Другой брат (ЛП) - Пейдж Тирни

Прежде чем он успевает ответить, Том вмешивается.

— Лукас знает, что Джеймс встречается с Эйприл.

Голова Уилла поворачивается ко мне так резко, что я удивляюсь, как она не отлетела.

— Ты встречаешься с Эйприл?

— Ага, — отвечает за меня Том, улыбаясь.

Я закатываю глаза.

— Я встречаюсь с Эйприл, — уточняю я.

Том многозначительно поднимает брови.

— Молодец, дружище, — отвечает Уилл, подходя и хлопая меня по плечу. — Ну, и как его величество братец об этом узнал? — спрашивает он, широко раскрыв глаза.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Том снова опережает меня.

— Застукал Джеймса у Эйприл дома в одном полотенце.

Взгляд Уилла мгновенно обращается ко мне, и я просто пожимаю плечами.

Он расплывается в широкой улыбке.

— Это потрясающе.

— Так ему и надо, — добавляет Том.

Я криво улыбаюсь и начинаю подключать кабели.

— Как думаешь, он расскажет об этом вашим родителям? — спрашивает Уилл.

Я выпрямляюсь.

— Вряд ли. Он явно не в том положении, чтобы вытаскивать моё грязное бельё на всеобщее обозрение.

Оливер вступает в разговор, на этот раз более серьёзно:

— Эйприл знает? О Лукасe и Эби?

Я тяжело вздыхаю, проводя рукой по волосам:

— Да, знает.

Раньше, когда парни заводили разговор про Лукаса и Эби, меня передёргивало, и я сразу менял тему. Но теперь... Теперь я ничего к ним не чувствую. И это будто освобождение от цепей.

Оливер понимающе кивает.

— Как она это восприняла?

— Как и ожидалось, — отвечаю я. — Она была удивлена, расстроена... обеспокоена.

Оливер вновь кивает, а Том наклоняет голову набок.

— Так, что дальше по плану?

— Ничего не меняется, — твёрдо говорю я. — Мы хотим быть вместе, и Лукас просто должен с этим смириться. — Я делаю глубокий вдох. — Но я должен рассказать маме.

— Как думаешь, что она скажет? — спрашивает Оливер.

Этот вопрос не даёт мне покоя уже несколько недель. С того самого момента, как всё с Эйприл началось, я знал, что рано или поздно этот разговор неизбежен. Это будет некомфортно, и я понятия не имею, как отреагирует отец. Но это неизбежно. Единственное, что я знаю наверняка — ничто не удержит меня от неё. Ни Лукас, ни мама с папой, ни даже возможность турне. Больше ничего.

— Честно? Понятия не имею. Но есть только один способ узнать, — отвечаю я.

Подходя к Оливеру, я достаю из заднего кармана блокнот и протягиваю его ему. Он открывает его и начинает пробегать взглядом аккорды, которые я нацарапал вчера.

Его брови сдвигаются, и он оборачивается ко мне:

— Это что такое?

— Я кое-что написал. Знаю, что поздновато, но подумал, что мы могли бы попробовать, — говорю я, чувствуя, как нарастают нервы.

Уже давно я не писал песен, а тем более не пел. Но эта... эта чувствуется правильно. Словно я открыл себя до конца, словно взял кинжал и пролил кровь прямо на страницы.

Он кивает, уголки его губ поднимаются в лёгкой улыбке.

— Да, звучит круто. Думаю, мы можем попробовать. — Он поднимает блокнот. — Сейчас сделаю копии, и начнём.

Когда он возвращается, Том уступает мне место у микрофона, и мы сразу погружаемся в работу. Мы отрабатываем песню по частям, внося корректировки, пока всё не складывается в единое целое. Пока мы играем, по мне пробегает электрический ток, и я вижу, что парни наслаждаются процессом не меньше.

Вот что мне больше всего нравится в нашей группе — мы питаемся энергией друг друга и поддерживаем безоговорочно.

После нескольких прогонов мы все приходим к согласию: если к следующей неделе мы отполируем песню, добавим её в сет. Одна только мысль об этом заставляет моё сердце учащённо биться. Я не могу перестать думать, каково будет исполнить что-то настолько личное, разделив этот момент с лучшими друзьями.

Когда мы заканчиваем, солнце уже садится, и мы все валимся от усталости, особенно Оливер — игра на барабанах забирает у него больше сил, чем у нас. Хотя он никогда не жалуется. Этот парень реально в форме. Мы обмениваемся уставшими прощаниями, я загружаю снаряжение в машину, подвожу Уилла до его квартиры и наконец возвращаюсь домой.

С Лукасом теперь всё решено, группа движется в правильном направлении. Осталась последняя преграда.

Завтра я расскажу маме про меня и Эйприл.

Глава 40

Эйприл

Я распахиваю дверь кафе, мои глаза бегло оглядывают деревянные столики и разномастные стулья, пока не находят Анну у окна. Она уже устроилась с напитком, встает и улыбается, чтобы обнять меня, когда я подхожу. Мы с девчонками решили встретиться на спонтанный воскресный завтрак в кофейне, прежде чем отправиться на прогулку по саду Кенсингтон. Утро сегодня просто великолепное, и мы решили воспользоваться солнечной погодой по максимуму.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать Анну в щеку, и занимаю место напротив нее.

— Ну, — говорит Анна, подаваясь вперед с хитрой улыбкой, скрестив руки на столе, — ты буквально светишься.

Мои щеки вспыхивают.

— Удивительно, что пара оргазмов делает с кожей.

— Молодец, — отвечает она. — Я уже заказала твое любимое.

— Спасибо.

Официант приносит мою выпечку и капучино, и я без промедления принимаюсь за еду. Колокольчик над дверью кафе снова звенит, за ним следуют удивленные возгласы других посетителей. Я оборачиваюсь, и моя челюсть чуть не падает на пол. Анна давится своим горячим шоколадом, закашлявшись. Джемма входит с видом хозяйки, сверкая лакированными ботфортами до бедра, темно-синей плиссированной юбкой и практически отсутствующим кружевным боди под сетчатым топом, скрепленным несколькими тонкими лямками. Восемь утра.

Ее макияж размазан, а светлые волосы каскадом спадают на плечи легкими волнами. У нее тот самый «взгляд только что из постели».

Я подзываю официанта, заказывая абрикосовый датский пирог для Геммы, пока она садится.

Анна приподнимает бровь.

— Из какой дыры ты только что вылезла?

— Уф, — простонала Джемма, придвигая стул. — Девочки, у меня было худшее свидание.

— Ты прямо от него? — спрашиваю я.

— Да.

— Почему ты осталась у него, если свидание было таким ужасным?

— У него кот.

— Доводы приняты.

— Просвети нас, — говорит Анна, делая глоток горячего шоколада.

— Значит, познакомилась с этим парнем по имени Ричард. — Мы с Анной переглядываемся, с трудом сдерживая смех. Джемма закатывает глаза и продолжает: — В общем, пошли мы ужинать в пиццерию – нормально, ничего. Он приходит и оказывается ниже меня. Он сказал, что ростом ста восемьдесят сантиметров!

Джемма максимум сто шестьдесят пять – сто шестьдесят восемь.

— Расскажи побольше про этого мини-Дика, — говорит Анна, жестом подгоняя ее продолжать.

— Ну, разговор был нормальный, еда тоже неплохая. А потом приносят счет, и он осмеливается предложить, чтобы мы разделили его.

— Наглость! — говорит Анна, качая головой, и я с трудом сдерживаю смех.

— Вот именно! В общем, я соглашаюсь оплатить на половину, и он приглашает меня к себе. Говорит, что у него кот. И я думаю: ну ладно, уже пришла.

— Естественно, — говорю я.

— Мы приходим к нему домой. Он начинает целоваться со мной, ведет в спальню и… без предупреждения… засовывает свои жирные, грязные колбасные пальцы мне в рот. Его рука на вкус как творог.

Блядь, это отвратительно.

— А еще у него самый маленький член. Думаю, это микро. Никогда раньше не видела такого вживую. Слава богу, он справился за два толчка, а потом просто перевернулся и уснул. Он все еще храпел, когда я сбежала этим утром. — Она содрогается, будто до сих пор травмирована.

Анна морщит нос.

— Господи боже.

— Знаю, — говорит Джемма.

— Я имела в виду микропенис. Не могу поверить, что ты с таким раньше не сталкивалась. Ты перебираешь членов, как амиши масло взбивают, — говорит Анна.

Джемма пожимает плечами и небрежно откусывает большой кусок своего датского пирога.