда ещё мне не было так спокойно, как в этот момент.

Я вспоминаю то облегчение, которое почувствовала, когда Кейн попросил меня отложить убийство Константина. Какая-то часть меня, та, которой не должно быть, надеется, что Кейн найдёт что-то, что заставит его передумать и отменить убийство Константина. Что-то, что изменит его мнение. Но я знаю, что этого не произойдёт. Вместо этого я проведу больше времени с Константином. Мы отправимся к нему домой, в его пентхаус в Майами, где я буду ждать звонка Кейна, и он снова скажет мне, что пришло время завершить миссию.

И когда он это сделает, мне придётся нажать на курок или вонзить нож. Мне придётся убить человека, который заставил меня испытать чувства, которых я никогда раньше не испытывала.

Возможно, он мог бы заставить меня почувствовать ещё больше, если бы я позволила ему.

Я отгоняю эту мысль, наклоняясь, чтобы снова поцеловать Константина. Его губы с нежностью касаются моих, а язык проникает в мой рот. Я выгибаюсь навстречу ему, придвигаясь ближе, и чувствую, как сильно бьётся моё сердце за рёбрами.

— Я бы с удовольствием, — тихо шепчу я. — Быть вдали от твоего отца, в месте, которое принадлежит только нам двоим...

Мой пульс учащается, когда он углубляет поцелуй. Это делает всё сложнее. Не только моя близость к нему, но и то, как я собираюсь осуществить задуманное. В пентхаусе у него будет более надёжная охрана. Весь смысл этого медового месяца заключался в том, чтобы увезти его подальше от дома, чтобы мне было легче убить его и сбежать.

Если бы меня поймали, я не сомневаюсь, что Кейн отрёкся бы от меня. Он бы не стал рисковать своей жизнью ради меня. Я всегда это знала и никогда не обижалась на него за это.

Я позволяю Константину опрокинуть меня на спину и погружаюсь в его поцелуи, словно в туман, который вытесняет все остальные мысли. Я решаю отложить эту проблему на потом. Я больше не хочу откладывать убийство, Кейн сказал мне подождать. Всё, что я делаю сейчас, говорю я себе, обхватывая ногами бедра Константина и наслаждаясь ощущением его мускулистого тела, прижатого к моему, – это выполняю приказы.

Я остаюсь верной своей миссии.

Как и подобает хорошей маленькой убийце.

***

Следующим вечером мы летим обратно в Майами на частном самолёте.

Возвращение домой с Константином кажется мне странным, возможно, потому что я не ожидала, что он останется жив к концу нашего путешествия. Когда мы поднимаемся на борт самолёта, меня охватывает острое сожаление, и я мечтаю, чтобы нам не пришлось уезжать. Здесь мы были в своём собственном маленьком мире, хотя я и знала, что мне суждено убить его. Вернувшись домой, я не смогу забыть, что Кейн будет всего в нескольких милях от меня, и в любой момент мне могут позвонить и сказать, чтобы я заканчивала это.

У меня перехватывает горло, когда я занимаю своё место и заказываю у стюардессы джин с тоником. Константин усмехается, садится напротив меня, заказывает свой напиток и одаривает меня улыбкой.

— Нервничаешь из-за полёта?

— Немного, — признаюсь я. — Я никогда не была большим поклонником полётов, хотя и часто летала. — И это правда. Во время полёта меня всегда охватывает беспокойство, словно кто-то следит за мной, словно я загнана в угол и не могу убежать. В этой консервной банке на высоте тридцати шести тысяч футов некуда скрыться. Но, конечно, на этом реактивном самолёте можно не бояться такого.

Просто меня пугает то, что заставляет меня чувствовать мужчина, сидящий напротив.

На обратном пути домой всё изменилось. По пути на курорт наши отношения с Константином были напряжёнными и сложными. Мы ссорились, были расстроены и холодны друг к другу. Однако сейчас он сидит напротив меня, расслабленный, с лёгкой улыбкой на губах. Когда он смотрит на меня, я понимаю, что он думает о том, как мы могли бы провести время во время нашего предстоящего пятнадцатичасового перелёта.

— Надеюсь, тебе понравится в пентхаусе, — говорит он, поднимая на меня взгляд, пока стюардесса приносит нам напитки и закуски. — Я редко приглашаю туда кого-то ещё, — добавляет он. — Как я уже говорил, это моё личное пространство. Обычно я не стремлюсь делиться им с другими.

Я снова ощущаю тепло в груди и сдерживаю улыбку, стараясь не выдать, как сильно это меня радует. Но, конечно, как София Моретти, жена Константина, я должна быть довольна. Поэтому я позволяю улыбке появиться на моих губах, и я вижу ответную улыбку на губах Константина.

— Мне понравится, — тихо говорю я, протягивая руку за кусочком сыра. — Это заставляет меня чувствовать себя особенной.

— Ты особенная, — его голос звучит грубовато, но мягче, чем обычно. — Ты совсем не такая, как я ожидал, София. И я хочу, чтобы всё было по-другому, когда мы вернёмся домой.

— Я думаю, что так уже и есть.

Константин откидывается на спинку кресла и делает ещё один глоток из своего бокала.

— За эти годы у меня было много девушек, — говорит он спокойно. — Но ни одна из них не стала для меня той самой. Однако ты... — он замолкает, внимательно разглядывая меня. — Я был готов невзлюбить тебя, потому что мой отец выбрал тебя для меня. Я оказал тебе медвежью услугу, София. Мне очень жаль. Я бы хотел загладить свою вину перед тобой, если смогу. И для начала я хочу отвезти тебя домой… к себе домой.

Я киваю, и у меня перехватывает дыхание. Я понимаю, что это значит для него, и от этого чувствую себя в сто раз хуже. Он дарит мне что-то особенное, а я могу дать ему только предательство.

— Не могу дождаться, когда увижу твоё место, — тихо говорю я, и это правда. По крайней мере, это не ложь.

И то, что мы делаем вместе, когда возвращаемся в спальню в самолёте после того, как закончим с едой и напитками, тоже не является ложью. По крайней мере, мне так кажется, пока он не произносит моё имя со стоном, когда достигает кульминации. И это имя, слетающее с его губ, - София.

***

Ночи в Майами, когда мы возвращаемся, жаркие и влажные, совсем не такие, как прохладные и сухие ночи в пустыне Серенгети. Как только мы выходим из самолёта на взлётную полосу и направляемся к ожидающей нас машине, я сразу чувствую биение пульса города в своей крови, которое возвращает меня к жизни. Огни города всё ещё находятся на некотором расстоянии от ангара частного аэропорта, но я уже ощущаю, как они зовут меня обратно.