Порочная королева (ЛП) - Торн Айви

Я вижу внезапный ужас на лице Джексона и понимаю, что он об этом не думал, а если и думал, то не позволил себе довести эту мысль до логического завершения.

— Это должно прекратиться, — говорю я низким и серьёзным голосом. — Сегодня мы оставим всё как есть, потому что нам нужно быть рядом с Афиной. Но это зашло слишком далеко. Это нужно остановить.

— Согласен, — отвечает Джексон, и его собственный голос звучит жёстко и надломлено. Дин не произносит ни слова, просто наблюдая за мной, но я вижу что-то нечитаемое в его выражении лица. Я думаю, что, глядя на нас, он придёт в себя. Возможно, его стоит немного переубедить.

Афина принадлежит нам. И никто никогда, чёрт возьми, не причинит ей вреда или тем, кто ей дорог, никогда больше.

Даже если это наши собственные семьи.

4

АФИНА

Я едва могу справиться с похоронами. Всё это напоминает ночной кошмар. Вместо гроба стоит урна, и это делает всё ещё более страшным, потому что я не вижу лица своей матери. Осознание того, что я никогда больше его не увижу, кажется нереальным, и я не могу осознать, что она там – лишь горстка пепла. Как и дом моего детства. Как жизнь, которую я себе представляла. Как то, когда я говорила себе, что могу спасти нас обоих. И я всё делаю ради неё и ради себя.

Что я вообще здесь делаю?

Почему я здесь? Почему я должна возвращаться в Блэкмур?

Очевидный ответ – потому что парни будут преследовать меня. Но я даже не уверена, что это меня беспокоит. Ответ, который я не хочу признавать, заключается в том, что я хочу остаться с ними. Потому что я больше не хочу уходить. И они мне нужны, если я хочу что-то изменить в этом насквозь прогнившем городе.

Я не могу сказать вам, кто руководил похоронами. Я просто сижу рядом с Мией, а Кейд, Дин и Джексон по другую сторону от меня. Мы безучастно смотрим на урну, пока директор похоронного бюро обращался к почти пустому залу. Никто не пришёл, кроме миссис Роуз и ещё нескольких наших соседей, которые жили по соседству старого дома, где я выросла. Почему-то мне стало ещё грустнее от того, что на похороны моей матери пришло так мало людей. Она была так добра ко всем, но в конце концов почти все её забыли.

Даже Филип Сент-Винсент не удосужился появиться. Конечно, с горечью думаю я, глядя на урну, возможно, он одна из причин, по которой это вообще произошло. Удивительно, но его сын сидит слева от меня и крепко держит меня за руку, точно так же, как Мия – за мою правую. Если бы вы недавно спросили меня, будет ли Кейд Сент-Винсент держать меня за руку на похоронах моей матери, я бы подумала, что вы не в себе. Это его сторона, которую я никогда раньше не видела. Сторона, которую я и представить себе не могла в старших классах или даже несколько месяцев назад, когда проснулась в доме Блэкмур.

Мне сказали, что я могу оставить урну себе, но я предпочла похоронить её. Я уверена, что моя мать хотела бы быть похоронена рядом с моим отцом. Итак, когда короткая служба заканчивается, мы все выходим в дождливый тёмный вечер, чтобы постоять на мокрой траве рядом с ямой в земле. Мия и Кейд всё ещё стоят по бокам от меня, а Дин и Джексон позади, словно маленькая армия, поддерживающая меня на ногах во время этого ужасного события.

Я не могу нормально дышать, пока мы не возвращаемся в дом Блэкмур, да и то не сразу. Мия стоит на пороге, словно раздумывая, стоит ли ей остаться.

— Ты не обязана, — говорю я ей, чувствуя, как она неловко и нервно себя ведёт. Я замечаю, как она поглядывает на парней, стараясь не смотреть прямо на них, явно обдумывая всё, что я ей сказала. Если бы я не была так подавлена горем, то, вероятно, смутилась бы, но сейчас я слишком устала, чтобы испытывать что-либо, кроме сокрушительной скорби, которая заставляет меня чувствовать, что я могу рухнуть под её тяжестью в любой момент.

Мия на мгновение замолкает, глядя на меня, а затем снова на троих парней. — Хорошо, — нерешительно произносит она. — Но, если я тебе понадоблюсь, позвони мне, ладно? По любой причине. Обещай, что позвонишь мне.

— Я позвоню, — обещаю я ей. — Но со мной всё будет в порядке. Мне просто нужно поспать.

— Мы позаботимся о ней, — обещает Дин, нежно касаясь моей поясницы. — Клянусь.

Между ним и Мией возникает какой-то непонятный мне взгляд, который я не могу разобрать. Но Мия лишь кивает, быстро обнимает меня, а затем уходит.

— Пойдём, — ласково говорит Дин. — Давай уложим тебя в постель.

Это предложение кажется заманчивым. Но я качаю головой, заставляя себя двигаться вперёд, хотя разговор, который нам предстоит, последнее, о чем я хочу думать.

— Нам нужно поговорить, — твёрдо говорю я, отстраняя их троих и направляясь в гостиную.

— Афина, не сегодня, — говорит Джексон, схватив меня за руку. — У нас ещё много времени, чтобы обсудить всё это. Не стоит делать это сегодня.

— Да, — я отдёргиваю руку. — С меня хватит. Мне надоело играть в эти чёртовы игры. Моя мать мертва, и мы должны поговорить о том, почему. Или, по крайней мере, почему я так думаю. И Джексон… ты тоже принимаешь участие в этом.

Его челюсть сжимается, и я вижу, как сильно он не хочет в этом участвовать. Но я больше не могу ждать. Сегодня вечером мы выложим все карты на стол, и они либо будут со мной, либо нет. Но в любом случае, я намерена покончить с каждым, кто мог быть причастен к смерти моей матери.

— Давайте встретимся в гостиной, — говорю я им, затем поднимаюсь в свою комнату и достаю из рюкзака все статьи. Все исследования, которые мы с Мией нашли.

Когда я возвращаюсь в гостиную, они уже сидят там, как я и просила. Это вселяет в меня небольшую искру надежды, что всё может пройти лучше, чем я предполагала. Возможно, они не сочтут меня абсолютно сумасшедшей.

— Мы с Мией провели небольшое исследование об основании города, — говорю я им, раскладывая статьи на столе. Я оставляю статьи о Натали в стороне, не желая пока поднимать эту тему. — И мы узнали вот что: раньше для ритуала приносили настоящие жертвы, а позже это превратилось в игру, в которую вы трое играли со мной. — Я также выкладываю фотографии на стол: — Я нашла это на чердаке.

На мгновение воцаряется тишина, пока мальчики изучают материалы. Постепенно, я вижу, как меняется выражение их лиц, от шока к ужасу и обратно.

— Чёрт, — ругается Кейд, поднимая одну из фотографий, ту, что показалась мне немного знакомой. — Это моя мама. Она была питомцем? Жертвой?

Я испытываю минутное раздражение из-за того, что его пугает эта фотография, а не сам факт существования ритуала. И я могу понять разницу между кем-то, кого он не знает, и его собственной матерью.

— Итак, мой отец сделал всё это с моей матерью. Он и другие тоже. Пока он не победил. — Кейд выглядит шокировано. — Я не хочу так думать о своей маме, но, чёрт возьми, это просто ужасно.

— Я не вижу ни свою, ни Джексона, — говорит Дин, перебирая фотографии. — Но всё остальное... — он снова пролистывает статьи, и его лицо бледнеет, как в ту ночь, когда он рассказал мне о том, что моя мать в больнице. — Мы знали кое-что из истории города. Но не всё. Я знал о маме Кейда. Но не придавал этому значения. — Кейд убийственно смотрит на него, но молчит.

— Это ещё не всё. — Я беру статьи о Натали, ненавидя то, что, как я знаю, увижу на лице Джексона.

Это проявляется сразу же, как только он видит газеты. Его челюсть сжимается, тёмные глаза полны боли, которую я видела в них раньше и не понимала до недавнего времени.

— Я уже видел это раньше, — мрачно говорит он, отворачиваясь. — Я знаю, как она умерла.

— Но ты не знаешь всего. — Я облизываю губы, сердце бешено колотится в груди. Я не хочу говорить ему, потому что знаю, что это всё изменит. Он может возненавидеть меня за то, что я не сказала ему до того, как мы переспали, на самом деле, за то, что я не сказала ему сразу, как узнала. Возможно, он больше никогда не захочет иметь со мной ничего общего. И мне будет трудно его винить.