Порочные цели - Кейн Мила

— Я просто хотела сказать... что в таком месте мне вряд ли кто-то будет докучать, — пояснила я, но это прозвучало еще более жалко.

Черт возьми.

Я сделала большой глоток, позволяя алкоголю унять смущение. Ради всего святого, мне сегодня исполнилось двадцать пять, я не должна была краснеть, как школьница.

Маркус пожал плечами, скрестив руки на своей внушительной груди.

— Ты действительно себя не видишь со стороны, да? — Его взгляд скользнул по мне, задержавшись на груди.

На этот раз румянец на моих щеках был вызван не смущением. Меня окатило жаром.

— Каждый парень здесь видел, как ты вышла со мной из подсобки, и теперь гадает…

— Гадает что? — спросила я, ощущая, как лицо горит еще сильнее от блеска в его глазах.

— Не трахнул ли я тебя там, и если да – не поздно ли все еще приударить за тобой.

Я чуть не подавилась коктейлем и откашлялась, чтобы прочистить горло.

— Это безумие.

— Разве? — Маркус приподнял бровь. — Неважно. Они все еще строят догадки и прямо сейчас разглядывают тебя.

— Ну, это немного жутко, — мягко пошутила я, надеясь вернуть разговор в более безопасное русло.

Он усмехнулся.

— Знаешь, как говорят: то, что для мужчины проявление чувств, для женщины – повод для судебного запрета.

— Кто, черт возьми, так говорит?

Маркус снова пожал плечами, не отрывая от меня взгляда.

— Я. — Его тон был поддразнивающим, но в нем было что-то такое, что звучало честно.

Рядом появилась официантка и поставила передо мной тарелку.

Я моргнула и отвела взгляд от Маркуса, чтобы посмотреть, что она принесла. Кусок яблочного пирога.

Маркус кивнул официантке, затем полез под стойку и достал свечу. Воткнул ее в рассыпчатое тесто, а из заднего кармана джинсов вытащил зажигалку. Он посмотрел мне прямо в глаза и щелкнул колесиком.

— С днем рождения, красавица, — нараспев произнес он и зажег единственную свечу.

Я уставилась на нее. Это была первая свеча, зажженная в честь моего дня рождения, по крайней мере, за пять лет.

Он подвинул ко мне тарелку.

— Загадай желание.

Горячие слезы, которые в последнее время всегда будто ждали повода, снова подступили к глазам. Этот простой акт доброты – заказ десерта для одинокой именинницы, которой некуда было пойти в свой день рождения, кроме как в придорожный байкерский бар, – едва не разбил меня на куски. Я быстро смахнула непрошеные слезы, пока Маркус смотрел на меня с любопытством, наблюдая за каждым движением.

Я глубоко вдохнула, стараясь унять бешено колотящееся сердце, и наклонилась, чтобы задуть мерцающее пламя. Отправляя свое желание во Вселенную, я из последних сил надеялась, что на этот раз удача повернется ко мне лицом.

Пусть это будет то самое место. Пусть я наконец обрету дом.

2.Маркус

Я выставил последних посетителей чуть за полночь. Я, черт возьми, не работал в «Кулаке» и не был обязан отрабатывать за брата ночную смену.

К тому же, у меня было дело поважнее – и оно сидело за барной стойкой, всем видом показывая, что собирается уходить.

Все тело ныло, пока я ходил по бару, гасил свет и ставил стулья на столы. Тренировка сегодня была адской. Я планировал вернуться в общежитие «Геллионов», немного посидеть в джакузи и вырубиться.

Вместо этого, благодаря гребаному Коулу, я оказался здесь.

Хотя, возможно, мне все-таки стоило поблагодарить брата. Когда свет погас, бар остался единственным освещенным пятном в полумраке. Его мягкий свет окутывал голову именинницы, создавая вокруг нее карамельный ореол.

Я подошел ближе. Она повернулась на стуле и вскочила на ноги.

— Мне пора. Я просто хотела сказать спасибо за сегодняшний вечер, — выдохнула девушка.

Она выпила пару коктейлей – достаточно, чтобы расслабиться, но взгляд оставался ясным, и сейчас она смотрела прямо на меня. Женщина, которая прослезилась из-за куска яблочного пирога со свечкой вместо торта. Та, что видела цвета в музыке.

— Подожди, я закрою бар и подвезу тебя, — сказал я ей.

Она тут же замотала головой и отступила:

— Не нужно, все в порядке.

Я двинулся за ней к двери и положил ладонь на ручку, когда она потянулась к ней. Бар уже был заперт, так что уйти ей было некуда.

— Нет, не в порядке. Либо я тебя подвезу, либо ты не уйдешь, — спокойно сказал я.

Она слабо улыбнулась и склонила голову набок.

— Не уйду? И куда же я денусь? Предлагаешь заднюю комнату по приемлемой цене? Я бы, знаешь, даже согласилась, — пробормотала она.

Я протянул руку и обхватил ее за шею сзади. Она застыла.

Резким рывком я развернул ее и прижал спиной к двери, скользнув ладонью к ее горлу. Под моими пальцами бешено колотился пульс.

— Ты ведь понимаешь, что мы трахнемся, верно? Ты это знаешь, я это знаю… и я ждал этого гребаные часы.

От моих слов жар залил ее сливочные щеки. Румянец спустился по шее, и я другой рукой оттянул вырез ее обтягивающей майки, чтобы проверить, дошел ли этот восхитительный оттенок до груди.

Дошел. Черт, я был твердым, и оставался таким с того момента в подсобке, когда она положила мою руку на свои упругие, соблазнительные бедра и с нежностью прикоснулась ко мне. Я был готов трахнуть ее с тех пор, как она настояла на том, чтобы перевязать мне рану.

Никого обычно не волновало, что со мной происходит. Ни моего отца-уголовника, ни старшего брата – президента мотоклуба, и уж точно не мою мать, которая сбежала, когда мне было восемь.

Арианна затаила дыхание. Я провел пальцем по ложбинке между ее грудей. У нее была потрясающая грудь. Такая, в которой можно утонуть, и я не мог дождаться, чтобы исследовать ее.

Я уже и не помнил, когда в последний раз разговаривал в баре о чем-то кроме сисек, задниц и моторного масла – и тут появилась она. Смертельно соблазнительная, фанатка хоккея и знаток музыки. Она стала моей с той самой секунды, как села за стойку, и любой байкер с хоть каплей мозгов в баре это понял.

— Я... я не знаю, что сказать, — выдохнула она, ее глаза потемнели от возбуждения.

— Скажи: «Да, Маркус, я весь вечер ждала, когда ты меня трахнешь», — потому что все остальное будет ложью. — Мои губы изогнулись в хищной улыбке, когда я почувствовал, как она задрожала под моим прикосновением.

— Я... — начала она и замолчала. Потом, словно собравшись, откинула голову назад и кивнула. — Я не занимаюсь такими вещами.

Ее невинность светилась над ней, как неоновая вывеска. Да, она не производила впечатления девушки на одну ночь, но меня это устраивало. Я стану ее первым.

— О, поверь, красавица, я знаю. Но это не значит, что тебе не хочется. А мне нравится быть первым, так что давай проверим. — Я опустил руку к её свободной, мешковатой офисной юбке. Казалось, у женщины почти не было одежды по размеру – все было либо слишком мало, либо слишком велико. Она пахла тайнами. Меня это устраивало. У меня тоже были свои секреты.

Я медленно приподнял ее юбку.

— Останови меня, если не хочешь, чтобы я довел тебя до оргазма прямо здесь и сейчас, именинница, — предупредил я, нащупав край ее трусиков. Я провел пальцами спереди, затем скользнул внутрь, и они тут же покрылись ее возбуждением. Она вся промокла. Как она могла стоять с таким невинным, пленительным выражением лица, когда ее киска буквально текла от желания? — О, красавица, я заставил тебя ждать. Прости.

— Я... я не должна этого делать. Это не я. Я не занимаюсь подобными вещами, — пробормотала она.

Я решительно заскользил пальцами вверх и вниз по ее щели.

— М-м, ты уже говорила. Но у тебя так хорошо получается. — Я наклонился и вдохнул запах ее чертовых волос, продолжая работать рукой между ее ног. Не мог удержаться. Я уловил ее аромат еще в подсобке и с тех пор жаждал его.

Она резко вдохнула, возбуждение нарастало с невероятной скоростью. Это была женщина, которая не испытывала удовольствия очень, очень давно, и в тот момент я решил, что испорчу ее для всех других мужчин. Я собирался показать ей то, чего она никогда не испытывала. Потому что она была слишком хороша для этого места. Потому что она была добра ко мне. Потому что прикосновение к ее скользкой киске, между мягкими, податливыми бедрами, казалось величайшим наслаждением из всех, что я испытывал.