Наша навсегда (СИ) - Зайцева Мария

Он отворачивается, сжимает сильнее кулаки.

Я молчу.

Дышать боюсь, если честно.

— Ну, ничего, ничего… Все хорошо получилось. Хорошо…

Я вспоминаю свое тогдашнее состояние. И тоже сжимаю кулаки. Боже, как хочется его долбануть по лицу! Тварь! Я тогда умерла же! Реально умерла! А он… Он во всем этом виноват был! И в том, что мои парни пострадали! Незаслуженно! Боже… Убить его мало!

— Тоша… — слова даются мне с трудом, столько в горле злой ненависти, — а почему ты тогда потом не… Не воспользовался?

— Тобой? — он поворачивается ко мне, глаза блестят яростно, — а нахуя мне овощ? Ты же вообще нихера не соображала. Ничего не хотела. Даже не разговаривала!

— Ты меня таблетками…

— Ну да, пришлось, — кивает он, — ты же рвалась обратно. Не помнишь?

Отрицательно машу головой. Я? Обратно?

— Блядь… Память, как у рыбки… — скалится он, — хотя, это побочка, наверно, меня предупреждали. Примерно через пару месяцев ты мне заявила, что хочешь вернуться и все же поговорить с этими уродами. Типа, нельзя так, надо выяснить отношения и прочий сопливый бред. Как ты понимаешь, я не мог этого допустить. Потому поменял тебе таблетки на другие. Более сильные. И с побочкой, оказывается. Ты вообще перестала на что-либо реагировать. Хорошо, хоть про свои идеи тупые забыла. У меня не было времени с тобой нянчиться, у меня как раз работа наклевывалась. Те люди, что заказали папашу Лиса, предложили хороший вариант.

— Обманывать людей… — бормочу я.

— И это знаешь? — поднимает он брови, — надо же… Нет, не обманывать людей. А разводить лохов. От меня — техническое обеспечение, работа с банками и сотовыми операторами, общее руководство. Короче, полностью ведение проекта. От них — операторы.

— Это обман, мошенничество, Тош.

— Да что ты? — кривится он, — а то я не в курсе! Дура наивная! Бабки от меня принимала влегкую! Не задумывалась, откуда они?

— Задумывалась, — киваю я, — потому и перестала… Брать. Тош, ты же отпустил меня. Зачем опять? Зачем, Тош?

— Затем, что ты, сука, мне должна. Меня прижали. Тех, кто меня крышевал, взяли. И меня бы взяли, но я слинял вовремя. И теперь у меня опять нихуя нет. Кроме небольшого бабла. И тебя. Начнем с чистого листа, Вась?

— Нет, — отвечаю я, — не начнем. Тош, ты сам не понимаешь, что творишь… По твоему заказу стреляли в двоих людей…

— Жаль, что не в тех! Я думал, что ты сорвешься со своими мудаками-любовниками! А ты…

— Тоша. Отпусти меня. Я просто уйду, клянусь. Никому ничего не скажу. — Я говорю это без особой надежды, не веря в чудо. Но вдруг?

— Нет уж, — смеется он, и смех этот безумен, — Из-за тебя это все изначально. И теперь я тебя не отпущу. В Москве чуток расслабился, но там много работы было… Я думал, погуляешь немного и назад прибежишь. А ты… Сюда угуляла, тварь!

— Тош. Я все равно не буду с тобой.

— Будешь. — Он говорит это так уверенно, что мороз по коже бьет, — я больше не буду размазней. Я долго думал, Вася. И понял, что серьезно ошибался с тобой. Что тебя реально надо было брать и трахать. Именно этим я и займусь, когда до места доберемся. За все года оторвусь. А то такой мудак благородный, надо же! Не хотел бесчувственное тело трахать! Дурак! Теперь все по-другому будет… Тебе понравится. Ты мне еще детей родишь… Блядь, а это еще что???

Последние слова он буквально кричит, глядя перед собой в лобовое.

Я тоже смотрю.

Здоровенная белая машина, непонятно, откуда появившаяся, перегораживает выезд на дорогу.

Тонированные стекла не позволяют понять, кто в ней, сколько человек.

Я испуганно надеюсь, что это люди моего отца, или Бешеного Лиса. Или мои мужчины… Каким образом так быстро нашли? Хотя, разве это важно?

Но, когда открываются двери водительского и пассажирского мест, я понимаю, что эти люди — явно не местные. И явно не имеют никакого отношения к моим надеждам…

— Блядь… — выдыхает Тошка, — Жнецы.

68

Второй раз слышу это прозвище, и снова оно какой-то потусторонней жутью отдает. Жнец — это же что-то типа карающего ангела? Или демона? Или…

Мысли мои, глупые, несвоевременные, носятся в голове безумными белками, пока наблюдаю за двумя мужчинами, медленно, показательно неторопливо, идущими от белой машины к нам.

Они…

Они братья.

Явно.

Очень похожи. И в то же время, абсолютно разные.

Впереди идет совершенно невероятных размеров громила в белой футболке.

Бог мой!

Он же… Он же больше моего Камня будет! Я, честно говоря, была уверена, что таких огромных парней, как мой Лешка, и не найти. А тут… Вот он. Машина смерти.

Темная борода, бычья шея, руки в татуировках, очки темные, делающие и без того пугающую физиономию еще страшнее. Он словно терминатор. Только обреза не хватает в руках. Хотя, ему обрез ни к чему. Сейчас подойдет, скажет: “Аста ла виста, бэйби”… И голову голыми руками оторвет…

— Блядь… — шипит напряженно Тошка, сжимая руль и, видимо, лихорадочно соображая, что делать дальше, — блядь… Сиди тихо, поняла? Ни звука!

И, не получив от меня обратной связи, тычет в бок больно:

— Если ты думаешь, что они тебя спасать явились, то зря! Это Жнецы. Они людоеды. Свидетелей не оставляют. Меня прикончат, а потом тебя выебут и на части разорвут.

Меня в дрожь кидает от его слов.

И от невероятной уверенности, что сквозит в них.

Второй мужчина, тот, что сидел на водительском месте, держится чуть позади громилы.

Он в голубой рубашке, расстегнутой на груди, тоже в темных очках. Волосы стильно уложены.

И вообще, выглядит более нормальным, что ли… Цивилизованным.

Наверно, с ним можно договариваться.

— Сиди, — командует Тошка, — если что, ты — шлюха. На трассе подобрал тебя.

И, пока я, раскрыв рот, перевариваю его инструкции, выскакивает из-за руля.

— Добрый день, — улыбается он, — что-то случилось?

Голос ощутимо подрагивает, напряжение такое, что смотреть больно.

Но я смотрю.

Громила тормозит рядом с Тошкой, его брат — чуть поодаль, скучающе оглядывает машину и смотрит прямо на меня.

А затем снимает очки.

И… Ой…

Промахнулась я, посчитав самым нормальным в этом тандеме именно его.

В светлых холодных глазах красавчика сквозит ледяное, спокойное безумие. Равнодушное. Мертвое.

Меня примораживает к сиденью.

Похоже, Тошка прав.

Они монстры. И свидетелей не оставляют…

— Анатолий Весов? — спокойно уточняет громила, лениво изучая испуганного Тошку с ног до головы.

— Эм… Да… — кивает тот, — но я не понимаю… Я же решил все вопросы… С Корягиным. И с Павловым… И… Я еще не все закрыл, но я как раз сейчас…

— Это кто с тобой? — спокойно перебивает его громила, глянув в упор на меня через лобовое стекло.

— Это? — Тошка неуверенно оглядывается, словно не понимает, о чем его спрашивают. Смотрит на меня тоже, морщится чуть заметно, — а… Это так… На трассе подобрал…

— Какие тут шлюхи интересные… — улыбается по-волчьи мужик, а его брат отворачивается в этот момент, скучающе осматривая обочину. И мне, несмотря на ужасный разговор и жуткое давление ситуации, становится легче. Потому что он не смотрит на меня.

А громила, между тем, сверкнув белой клыкастой улыбкой, продолжает ласково:

— Поделишься, Весов?

— А? — непонимающе открывает рот Тошка.

— Девочкой, говорю, поделишься? — кивает на меня громила.

Его брат снова возвращается взглядом ко мне, и ужас, до того, сковывающий тело, неожиданно находит выход в слезах.

Я закрываю рот ладонью и плачу.

Жуткий тип внимательно изучает меня, и, кажется, мои слезы ему нравятся.

Боже…

Они реально монстры.

— А… Да, забирайте… — равнодушно пожимает плечами Тошка.

Вздрагиваю и, чуть придя в себя, дергаю ручку.

Нет уж!

Я тупо сидеть овцой на заклание не буду!

Дверь открывается, я практически вываливаюсь на обочину… В лапы холодного монстра, непонятно, каким образом оказавшегося рядом!