Жестокий Лорд (ЛП) - Торн Айви

Последние слова он выдыхает мне в губы, когда снова целует меня. Я замираю на мгновение в шоке, услышав эти последние слова, когда его язык скользит в мой рот, и я чувствую привкус виски.

Моё тело словно тает, по венам течёт горячая лава, всё моё существо стремится к нему с такой страстью, о которой я и не подозревала.

— Прости, — шепчет он, его рука скользит вниз по моему бедру, касаясь ягодиц. — Мне чертовски жаль, что я причинил тебе боль, Афина...

Я понимаю, что он пьян, когда ощущаю вкус виски на его языке, пусть он и под кайфом, но где-то в глубине души я знаю, что он говорит серьёзно.

Я выгибаюсь навстречу ему. Мои руки свободны и скользят по его лицу, зарываются в волосы, целуя его в ответ. Так приятно делать это по собственной воле, не сопротивляясь, не по принуждению. Я пришла сюда, чтобы манипулировать им, чтобы он рассказал мне, что происходит, а теперь я попадаю в свою собственную ловушку, поддаваясь силе своего влечения к нему и сильному, ноющему желанию, которое, как я чувствую, исходит от его тела к моему.

— Я мог бы покончить с этим прямо сейчас, — шепчет Джексон мне в губы, его тело содрогается рядом с моим. — Я мог бы покончить со всем этим чёртовым делом.

Я удивлённо смотрю на него, гадая, что он имеет в виду. Его губы накрывают мои, и я чувствую, что он на грани принятия решения, так близок к тому, чтобы принять моё предложение и мою девственность.

Я чувствую, каких физических усилий ему стоит оторваться от меня, пятясь назад, с глазами, потемневшими и затуманенными желанием, его член такой твёрдый, что я отчётливо вижу его очертания сквозь джинсы.

— Убирайся, — бормочет он, указывая на дверь. — Убирайся к чёрту, Афина.

Что-то в его голосе подсказывает мне не испытывать его, волна тихого гнева, похожая на ту, что я слышала в голосе Мии, которая почему-то пугает даже больше, чем бушующий, неистовый гнев Кейда.

Я рывком открываю дверь и, спотыкаясь, выхожу в коридор, всё моё тело всё ещё пульсирует от осознания того, как сильно я хочу его, как сильно, черт возьми, я всё ещё хочу и поворачиваюсь, чтобы побежать в свою спальню, натыкаясь прямо на Кейда…

Секундой позже его руки оказываются у меня на плечах, прижимая меня спиной к стене. Я смотрю на него ошеломлёнными глазами, мой разум всё ещё пытается прийти в себя, переключаясь с мучительного желания, которое я испытывала минуту назад, на новый, свежий страх перед тем, что Кейд прижмёт меня к стене.

— Пытаешься соблазнить Джексона, да? Он усмехается, прижимаясь ко мне своим мускулистым телом, которое так отличается от худобы Джексона. — Ты, должно быть, отчаянно хочешь сбежать от меня, если хочешь позволить ему трахнуть себя. — Он наклоняется вперёд и делает глубокий вдох, как будто обнюхивает меня. — Ты даже пахнешь как он, маленькая шлюшка. Не трудись отрицать это. Я слышал вас обоих. Вы тяжело дышали и стонали, как собаки во время течки.

Я ничего не говорю. В любом случае, я ничего не хочу ему говорить. Мой взгляд падает на синяк на его щеке под ухом, и я чувствую, как глубоко внизу живота разливается тепло. Что бы ни случилось, я рада, что сумела нанести хоть один удар.

— Что в нём такого? — Взгляд Кейда скользит по моему лицу, задерживается на губах, а затем возвращается обратно. — Я ни хрена не понимаю. Почему он тебе нравится? Почему у него особые привилегии?

Затем я медленно улыбаюсь, позволяя улыбке расползтись по моему лицу, заставляя его ждать ответа.

— Потому что, — сладко отвечаю я, — он не мудак. Как вы с Дином.

Кейд смеётся, тихо и горько.

— О, ты ничего не знаешь о мудаках, малышка Сейнт. Но поверь мне, я бы с удовольствием рассказал тебе о них всё, черт возьми. — Его рука скользит по моему лицу, обхватывая мою щёку, и я не испытываю того же желания, которое испытывала с Джексону, наклониться навстречу ласке. Но я действительно что-то чувствую, что-то, чего я не хочу чувствовать. Это не жар желания, а биение в груди, трепет от страха, адреналина, предвкушения битвы. Я напрягаюсь в объятиях Кейда и с болезненным ощущением в животе понимаю, что здесь тоже есть желание, только другого рода.

С Кейдом нас обоих заводит борьба, тот факт, что если бы мы когда-нибудь занялись сексом, то царапали бы друг друга до упора, разрывали бы друг друга на куски, пока не изодрались бы в кровь и не кончили.

Он наклоняется ко мне, и я чувствую, как он давит на меня всем своим весом, не только своим мускулистым телом, но и всем, что у него внутри, его гневом, потребностью и чем-то ещё, чем-то, что граничит с отчаянием. Он твёрдый, прижимается к моему бедру, и когда он прижимает к нему мою руку, я задаюсь вопросом, смогу ли я вообще взять его в свой первый раз, такой он толстый.

— Просто позволь мне пойти спать, — умоляю я, но Кейд зарывается лицом в мою шею, вдыхая мой запах, и прикусывает один из синяков, которые он там оставил.

— Только если я пойду с тобой. — Он расстёгивает молнию другой рукой, его плечи и грудь прижимают меня к стене, все ещё крепко прижимая мою руку к своему члену. Секундой позже я чувствую, как он касается моей ладони, твёрдый, горячий и пульсирующий, и он обхватывает его моей рукой.

— Нет. — Я отворачиваюсь, когда он начинает поглаживать свой член моей рукой, сжимая его так крепко, что я чувствую, как кости скрежещут друг о друга. — Я не собираюсь с тобой трахаться.

— Ты не можешь вечно убегать от меня, малышка. — Он двигает моей рукой быстрее, тяжело дыша мне в шею, когда прикусывает, сильно посасывая, пока я не вскрикиваю. Я прикусываю губу, по какой-то причине отчаянно желая, чтобы Джексон не слышал нас с Кейдом, не знал, что происходит. Я не хочу, чтобы Джексон думал обо мне как о шлюхе, переходящей от одного парня к другому, мои губы всё ещё покалывает от поцелуев Джексона, когда Кейд проводит моей рукой вверх и вниз по своему члену. — В конце концов, я заполучу твою киску. Она моя.

Я качаю головой, сдерживая слёзы, когда чувствую, как он набухает в моей руке, твёрдый и пульсирующий, и я знаю, что он близок.

— Ты сводишь меня с ума, — стонет он мне в горло. — Ты как грёбаный наркотик, какая-то грёбаная ведьма. Я не могу перестать думать о... о боже, блядь...

Я чувствую, как он напрягается, прижимаясь ко мне, его зубы сильно впиваются в плоть моей шеи, настолько сильно, что я почти уверена, что он пустил кровь. Его сперма пропитывает переднюю часть моих джинсов, растекаясь по джинсовой ткани, горячая и липкая на моей коже.

Когда он отстраняется, то тяжело дышит. Я чувствую, как что-то тёплое стекает по моему горлу, и вижу красное на его губах, и понимаю, что у меня идёт кровь от его укуса.

Очень медленно, нарочито медленно, всё ещё держа свой наполовину твёрдый член торчащим из трусов, Кейд слизывает мою кровь со своих губ.

— Это не та кровь, которую я хотел увидеть на своих губах, — мрачно говорит он. — Но не волнуйся, малышка Сейнт. Скоро я получу настоящее удовольствие.

Я не могу пошевелиться. Мои руки дрожат, шея кровоточит, и я чувствую, как его сперма остывает на моих бёдрах, а джинсы прилипают к коже.

— Иди спать, — холодно говорит он. — И не выходи, пока не решишь вести себя хорошо.

С этими словами он поворачивается и идёт по коридору. Я не могу пошевелиться, пока не слышу, как хлопает дверь его спальни, и тогда, только тогда, я бегу в душ.

И только тогда я, наконец, позволяю себе заплакать.

23

АФИНА

Я не была дома с тех пор, как проснулась в постели в доме Блэкмур в то первое утро с головной болью и без памяти о том, что привело меня туда. Моя мама знает, что я приеду, и она в восторге от этого. Она встречает меня на полпути к дому, всё ещё в униформе экономки, её лицо раскраснелось и вспотело, а черные волосы выбились из пучка, который она всегда собирает, когда она на работе.

Я больше похожа на свою маму, чем на отца, по крайней мере, мне так всегда говорили. Думаю, моя мама хотела бы, чтобы я была похожа на него сейчас, хотя бы немного, чтобы у неё было что-то, что напоминало бы о нём, кроме фотографий, которые она хранит повсюду. Честно говоря, я не знаю, как ей это удаётся. Одна из вещей, которая мне понравилась в жизни в этом доме на территории кампуса, это то, что, куда бы я ни посмотрела, везде нет напоминаний о моём отце, напоминаний о его предательстве, его ошибках, обо всем, что мы потеряли. Я очень сильно любила его, насколько я знала, он был хорошим отцом и хорошим человеком, и я отчаянно по нему скучаю.