Порочная королева (ЛП) - Торн Айви

Я все ещё всхлипываю ему в рот, когда он делает последний толчок, удерживая себя внутри меня, пока не проходит последняя дрожь его оргазма, а затем резко отстраняется.

Я падаю на грязную землю, как мешок с картошкой, моё платье задирается до бёдер, и сперма стекает по моим бёдрам, пока Джексон с отвращением пытается застегнуть джинсы. На каждом сантиметре его лица написано отвращение.

— Пошли вы все нахуй, — рычит он.

Затем он разворачивается и уходит, шагая широкими шагами.

На этот раз рёв его мотоцикла подсказывает мне, что нет смысла следовать за ним.

5

ДИН

— Они уже давно там, — говорю я, глядя на арочное окно на другой стороне гостиной, за которым бушует дождь. — Там, должно быть, настоящий потоп, что они там делают?

— Мы подождём ещё пять минут, а потом я пойду и посмотрю, — предлагает Кейд. Его лицо выражает беспокойство, и я не могу не думать о том, как много изменилось с тех пор, как мы стали её похитителями, мучителями и господами. Как мы превратились в её защитников?

Я тоже не в восторге от этой перемены. В какой-то момент что-то изменилось. Мне даже не нужно долго думать, чтобы понять, когда именно это произошло – в ту ночь, когда её похитили. Видя Афину такой истерзанной, какой мы её нашли, видя те ужасные вещи, которые с ней делали, а затем наблюдая, как она восстанавливается после этого, я осознаю, что это изменило всё. Это изменило её, нас и всю ситуацию в целом.

Афина больше не является нашем питомцем, хотя нам, возможно, нравилось бы так её называть в шутку. Она также не является нашей девушкой – это звучит слишком по-детски и слишком формально. Возможно, она наша любимая.

Как бы мы её ни называли, она наша. Да, мы можем с ней трахаться и наказывать её. Но также она является той, кого мы должны защищать.

Минуты проходят, и Кейд снова берёт в руки несколько фотографий, перелистывая их с выражением отвращения на лице. Наконец, он бросает их обратно на кофейный столик и встаёт так резко, что чуть не опрокидывает всё на пол.

— С меня хватит. Пойду-ка я посмотрю.

Я почти возражаю, но понимаю, что он прав. Мы должны знать, что происходит, поэтому следую за ним до самого крыльца, где влажный ледяной воздух обдаёт нам лица. Дождь льёт так сильно, что трудно что-либо разглядеть, но одно ясно: Джексона нигде нет. И никто из нас не может понять, где Афина.

— Афина! — Кричит Кейд, и мы оба поворачиваемся, услышав тихий звук рядом со ступеньками крыльца.

— Блядь! — Ругается Кейд и сбегает по ступенькам, а я следую за ним, как только он видит её. Она скорчилась на земле рядом с колонной, её чёрное траурное платье задралось до бёдер, и она дрожит, словно сырой холод пробирает её до самых костей. Возможно, так и есть, на улице почти холодно, а дождь только усугубляет ситуацию.

— Давай внесём её внутрь, — говорю я, наклоняясь к Кейду, но он не нуждается в моей помощи, чтобы поднять её. Вместо этого я хватаюсь за дверь, ещё раз оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что Джексона нигде не видно, прежде чем распахнуть её, чтобы Кейд мог внести Афину в тепло дома. — Отнеси её наверх, — говорю я ему, плотно закрывая за нами дверь. — Мы отнесём её в ванну, в большую в моей комнате и согреем.

Кейд не спорит, просто кивает и направляется к лестнице. Афина наполовину пришла в себя, её голова покоится у него на плече, и я чувствую, как во мне поднимается тугой, горячий гнев при мысли о том, как долго она, возможно, пролежала там, мокрая под ледяным дождём.

— Это Джексон сделал? — Спрашиваю я Кейда, который бросает на меня взгляд, в котором ясно читается: откуда, чёрт возьми, мне знать?

Он продолжает подниматься по лестнице, с силой толкает плечом дверь в мою комнату и направляется прямо в ванную. Кейд осторожно усаживает Афину на край ванны, и я начинаю нагревать воду. Пока он раздевает её, я не могу избавиться от мысли, что один из нас или мы оба делали это уже слишком много раз. Ей слишком часто причиняли боль. И в глубине души я знаю, что это, по крайней мере, частично наша вина. Она здесь из-за нас. И постепенно, по мере того как я начинаю осознавать нашу роль в этом, меня охватывает чувство вины.

— Блядь, — ругается Кейд, и я замечаю, как глаза Афины слегка дрогнули от шока, прежде чем снова закрыться.

— Что? — Я резко поворачиваюсь и смотрю на него, пока ванна наполняется. — Что, чёрт возьми, происходит?

— Я убью его на хрен, — снова ругается Кейд себе под нос, сминая в кулаке чёрное платье Афины, прежде чем отбросить его в сторону.

— Кого? Джексона?

— Да, — Кейд слегка раздвигает ноги Афины, позволяя мне увидеть жирный след на её коже и то, как её трусики скручены и сдвинуты в сторону. — Насколько я могу судить, он к этом причастен, а затем просто оставил её там замерзать.

— Это на него не похоже. — Я хмурюсь. — Я не...

— Ну, на этот раз, чёрт возьми, так и было, — лицо Кейда краснеет от гнева. — Он был очень зол, когда уходил, Дин. И, похоже, он выместил свою злость на Афине.

— Это правда? — Глаза Афины снова распахиваются, и я смотрю на неё, чувствуя, как мои собственные мышцы напрягаются от нарастающего гнева. — Джексон сделал это с тобой?

— Ммм... — тихо стонет Афина, а затем издаёт тихий хныкающий звук, когда Кейд заканчивает раздевать её догола и начинает опускать в тёплую воду.

— Осторожно! Мы не хотим её напугать. — Я начинаю снимать рубашку, и Кейд смотрит на меня с удивлением.

— Что ты делаешь? — Спрашиваю я.

— Ванна достаточно большая, чтобы в неё могли поместиться несколько человек. Я собираюсь искупаться вместе с ней. Ты тоже можешь присоединиться, если хочешь, но я точно не оставлю её лежать здесь одну.

— Хочешь, чтобы я принял ванну с тобой, братишка? — Усмехается Кейд, опуская Афину в воду.

Я недовольно смотрю на него.

— Мы занимались с ней сексом вместе, и я думаю, что мы сможем позаботиться о ней вдвоём. Но ты не обязан.

Кейд пожимает плечами.

— Тогда присмотри за ней минутку.

Я забираюсь в ванну, раздеваюсь и прижимаю Афину к себе. Она тихо стонет, прижимаясь к моей груди, и я стискиваю зубы, пытаясь сдержать нахлынувшие эмоции. Возможно, всё началось с того, что мы причиняли ей боль, с того, что именно мы совершали ужасные, болезненные и унизительные поступки. Но теперь всё изменилось. И то, что Джексон сделал это, хотя он всегда был единственным, кто смотрел на нас свысока из-за нашего поведения с Афиной, вызывает у меня почти непреодолимое желание изменить выражение его лица, когда он вернётся домой.

Кейд тоже входит в ванну и садится с противоположной стороны. Он тянется к ступням Афины и нежно массирует их, пытаясь восстановить кровообращение, в то время как я провожу ладонями вверх и вниз по её рукам. Она издаёт тихие звуки, когда мы прикасаемся к ней, и я чувствую, как мой пульс учащается от этих звуков. Я изо всех сил стараюсь не испытывать эрекции, сейчас не самое подходящее время, но я чувствую, как мой член набухает с каждым тихим стоном, который она издаёт от наших с Кейдом прикосновений.

— Джексон сделал это против твоей воли? — Спрашиваю я снова, теперь, когда она немного более внимательна. Наступает пауза, и я не уверен, услышала ли она меня, но затем она просто отрешено кивает, снова опуская голову мне на грудь.

— Я собираюсь выбить из него всё дерьмо, — рычит Кейд, его руки слегка сжимаются на икрах Афины. — Богом клянусь...

— Мы справимся с этим вместе, — уверенно говорю я ему. — Но сейчас нам нужно сосредоточиться на Афине.

— Брат, всё действительно изменилось, — отвечает Кейд, его голос смягчается, когда он проводит руками по ногам Афины. — Мы думали, что всё будет совсем по-другому.

— И всё ещё больше измениться. — Предупреждаю я его. — Мы не можем оставить всё как есть, Кейд. Ни то, что произошло с Афиной, ни то, что случилось с её матерью, ни то, что произошло с Натали, ни с кем-либо ещё. Мы должны заботиться об этом городе. В этом ведь и смысл того, что один из нас унаследует его, верно? Чтобы защищать его и людей, которые здесь живут. Но, похоже, со временем наши семьи забыли об этом. Поэтому мы собираемся всё исправить.