— Знать что? — Афина смотрит на нас долгим и спокойным взглядом, и я понимаю, что всё это время это было частью её личной игры. Она поняла, что что-то происходит, и отдала приз, чтобы узнать, в чём дело.
— Есть ритуал, который проводится раз в поколение, — говорит Джексон почти усталым голосом. — Сотни лет назад «жертвоприношение девственницы» воспринималось очень буквально. В нём, когда наследники семей-основателей достигли совершеннолетия, в старом Блэкмуре, в Британии, была принесена в жертву девственница, и они выпили её кровь. Но потом мы приехали в Америку, и всё изменилось, и пить человеческую кровь стало уже не так просто. — Он пожимает плечами.
У Афины побелели губы, на лице отразился ужас.
— Поэтому вместо этого они придумали что-то другое. Вместо того, чтобы буквально пить кровь девственницы, кровавой жертвой должна была стать её девственность. Они отдавали девушку трём наследникам, чтобы те делали с ней всё, что им заблагорассудится. Обычно это было довольно извращённо. — Губы Джексона кривятся. — Мужчины превращаются в животное, когда им дают девушку, которую они могут использовать по своей прихоти. Но загвоздка была в том, что девственницу нельзя было изнасиловать. Ей нужно было добровольно отдать свою девственность одному из них. Но они должны были её убедить. Иногда это был шантаж или принуждение, иногда обольщение, иногда просто пытки до тех пор, пока она больше не могла этого выносить, я полагаю, это был излюбленный метод Кейда, — саркастически говорит он.
— И как только она сделала выбор? — Голос Афины дрожит, но она насторожена.
— Мужчина, которого она выберет, станет следующим лордом Блэкмура, — просто говорит Джексон. — Он будет править городом до следующего поколения и станет законом для всех в нём. Двое других наследников станут его правой и левой рукой.
— Так что я... — Афина с трудом сглатывает. — Боже мой. Я только что вернула тебе Блэкмур. — Она смотрит на меня широко раскрытыми от шока глазами. А затем её взгляд возвращается к Джексону.
— Ты знал это с самого начала.
Джексон медленно кивает.
— Да. Я был там на ритуале.
— Ты был там, когда я... — она замолкает, обхватив себя руками. — Вот почему ты отверг меня. Тебе не нужен этот город.
— Все не так просто, как кажется...
— Заткнись, мать твою! — Внезапно кричит Афина, её лицо бледнеет, а глаза всё ещё широко раскрыты, ошеломлённые и испуганные. — Ты, блядь, издеваешься надо мной? Я всё это время была пешкой в этом... в этом... патриархальном дерьме, и никто мне ничего не сказал?
— Мы не могли бы... — пытаюсь заговорить я, но она заставляет меня замолчать, бросив на меня самый холодный взгляд, какой я когда-либо дарил.
— Я не могу поверить, что трахнулась с тобой, — шепчет она. — Я не могу поверить, что поставила тебя во главе всего этого грёбаного города, подчинила всех здесь твоему грёбаному высокомерию, потому что я не знала. — Афина качает головой, пятясь к двери. — Я не знала. Я не могла принять решение, потому что не знала. — Её взгляд устремляется вверх. — Я должна была трахнуть Кейда. По крайней мере, его семья нанимает мою! По крайней мере, его отец помог нам! — Она тяжело сглатывает, качая головой.
— Пошли вы все к чёрту, — шепчет она. — Я вас всех ненавижу. Всех до единого.
А потом дверь за ней захлопывается, и она уходит.
— Что ж, теперь вы все действительно всё испортили, — сухо говорит Джексон, опускаясь на один из стульев. Кейд отступает, часть гнева покидает его, и я медленно поднимаюсь на ноги, чувствуя, как начинает болеть челюсть.
— Что теперь будет с Афиной? — Джексон смотрит на меня. — Что ты собираешься с ней делать?
— На самом деле мне насрать, что с ней будет, — решительно заявляю я. — Я буду держать её при себе до тех пор, пока с ней будет интересно трахаться, как я всегда и планировал. Я позабочусь о том, чтобы она была обеспечена, как требуется, но в остальном она для меня ничего не значит. Она всегда была просто дыркой, которую мне нужно было трахнуть, чтобы победить.
При этих словах Джексон сжимает челюсти, но ничего не говорит. Кейд снова покраснел от гнева и покачал головой.
— Это не останется в силе, — говорит он, переводя взгляд с меня на него и обратно. — Вы слышали её. — На самом деле она не выбирала Дина. Она выбрала Джексона, но он проиграл. В этом нет принципиальности. Значит, ты победил нечестно. — Кейд поджимает губы. — Это ещё не конец, Дин.
— А что насчёт тебя? — Спрашиваю я Джексона, после того как Кейд в ярости уходит. — Ты собираешься с этим спорить?
Джексон медленно встаёт, проводя пальцами по волосам.
— Нет, — просто говорит он. — Я отказал ей. Я уже вывел себя из игры, если вообще когда-либо в ней участвовал.
Он пожимает плечами, направляясь к двери, но затем останавливается, взявшись за ручку:
— Я должен сказать, Дин... — он оглядывается на меня, и его губы кривятся в полуулыбке. — Я не совсем уверен, что победил сильнейший.
27
АФИНА
Сейчас я вспоминаю кое-что из этого. Не всё, но после признания Джексона воспоминания начинают возвращаться. Первый наркотик, тот, из-за которого я надела халат и спустилась по ступенькам. Пение, тела в мантиях, холод. Вино. Снова наркотики. И размытые лица надо мной, те, на которые, как я теперь знаю, я смотрю каждый день с тех пор.
Они сделали это со мной. Они сделали из меня пешку, жертву, игрушку. Я чувствую, как моя боль усиливается в груди, обида превращается в гнев, безнадёжность – в жажду мести. Желание убедиться, что они не получат того, чего хотят.
Я собираюсь сделать так, чтобы никто из них не победил.
Дин Блэкмур не заслуживает меня, и он не заслуживает этого города. Я не думаю, что кто-то из них заслуживает.
Они выбрали не ту девушку.
Я собираюсь отнять у них всё.
Я лишилась девственности, но Кейд всё ещё хочет меня, и в глубине души Джексон тоже. Я затащу их обоих в постель, заставлю их трахнуть меня, а потом кто победит? Тот, кто кончит первым?
Я не игрушка ни для кого, со мной не стоит играть.
Моя мать назвала меня в честь богини войны.
Я никогда не буду ничьей жертвой.
И я собираюсь уничтожить их всех.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
