Тяжелое падение (ЛП) - Ней Сара

— Ты такой надоедливый.

Ну... он не ошибается.

— Что вам принести, пока я не села? — Мама носится по кухне, парит, как колибри, суетясь над своими малышами.

Точнее надо мной. Я — малыш.

— Ма, сядь. Тебе необязательно всё нам приносить. Трипп сам всё принесёт. — Я пинаю голень брата под столом, и он вздрагивает, но не сдаёт меня. Она накричала бы на нас обоих, независимо от того, кто пнул. — Иди, помоги маме.

Трипп смотрит на меня прищуренным взглядом, потом поднимает поднос со стаканами, который поставила наша мама, и кувшин с чаем со льдом. Ударяет меня по черепу блюдом и ухмыляется.

— Упс, извини, братан.

Говнюк.

Я оскаливаюсь и толкаю его локтем в рёбра, когда он наклоняется, чтобы поставить всё на место.

— Завязывай, придурок, — бормочет он уголком рта.

— Заставь меня.

— Мальчики. — Мама качает головой, всё ещё не готовая к отдыху или безделью — так она ведёт себя всякий раз, когда мы приходим, радуясь, что мы дома. Хочет чувствовать себя нужной двум сыновьям, которые ни в чём не нуждаются.

Ни в чём, кроме оргазмов без всяких обязательств и тако с говядиной после него.

М-м-м... вкуснотища.

Я облизываюсь, рот наполняется слюной, и я тянусь за стаканом. Выхватываю кувшин из рук брата, когда он тянется за ним.

— Неудачник.

— Мальчики! — снова одёргивает мама, но на её губах играет тайная улыбка.

Может, мы и громилы, но мы её дети, и ей нравится, когда мы дома. Конечно, при этом занимаем всё свободное пространство своими гигантскими телами, но так было всегда. Мы рано начали расти и возмужали к тому времени, когда перешли в старшие классы средней школы.

Она называла нас мужчинами-детьми, потому что, хоть мы и выглядели как взрослые, но всё ещё вели себя как дети.

И до сих пор ведём.

— Итак, чем вы двое занимались помимо работы? — спрашивает папа, выходя из кабинета, расположенного рядом с кухней. Его густые усы подергиваются, когда он выдвигает стул и садится рядом с нами.

Папа не такой крупный и не такой высокий — мы унаследовали свой рост от родственников по маминой линии, Трипп и я, каждый ростом более ста девяноста сантиметров и весом более ста десяти килограмм.

— Тренируюсь. Тусуюсь с Хардингом.

Ной Хардинг — один из моих товарищей по команде, шорт-стоп в «Чикаго Стим» и мой лучший друг. У него милый дом с огромным бассейном и, что ещё важнее, полностью укомплектованной кухней. Не знаю, откуда там берётся вся еда, потому что сомневаюсь, что он делает покупки, но я не жалуюсь.

— Просто тусуешься с Ноем Хардингом? — Брови отца поднимаются вверх.

— Работаю над одним из объектов недвижимости, который только что купил. Дело пошло бы быстрее, если бы этот говнюк мне помогал. — В последние несколько месяцев я занимался перепродажей домов, вкладывая часть своего дохода в недвижимость, которая пришла в упадок. Ремонтирую их и выгодно продаю. Сейчас я занимаюсь третьим. — Было бы здорово, если бы у меня был партнёр.

Я бросаю взгляд на брата и обиженно ковыряюсь в картофельном салате на своей тарелке.

Трипп закатывает глаза.

— Держу пари, ты всё ещё занимаешься сватовством. Тебе могли бы платить за это, как той женщине на телевидении, которая подбирает невест для миллионеров.

Чёрт возьми, Трипп! Ему обязательно всё рассказывать?

Видимо, да.

— Что за сватовство? — Мама начинает ставить на стол запеканку, и я беру её у неё; керамическая сковорода весит, наверное, килограммов пять.

Она целует меня в макушку, и я сажусь ровнее.

Трипп хмурится, поднимается со стула, чтобы принести остатки обеда, и несёт их к столу, как официант в ресторане, балансируя тарелками на обеих руках, как чёртов циркач.

— Он вмешивается в личную жизнь людей, а они об этом не знают.

— О чём он говорит, милый?

— Ни о чём. Он не знает, о чём говорит. — Я снова пинаю его, на этот раз задевая икроножную мышцу.

Но Трипп не отступится теперь, когда загнал меня в угол и знает, что мама тоже заинтересована. Чёрт!

— Твой младшенький любит устраивать людям свидания и всё такое.

— По-моему, звучит мило! — восторгается мама, явно довольная тем, что узнала, что я в душе романтик, хотя это не так. Мне просто нравится осознавать, что кто-то трахается благодаря моим усилиям.

Кроме того, было всего лишь четыре пары. Я не эксперт, у меня нет на это времени.

— Мам, он врёт. — Но это правда.

— Тогда что насчёт Ноя Хардинга и Миранды?

Я не знаю её фамилии, но знаю, что они отлично подходят друг другу, и я помог им в этом, потому что Ной — благослови его душу — просто отстой, когда дело доходит до того, чтобы сделать шаг навстречу женщине и довести дело до конца.

— Прежде всего, ему нужна была моя помощь, ясно? Если бы не я, он, возможно, не был бы сейчас со своей девушкой. — Да уж. — Во-вторых, он знал, что я пытаюсь ему помочь. — Наверно. — В-третьих, я не сваха. Я парень, а парни этим не занимаются.

— Точно. Продолжай говорить себе это.

— Кто такие Ной и Миранда? — спрашивает мама.

Папа ворчит в своём кресле, тянется за тарелкой и кладёт себе запеканку. Она сырная, с макаронами и красным соусом, и запечённая до хрустящей корочки. Как заядлый спортивный болельщик, папа должен знать, кто такой Ной Хардинг. А вот мама? Вряд ли.

В мире есть только два спортсмена, о которых она заботится — это я и Трипп.

— Ной — парень из моей команды, а Миранда — его девушка. Думаю, они вместе уже несколько месяцев.

— Ага, благодаря Трейсу, который постоянно вмешивается, — ворчит мой брат, постоянно подливая масла в огонь.

Мама вздыхает, всегда такая романтичная.

— О, я думаю, это здорово, что ты пытаешься помочь своим друзьям, милый. — Она ерошит мои волосы, и я бросаю на Триппа победный взгляд.

Отсоси, засранец.

— Видишь? — злорадствую я. — Мама считает, что это хорошо, что я помогаю своим друзьям.

— Ладно, — раздражённо перебивает наш отец. — Хватит говорить о других людях — мы хотим услышать о тебе.

Трипп смотрит на меня своими широко раскрытыми глазами — не такими потрясающими, как мои. Они тоже немного усталые. Не знаю, какой жук залез ему в задницу и сдох, но сегодня он Капитан Изверг, и это убивает мой кайф.

Базз³. Поняли?

Ха!

— Нет подружек? — Мама всегда спрашивает, надеясь, что в один прекрасный день статус наших отношений изменится с холостяцкого на «обручённого» и «женатого». Наша мама хочет внуков так же сильно, как монахиня любит молиться.

Ненавижу, когда она заводит разговор о том, что у нас нет отношений, потому что я ненавижу её подводить. Правда в том, что девушки, которых она хочет, чтобы я привёл домой, не хотят иметь со мной ничего общего.

Как та девушка сегодня — дочь генерального директора команды. Как там её звали?

— Вообще-то, я сегодня кое с кем познакомился, — нагло вру я. Нет ничего плохого в том, чтобы исказить правду, если она не сможет её проверить. Пусть старушка порадуется.

Мама оживляется, как я и предполагал, но вместо того чтобы почувствовать удовлетворение, я тут же жалею, что солгал.

— О?

— Да, я столкнулся с ней на работе. Она кажется очень милой девушкой.

— Как её зовут? — спрашивает Трипп.

— Эм...

— Её зовут Эм? — Мой брат нанизывает картофельный салат на вилку и ухмыляется.

Я снова пинаю его. Придурок.

— Её зовут... зовут... — Я смотрю на маму, пытаясь заполнить пробел, но терплю неудачу. — Женевьева.

— Женевьева! — Если моей маме, Женевьеве, и можно было ещё больше оживиться, то она это сделала. — Представьте, если бы у нас в семье было две Женевьевы! — Она встаёт, подходит к стойке, открывает шкафчик и берёт пакетик чая. Заваривает себе чашку, хотя на улице великолепная погода и совсем нехолодно. — Женевьева и Женевьева Уоллес! — напевает она, восторженно улыбаясь сама себе.