Другой брат (ЛП) - Пейдж Тирни

— Спасибо, это для меня многое значит, — говорю я, а мама дарит мне тёплую улыбку.

Отец делает глоток чая.

— Ты видел брата с тех пор, как он вернулся?

Я глубоко выдыхаю, стряхивая крошки с джинсов. Я знал, что этот вопрос прозвучит.

— Э-э… нет, не видел, — отвечаю, почесывая затылок. Лучше уж сразу всё сказать – как вырывать зуб. — Кстати, о Лукасе. Это, собственно, одна из причин, почему я здесь.

— О? — Мама подаётся вперёд, её взгляд пересекается с отцовским.

— Да. — Я делаю глубокий вдох, чтобы собраться. — Тут, правда, нет лёгкого способа сказать, так что я просто скажу.

Я закрываю глаза, мысленно молясь, чтобы меня не разнесли в пух и прах. Отец непредсказуем в лучшие времена.

Я не ожидал, что буду так нервничать.

— Что случилось? — спрашивает мама.

Я открываю глаза и встречаю её взгляд.

— Я встречаюсь с Эйприл.

Мама замирает, держа кружку на полпути ко рту, а в комнате воцаряется тишина. Её лицо меняется с обеспокоенного на какое-то неразборчивое выражение, а отец просто смотрит на меня с нахмуренными бровями.

Проходит целая вечность, прежде чем кто-то говорит хоть слово.

Блядь.

— Папа… — начинаю я.

Он поднимает руку, прерывая меня.

— Я слышал тебя, сын. Просто… дай мне минуту.

Мама смотрит на меня с удивлением и любопытством.

— Ты и Эйприл, — произносит она. — То есть вы с Эйприл…

— Вместе. Да, — заканчиваю я за неё.

— Понятно, — кивает она, как будто пытается осмыслить.

— Как долго это продолжается? — спрашивает отец, выпрямляясь.

— Пару недель, — признаюсь, потирая руки о штаны.

— А твой брат… он знает? — мама спрашивает, слегка морщась, словно каждое слово даётся с трудом.

— Знает, — киваю я.

В комнате снова наступает тишина, и единственным звуком остаётся громкий тиканье старинных часов в прихожей.

— Ну что ж, — наконец говорит мама. — Я всегда думала, что ты неровно к ней дышишь.

— Что? — Я удивлён настолько, что едва не роняю кружку.

Она кивает.

— Я замечала, как ты на неё смотрел.

— Нет, не смотрел, – отвечаю я.

— Смотрел, сын, — говорит отец.

Вот чёрт. Неужели это было так очевидно для всех, кроме меня?

— Вы не сердитесь? — спрашиваю я.

Отец криво улыбается.

— Сын, тебе двадцать девять. Ты взрослый человек. Конечно, мы на тебя не сердимся. Удивлены – да. Но это всё.

Он пожимает плечами.

— А вот что скажет твой брат, я не знаю.

Я опускаю руку на лицо и ощущаю, как моё напряжение исчезает вместе с глубоким выдохом.

— Милый… — мама наклоняется вперёд, осторожно ставя чашку на журнальный столик. — Единственное, чего хотят любящие родители, чтобы их дети были счастливы. Ты счастлив?

Я думаю об Эйприл, и сердце наполняется теплом.

— Да. Я счастлив. Она делает меня счастливым.

Мама улыбается, её взгляд становится мягким и понимающим.

— Я знаю, ты и твой брат не всегда ладите, — начинает она, поднимая руку, чтобы я не перебивал, — И мне не нужно знать все детали. Это ваше дело. Вы уже взрослые мужчины, и я не могу вас ни к чему принуждать. Но я очень хорошо отношусь к Эйприл. Она мне дорога. И я не настолько глупа, чтобы поверить, что их разрыв произошёл просто из-за «проблем с общением». — Её взгляд смешан с грустью и пониманием. — Я прошу тебя, Джеймс, будь честен с ней.

Я киваю, давая понять, что понял её.

— Хорошо, — говорит она, снова беря чашку.

—– Как отреагировал Лукас, когда узнал? — спрашивает отец серьёзным тоном.

— Был в ярости, — отвечаю я.

Отец выдыхает и качает головой.

— Дай ему время. Он придёт в себя.

Блядь. Сколько всего я мог бы сказать, но вместо этого сдерживаю слова. Я решил не раскрывать правду о нашем с Абигейл разрыве и держусь своего слова. Я выдавливаю улыбку и откусываю ещё кусочек маминого имбирного печенья.

— Как она? — мама задаёт вопрос мягким голосом.

– Она в порядке. Правда, в полном порядке.

— Это серьёзно, между вами? — уточняет она.

— Да, мама. Всё серьёзно. — В уголках её глаз появляются морщинки, когда она улыбается. Она всегда была неравнодушна к Эйприл. — Я планирую привезти её сюда на Рождество… если вы будете рады нас принять?

Мамино лицо светится, и она радостно хлопает в ладоши.

— О, это будет прекрасно! — Она поворачивается к отцу. — Правда, Питер?

Отец глубоко вздыхает, явно предвидя возможную реакцию Лукаса, но, наконец, расслабляется.

— Это было бы замечательно. — Он прочищает горло. — Но, возможно, мы сначала расскажем об этом твоему брату, ладно?

Я тут же соглашаюсь. Даже представить не могу, как неловко будет, если всё произойдёт иначе. И, несмотря на всё, что я к нему чувствую, я не хочу злорадствовать.

— Буду очень благодарен, спасибо, — говорю я, одаривая его благодарной улыбкой.

Мама переводит взгляд между нами, её радость по-прежнему заметна. Она встаёт, поправляя свои брюки, и подходит ко мне. Наклоняясь, она прижимается щекой к моей, держась за мои плечи обеими руками. Я накрываю одну её руку своей.

— Пора было найти кого-то, кто видит в тебе то же, что и мы, Джеймс. Ты замечательный человек, а Эйприл – просто чудо. Я за вас рада, милый. Очень рада.

Мы проводим следующие несколько часов в разговорах. Мама рассказывает о своей книжном клубе и их последнем чтении, которое оказалось несколько более откровенным, чем привыкли местные дамы. Я смеюсь, пытаясь представить её, обсуждающую такие романы. Молодец, мама. Она выглядит счастливой.

Я рассказываю им о песнях, которые мы выбрали для прослушивания, и объясняю, как будет проходить этот день.

На прощание я обнимаю их обоих. Мама крепко сжимает меня и целует в щёку. Я смеюсь, стирая следы её губной помады. Уже собираясь уходить, я замечаю, как отец торопливо уходит на кухню, а затем возвращается, держа в руках бутылку красного вина без этикетки.

— Что это? — спрашиваю я, изучая бутылку.

Гордость мелькает в его глазах.

— Я начал делать своё вино. Роб из соседнего дома помог мне разобраться с набором для домашнего виноделия. Это испанский сорт, Риоха. Получилось неплохо. Держи, — говорит он, протягивая бутылку. — Раздели с Эйприл.

Я принимаю её, замечая лёгкие изменения в его выражении лица. Он выглядит спокойным, почти довольным. Я поднимаю бутылку, как в тосте.

— Обязательно, папа. Спасибо.

Я почти выхожу за дверь, когда чувствую, как мамины маленькие пальцы обхватывают мой бицепс.

Мама серьёзно смотрит на меня.

— Она потрясающая женщина, Джеймс. Береги её. Она пережила слишком многое.

— Я обещаю, — отвечаю я, наклоняясь, чтобы поцеловать её в макушку.

По пути домой я громко пою под свою любимую песню. Я так рад, что нам удалось обсудить это без всяких вспышек. Это ощущается как огромный груз, снятый с моих плеч.

Больше никаких секретов.

Больше никаких укрытий.

Я нажимаю на газ, не терпится вернуться домой к моей девочке.

Глава 42

Эйприл

Джеймс вчера днём вернулся после встречи с родителями и рассказал им всё о нас. Моё сердце бешено колотилось от нервов, пока он не заверил, что они счастливы за нас. Ощущение облегчения, которое накрыло меня, было неописуемым. Они всегда были добры и поддерживали меня, принимая в свою семью с открытыми объятиями, когда я была с Лукасом.

Несмотря на свои внутренние трудности, Кэролайн всегда старается изо всех сил. У неё есть этот особый материнский талант – заставлять людей чувствовать себя услышанными и любимыми. Она удивительная женщина с нежным сердцем, и осознание того, что она благословила нас, просто окрыляет. Они будут на прослушивании на следующей неделе, что станет первым случаем, когда я увижу их с момента помолвки. Стоять рядом с ними, поддерживая Джеймса, будет довольно странным контрастом, но я с нетерпением жду этой встречи.

Я иду по квартире Джеймса, одетая лишь в его футболку. Волосы собраны в небрежный пучок на макушке, и приятная тупая боль пульсирует между бёдер после вчерашней ночи. Я выглядываю в кухню и наблюдаю, как он разбивает два яйца в миску. Он без футболки, на нём только серые тренировочные штаны, и я невольно сглатываю, разглядывая, как работают мышцы его спины, пока он взбивает яйца. Он перекидывает полотенце через плечо, добавляет соль и перец в смесь, и я улыбаюсь, вдыхая аромат жарящегося бекона и варящегося кофе, заполнивший всю квартиру.