Любовь, которую ты вспомнишь (СИ) - Сивая Рина

Мы сидели в этой же гостиной. Мы с Ди – на диване, она – в кресле напротив. Так же потягивала вино из бокала с тонкой ножкой.

– Так кем ты работаешь в России? – спросила она.

– Я работала менеджером по логистике, – заправив волосы за ухо, призналась я. – Но мне пришлось уволиться, чтобы переехать сюда.

Ди сжал мою ладонь и ободряюще улыбнулся, когда я подняла на него взгляд.

Его поддержка меня грела.

– И чем ты собираешься заниматься в Барселоне? – неожиданно голос сеньоры Солер изменился. Стал более… ядовитым. – Сидеть на шее моего сына?

– Мама, – предупреждающе воскликнул Диего, но Габриэлла даже не посмотрела на него.

Она смотрела на меня: холодно, разрезая меня взглядом точно скальпелем до самого нутра.

Ее слова задели, но я понимала, как могло выглядеть мое появление в жизни Диего со стороны, поэтому попыталась объясниться:

– Я собираюсь найти работу здесь. Я знаю испанский, и…

– У тебя отвратительный испанский, – не стала беречь мои чувства будущая свекровь. – С такими знаниями максимум, что тебе светит – место уборщицы.

– Мама, перестань, – в интонациях Ди появились угрожающие рокоты.

– Разве я не права? – удивилась Габриэлла, отпивая из своего бокала. Наконец она перестала прожигать меня глазами и переключилась на сына. – Или ты решил завести себе русскую содержанку?

Я тогда от возмущения и обиды подскочила на ноги и вылетела из гостиной, глотая слезы. Слышала, что Диего выговаривал своей матери, но не вслушивалась в слова. Меня никогда так не унижали, и я не думала, что подобные слова произнесет женщина, воспитавшая такого чудесного мужчину, как Ди.

Наверное, это и стало моей роковой ошибкой: что я ушла. Сеньора Солер поверила, что может меня продавить, и оказалась права.

Диего меня, конечно, успокоил в тот вечер. Заверил, что все будет хорошо, что его матери просто нужно время, чтобы узнать меня получше. Я поверила.

Но время проходило, а отношение не менялось.

Что пять лет назад, что сейчас Габриэлла Солер меня если не ненавидела, то уж точно презирала. И находиться под ее давлением мне все еще было тяжело.

– Мне жаль, что тебе все это пришлось пережить.

Голос Диего помогал вернуться в реальность, но не помогал с ней примириться. Мне банально страшно было оставаться здесь, зная, что свекровь не остановится ни перед чем, чтобы выжечь меня из жизни своего сына.

Однажды она уже обманула меня, использовав крайне подлый прием. На что пойдет на этот раз?

Я понимала, что мне не нужно на этом зацикливаться. Что нужно было остановиться и подумать, вспомнить, что у меня есть адвокат, который прикроет тылы. Если Лера, Паша, даже Хави.

Но я смотрела на Диего, а видела ухмылку его матери, говорящей, что из ее сына отец получится лучше, чем из меня – мать.

Она ведь была права. Ди – замечательный отец, такой, которого я даже желать для своего сына не могла. Он внимательный, заботливый. Строгий, когда это нужно, но при этом умеющий договариваться. Он многому может научить нашего сына, много что может ему дать, не столько в плане денег, сколько в плане возможностей.

А я… я всего лишь Аня. Женщина, пытавшаяся в одиночку стать для Саши и матерью, и отцом. И теперь, глядя на Диего, понимала: у меня не вышло. Не потому что не старалась — а потому что одна.

– Анна? – Диего шагнул ближе и протянул ко мне руку, но я уклонилась от этого касания. – Что произошло? Почему ты дрожишь?

Я сильнее вцепилась пальцами в предплечья.

– Она… она правда может забрать моего сына, – прошептала я на выдохе, уткнувшись взглядом в пол. – Она не остановится.

– Ана, успокойся, – с небольшим нажимом проговорил Ди. – Я понимаю, что моя мать наговорила много ужасных вещей, но она не монстр. Она никогда бы не…

– Она сообщила мне, что ты умер!

Не выдержав, я все-таки сорвалась на крик. Но я не могла больше терпеть это напряжение, которое каждый раз приносила с собой Габриэлла Солер.

Диего молчал. Возможно, он не понимал, каково это – хотя бы в шутку, хотя бы просто допустить мысль, что твой ребенок погиб. Но я – представляла. И меня промораживало до костей.

В моем понимании мать, совершившая такое – самый настоящий монстр. Которому нет оправдания.

Я не знала, оправдывал ли ее Диего, но понимала, почему он мог придерживаться иного мнения. Какой бы плохой ни была сеньора Солер, она оставалась его матерью.

Но я не хотела с ней иметь ничего общего.

– Она не отступит, Ди, – подавив панику, я отрицательно махнула головой. – Она постоянно будет это делать – травить меня, давить на тебя. Я… я не смогу так, понимаешь? Я уже пыталась и не справилась, но тогда у меня не было сына. А сейчас я должна думать в первую очередь о его благополучии.

Я не желала ставить Диего перед выбором, но сейчас эта мысль особенно настойчиво крутилась в голове. Глупая, эгоистичная и в чем-то жестокая. Но чем дольше я о ней думала, тем больше понимала: лучше стать плохой, чем снова возвращаться к роли Золушки в доме злой мачехи.

Хватит. Я устала быть хорошей или удобной для кого-то. Я хочу быть такой для своего сына в первую очередь и для себя – во вторую. Хочу жить без оглядки на чужое мнение и без ожидания очередного оскорбления, брошенного в спину.

Даже если ради этого мне придется отказаться от мужчины, которого я люблю.

– Ана, я никому не позволю навредить нашему сыну, – уверенно, как умеет только он, произнес Диего.

– Даже если угрожать ему будет твоя мать?

От моих слов он нахмурился, но так ничего и не сказал. Потому что Диего Солер не кидался словами на ветер и не принимал скоропалительных решений. Он взвешивал, обдумывал и только потом что-то обещал.

И я собиралась дать ему это: время. Не для решения моих проблем – сейчас я как никогда готова была сама их решить. Я давала ему возможность обдумать, на чьей стороне он будет в этот раз. Ведь именно сейчас, когда его разум не затуманен чувствами ко мне, выбор будет наиболее объективным.

– Я боюсь твою мать, Ди, – призналась и ему, и себе. – И это не то чувство, с которым я готова мириться. Мы с ней не поладим, не найдем общий язык и не подружимся никогда. Я не готова к очередному противостоянию с ней, я этого не хочу. И тебя заставлять выбирать не хочу, поэтому просто подумай. Подумай, готов ли ты во все это ввязываться, если в итоге выбирать все-таки придется.

От собственных слов горло сжало спазмом. Совсем не так я представляла себе этот вечер после всего, что произошло сегодня днем. Ведь это был день надежды и счастья, а получилось совершенно иначе. Но даже несмотря на холод внутри и дрожь снаружи, я понимала, что поступаю правильно. Выбирать себя всегда сложно, но порой просто не остается выбора, чтобы поступить иначе.

– Мы поедем в отель, – сообщила, отступая. На Ди я больше не смотрела, боясь увидеть в его глазах разочарование или ненависть. – Я попрошу, чтобы Хави нас отвез. Если захочешь повидаться с Алексом, приезжай в любой момент. Мы всегда тебе рады.

Он так и не ответил ничего. Не остановил, не помешал, хотя я до последнего ждала. Только когда Саша спросонья начал капризничать, отказываясь уезжать, опустился на корточки рядом с сыном и что-то долго ему говорил. Так тихо, что я не разобрала ни слова. Но после этого Александр вытер кулаком слезы и сопли, обнял отца за шею, поцеловал в щеку и ответил ему что-то на ухо.

Я думала, в тот момент мое сердце остановится навсегда – ведь чувствовала, что отнимаю папу у собственного ребенка. Но думать об этом я себе просто запретила.

Хавьер ни о чем не спрашивал, как и Лера. Только услышав, что мы уезжаем, первый сразу же отправился переставить автокресло в свою машину, а вторая бросилась собирать немногочисленные вещи, проклиная попутно в полголоса не в меру активных пожилых женщин. В итоге уже через двадцать минут мы грузились в дерзкий кроссовер младшего из братьев Солер.

Диего сам усадил сына, улыбнулся ему и растрепал прическу, прежде чем захлопнуть дверцу. А после подошел ко мне: серьезный и собранный, будто собирался прощаться навсегда.