Порочная королева (ЛП) - Торн Айви

Если бы это не было так опасно для нас, я бы гордилась им.

— Жертва, — говорит Марк Блэкмур, кивая в мою сторону. — Используй её с пользой.

Кто-то сзади поднимает меня и тащит к Дину. Меня грубо толкают обратно на колени, и Дин поворачивается ко мне с выражением беспомощного страдания на лице. Его член безвольно висит передо мной. Мне не нужно объяснять, что я должна делать.

Возбудить его, чтобы он мог овладеть другой женщиной прямо у меня на глазах. Его невестой. Женщиной, которая пыталась меня убить. Иначе… Дина и других мальчиков могут убить, а мою лучшую подругу изнасиловать. Этот порочный круг насилия, пыток и жертвоприношений может продолжаться из поколения в поколение. Внутри меня бушует гнев, горячий и мощный, словно жидкий огонь, разливающийся по венам. Адреналин зашкаливает, и я вспоминаю о Натали, оставленной умирать на улице, и о моей матери, сгоревшей заживо в своём доме. Жизни, мечты, надежды и любовь были уничтожены, сожжены и погребены, чтобы эти люди могли сохранить свою власть.

И это не закончится, пока я не найду в себе силы что-то изменить, рискнуть всем в последний раз. Как я могу позволить этому продолжаться?

Я поднимаю взгляд на Дина, в последний раз вглядываясь в его лицо на случай, если всё пойдёт не так. Если я вдруг ошибаюсь, если это просто ещё одна глупая идея, последняя попытка не дать им победить… Я не решаюсь тратить время на то, чтобы посмотреть на Кейда или Джексона, но я вспоминаю их лица, черпая в них силу.

У нас есть только один шанс. Лишь один. И это зависит от меня.

Меня назвали в честь богини войны.

Афина.

Я никогда не буду жертвой.

С большим трудом я вскочила на ноги и, пошатываясь, рванула к алтарю. Не уверена, смогу ли я дотянуться до ножа, но я всё же решила попробовать. Я протянула руку, стараясь схватить рукоять с шипами. Мои пальцы почти коснулись его, но в последний момент мне удалось отбросить его в сторону. Нож упал с алтаря и покатился по каменному полу, ускользая от нас. В напряженной атмосфере, наполненной криками и звуками борьбы, я услышала, как из моих уст вырвалось одно слово, словно крик в пустой комнате:

— Дин! — Позвала я.

Он рванулся вперёд одновременно с одним из «сынов», и они оба устремились к ножу. Дин оказался проворнее, его рука схватила нож, и он кинулся ко мне, налетев на мужчину, который пытался преградить ему путь. Одним быстрым движением он схватил меня за запястья, оттащил назад и, просунув кинжал между моими ладонями, разрезал верёвки. В процессе он слегка поранил мне руку, острие лезвия больно царапнуло кожу, но я едва почувствовала это.

— Нет! — Кричал Филип Сент-Винсент, бросаясь вперёд и схватив Дина. Дин вложил кинжал в мою руку, его глаза горели такой яростью, какой я никогда прежде не видела. Они сверкали, как лёд, когда он повернулся и с размаху ударил Филипа кулаком в лицо.

И тут началось настоящее безумие.

Я понимала, что должна действовать. Первым делом я направилась к Джексону, который, как я думала, мог бы мне помочь больше всего. Остальные фигуры в капюшонах отступили, не понимая, что происходит, и это было именно то, на что я надеялась. Я не знала, кто они все, но предположила, что это были другие члены семьи, старики, которые были застигнуты врасплох тем, что их жертвы осмелились сопротивляться. Однако «сыны», которых, насколько я могла судить, было около десяти, уже начали действовать, выполняя свою работу и стремясь помешать нам достичь успеха.

Я никогда не была так благодарна Джексону за его уроки. Сжимая кинжал в левой руке, я уклоняюсь от приближающегося ко мне мужчины и наношу ему яростные удары. Одновременно с этим я ударяю другого мужчину правым кулаком, попадая ему в челюсть. Мои движения лишены изящества и грации. Я стремительно бросаюсь к столбу, к которому привязан Джексон, прячусь за ним и с яростью перерезаю удерживающие его верёвки.

Однако Джексон тоже не медлит.

Как только он освобождается, он также бросается вперёд, набрасываясь сразу на троих «сынов». Подняв кулаки, он бросается в драку всем телом. Я не осмеливаюсь тратить время на наблюдение за ним, но могу сказать, что он пытается их обезоружить.

Я направляюсь к Кейду, но он перехватывает мой взгляд и отчаянно мотает головой.

— Не надо! — Кричит Кейд. — Я не смогу помочь тебе бороться! Освободи Мию и дерись, Афина! Дерись!

Я кивнула, развернулась и ринулась к Мие, одновременно нанося удар ножом по одному из «сынов», который попытался меня перехватить. Проткнуть человека ножом – задача не из лёгких, и кинжал отскочил от его тела, но всё же вонзился в бедро достаточно глубоко, чтобы он отшатнулся и закричал от боли. В этот момент я схватилась за верёвки, которые связывали Мию.

— Если ты не можешь драться, спрячься, — прошептала я ей, и тут моё внимание привлекло какое-то движение над головой.

Дин боролся со своим отцом, они оба дрались, а Марк пытался ударить своего сына, чтобы усмирить его. Однако Дин не обращал внимания ни на что другое, и в этот момент Уинтер поднялась с алтаря. Её глаза горели яростью, когда она схватила тяжёлую чашу с другой стороны от себя. Её обнажённое тело поднялось, словно ожившая мраморная статуя, когда она подняла чашу над головой, явно намереваясь обрушить её на Дина.

— Дин! — Кричу я в самый неподходящий момент, и он оборачивается, замечая Уинтер. Собравшись с силами, он отталкивает отца, сбивая старика с ног. В этот момент Дин вырывает чашу из рук Уинтер и бросает её на пол.

— Уинтер, всё кончено, — рычит он. — Между нами всё кончено. Я не собираюсь трахать тебя, я не хочу жениться на тебе, и я...

— Чёрта с два это не так! — Кричит она, бросаясь к нему и впиваясь ногтями ему в лицо. — Ты никчёмный кусок...

Всё происходит настолько быстро, что я едва успеваю это осознать. Она прыгает на него, намереваясь повалить на пол, но Дин хватает её прежде, чем она успевает это сделать. Он обхватывает её за талию и отбрасывает в сторону, швыряя через всю комнату. Она кричит, но звук резко обрывается, когда её тело и голова с резким треском ударяется об одну из колонн, от которого у меня мурашки бегут по коже.

Мы не можем оставить её там, я это осознаю. Однако, времени нет. Отец Дина уже встал и бросился на своего сына, а один из «сынов» напал на Мию. Я замечаю пистолет в руке Джексона, когда он расправляется с последним из трёх дерущихся с ним «сынов дьявола». Затем он поворачивается, и отец хватает его за локоть, замахиваясь и целясь в лицо сына. Они начинают драться.

Я наношу удар одному из приближающихся ко мне мужчин, и их ряды начинают редеть. На мгновение мне почти кажется, что мы побеждаем, как вдруг я чувствую руки на своей талии, которые тянут меня назад. Одна из этих рук обхватывает моё горло, а другая скользит по животу. Мужчина, держащий меня, сжимает мою талию, его пальцы впиваются в шею, перекрывая доступ воздуха и не давая мне кричать. Он тянет меня обратно в тень, и я смутно осознаю, что остальные фигуры в капюшонах исчезли в хаосе, оставив комнату гораздо более пустой, чем раньше.

Позади меня я вижу, как Джексон и Дин борются со своими отцами, а тела остальных «сынов», вступивших в драку, лежат на камнях. Среди них я замечаю Уинтер, бледную и обнажённую на фоне камней, смертельно неподвижную, с кровью, стекающей с её лица на пол.

Мужчина, держащий меня, разворачивает меня и отбрасывает к стене. Его рука сжимается на моём горле, когда он отталкивает меня назад. Его лицо всплывает в поле зрения, и я с холодным, тошнотворным ощущением в животе понимаю, что это Филип Сент-Винсент. Его лицо искажено ухмылкой, когда он душит меня.

— Ах ты, маленькая сучка, — с ненавистью шипит он. — Я всё для тебя сделал. Я спас тебя и твою никчёмную мать байкершу-шлюху. Мне следовало бы оставить вас обоих на растерзание своим псам, а не предоставлять вам кров. Вместо того чтобы заниматься благотворительностью.

— Ты убил её, — шепчу я, с трудом выдавливая слова из-за давления на горло. — Ты, чёрт возьми, убил мою мать...