Жестокий Лорд (ЛП) - Торн Айви

Это означает, что постоянные напоминания о нём в доме, где сейчас живёт моя мама, каждый день словно сотня стрел вонзаются в сердце.

Мне так хорошо в маминых объятиях, что я чуть не расплакалась. Это не мой дом, но всё же это дом. Это место, где живёт моя мама, и это делает его более родным, чем то, где я сейчас живу, могло бы быть когда-либо.

Она приготовила мой любимый ужин: жареную курицу с картофельным пюре и кукурузу в початках. Я съедаю больше, чем могла себе представить раньше, накладываю две тарелки с едой, прежде чем моя мама пододвигает ко мне тарелку с ванильными кексами, которые она приготовила на десерт, посыпав их глазурью из сливочного сыра, и выглядит почти застенчивой.

— Я знаю, ты немного старовата для кексов с посыпкой, — говорит она. — Но я знаю, что раньше ты их любила.

— Я всё ещё люблю их, — заверяю я её. — Спасибо тебе огромное, мам. Это… это было самое вкусное, за долгое время.

— Тебя что, недостаточно кормят в университете? — Она хмурится. — На тебя не похоже, что ты так много ешь, я не говорю, что в этом есть что-то плохое, я просто беспокоюсь за тебя. Ты выглядишь бледной и худой. И...ты поранилась?

Она протягивает руку, чтобы коснуться моей шеи, и я отшатываюсь. Я достаточно хорошо замазала синяки косметикой, но было трудно скрыть рану, оставленную Кейдом прошлой ночью.

— Просто произошёл несчастный случай в спортзале, — говорю я ей, ненавидя себя за то, что приходится лгать. — В последнее время я много тренируюсь, поэтому я такая голодная.

И ребята, с которыми я живу, заставляли меня есть прямо с пола, и я избегала приёма пищи, чтобы не разговаривать с ними.

— Ты выглядишь более худой, чем обычно. — В уголках её глаз по-прежнему морщинки, что является явным признаком беспокойства. — Тебе там нравится, Афина?

Я не могу сказать ей правду, ничего из этого. Она была бы в ужасе, если бы я это сделала. Она бы настояла, чтобы я не возвращалась, чтобы я разорвала контракт, и чтобы мы выживали сами. Только проблема в том, что мы не выживем, «Сыны дьявола» никогда не отпустят нас после того, что сделал мой отец. Они насладятся нами, прежде чем убьют, раздавая нас обоих всем парням в клубе. Ни для кого не секрет, что происходит с дочерями и «старушками» тех парней, которые отказываются от членства в клубе. Именно это, а не что-либо другое, что могло бы случиться с ними, удерживает членов клуба в узде – знание того, что может случиться с их семьями.

Но я также просто не могу сказать ей об этом, потому что не могу представить, как я сижу здесь, на этой маленькой кухне, вдыхаю воздух, всё ещё пахнущий жареным мясом, приправленным жиром, маслом и пирогом, и рассказываю маме обо всех ужасных, унизительных, грязных вещах, которые я совершала и к которым меня принуждали с тех пор, как я проснулась в той постели. И что ещё хуже, я не могу представить, как можно признаться в остальной части правды, в том, что мне действительно понравилось что-то из этого.

Я была вынуждена это сделать, но в то же время не могу сказать, что мне это не понравилось.

— Там тяжело, — признаюсь я, потому что знаю, что не могу просто солгать ей в лицо. Она знает меня лучше, я могла бы придумать оправдание своему голоду и потере веса, но не тому, что я счастлива или несчастлива. — Это вынужденная мера, — говорю я, надеясь, что она оставит всё как есть.

— Со стороны мистера Сент-Винсента было очень любезно организовать для тебя ещё одну стипендию, — задумчиво говорит она. — Я хочу сказать тебе, Афина, что, если тебе не хочется уезжать, ты можешь просто поступить в государственный университет, как и собиралась изначально. Но... — она колеблется, и я вижу на её лице борьбу между житейскими заботами и желанием быть хорошей матерью, дать мне всё, что я хочу или в чем нуждаюсь для счастья. — Я думаю, мистер Сент-Винсент, вероятно, был бы недоволен, если бы ты ушла, после всего, что он сделал, чтобы обеспечить это для тебя, — мягко говорит она. — Я не хочу, чтобы ты оставалась там, где тебе не нравится, но, если он меня уволит, у меня не будет хороших рекомендаций на другую работу. Я не работала, пока была замужем за твоим отцом, это моя первая работа с тех пор, как мы поженились. И без защиты мистера Сент-Винсента... — она замолкает, но я знаю, чего она не договаривает. Без этой защиты мы уязвимы для любого из «Сынов Дьявола», который захочет напасть на нас. Любого, кто захочет сделать из нас пример.

Нам пришлось бы бежать очень далеко, чтобы спастись от них.

— Всё в порядке, — быстро говорю я ей. — Это просто тоска по дому. Но теперь я здесь и уверена, что к концу выходных почувствую себя намного лучше. Я буду готова вернуться и начать новую неделю.

— Именно так. — Она улыбается мне, и я знаю, что именно это она и хотела услышать, заверения в том, что на самом деле всё не так уж и плохо, что я просто скучаю по дому и что всё, что мне нужно, это провести пару ночей в своей старой постели и немного домашней стряпни, и я быстро поправлюсь.

Мне нужно нечто большее, чем это. Мне нужны ответы. Мне нужна помощь. И мне нужно, чтобы Кейд, Дин и, честно говоря, Джексон тоже отправились прямиком в ад, откуда они пришли. Но я не собираюсь получать ничего из этого, так что мне придётся довольствоваться несколькими порциями хорошей еды и парой ночей сна, не задаваясь вопросом, с каким новым адом я столкнусь утром.

Это действительно немного помогает. Моя мама буквально сияет, когда я здесь, она с удовольствием готовит для меня еду, сидит и разговаривает, рассказывает мне о том, что происходит в поместье, и о нескольких друзьях, которых она завела среди персонала за последнее время, с тех пор как Филип Сент-Винсент нанял ещё нескольких, и даёт мне советы, чем заняться пока она на работе. Я рассказываю ей о некоторых своих днях в университете, гуляя с ней в парке вечером, после того как она закончит, и мы вместе идём в кино. Это похоже на мою прежнюю, нормальную жизнь, и я почти могу выбросить Кейда, Дина и Джексон из головы на какое-то время.

Почти, но не совсем. Потому что я знаю, что неизбежно должна вернуться.

У меня нет выбора. Даже если бы я была готова подвергнуть себя такой опасности, я не могу рисковать своей матерью. В первую очередь, я сделала это для неё, гораздо больше, чем для себя, и теперь я не собираюсь отступать.

Я собираюсь выяснить, как победить их в их собственной игре. Я могла бы покончить с этим прямо сейчас. Слова Джексона уже несколько дней крутятся у меня в голове, пока я пытаюсь осмыслить их. И я могу думать только об одном.

Как только я трахну кого-нибудь из них, что-то изменится. А это значит, что лучший способ победить их – сделать выбор самой.

Я знаю, кого хочу, если у меня есть выбор. Но однажды он уже оттолкнул меня, когда мы оба были на грани того, чтобы сдаться. И всё же я должна попробовать ещё раз. Предположим, у меня есть хоть малейший шанс провести свой первый раз с кем-то, к кому я не испытываю полной ненависти, с кем-то, кого моё тело, по крайней мере, отчаянно желает. В этом случае победа будет намного слаще.

Если он снова отвергнет меня…

Итак, я не совсем понимаю, что делать. Я знаю, что не хочу Кейда или, по крайней мере, ничего, кроме того, что хочет моё предательское тело, но отец Кейда могущественен, и Кейд тоже, в силу этого. Его семья много сделала для моей, и, возможно, было бы разумно укрепить это, позволив Кейду победить. Но секс с Кейдом будет порочным, жестоким и болезненным. С Дином, я не уверена, каким бы он был. Унизительный, возможно, холодный и, вероятно, бесчувственный. Но, возможно, более приятный, чем с Кейдом.

Правда в том, что все трое по-своему заводят меня, проникают в самые тёмные, извращённые уголки моей души и заставляют подвергать сомнению всё, во что я когда-либо верила о себе. Всё, что, как мне казалось, я знала о том, кто я такая и с чем я готова мириться. Что бы я позволила. Чего бы я хотела.

Завтра я возвращаюсь в дом Блэкмур и собираюсь сделать свой ход.